Происхождение Руси в вымыслах и домыслах.
В своих статьях Лидия Грот постаралась показать, что идеи о выходцах из Швеции, принесших имя Руси, княжескую власть и торговлю невиданных масштабов, доказательств под собой не обнаруживают: лингвистика, так и не выйдя из области предположений, плывет по воде, а подтасовка фактов типа истории с пирейским львом к доказательствам никакого отношения не имеет. И далее вполне логично встает вопрос: как же это так получилось?
Как же дошли до такого состояния, что гигантские наиважнейшие процессы в истории государства Российского стали выводить невесть откуда, да при этом еще грубейшим образом подтасовывая факты? Что же, наука у нас совсем негодная? Ученые плохие? Да нет, и наука у нас годная, и ученые хоть куда… Но чтобы понять нынешнюю ситуацию в отечественной истории, надо рассмотреть одно удивительное явление в западноевропейской исторической мысли, которое осталось практически неизвестным российскому обществу. В течение XVI-XVIII вв. в североевропейских или германоязычных странах сложилась традиция приписывать своим странам величественное древнее прошлое, основанное на фантазиях. Особенно эта традиция поразила страны Скандинавского полуострова.
Завязкой к истории послужила ситуация, сложившаяся в Италии. Дело в том, что первая страна Возрождения, Италия в XIV-XV веках, представляла собой жалкую картину политического разлада и общественной деморализации при интенсивном экономическом и культурном развитии. При деморализованных правителях трудно было остаться нравственным обществу. Язва низких нравов точила Италию. Общество разлагалось, захваченное алчным добыванием денег и бешеной тратой этих денег.
Большинство итальянских правителей этого не понимало, они бессознательно развращали народ и сами подрывали уважение к власти, подкапывая фундамент созданного ими же здания. Но были политики, которые испытывали беспокойство за судьбы своего народа и страны. Это беспокойство разделялось и представителями интеллектуальных кругов Италии. Два великих итальянца - прославленные писатели и мыслители Петрарка и Бокаччо поняли, что итальянскому обществу не хватало объединяющей идеи. Причем объединяющей светской идеи, которая могла бы дать людям понимание общей цели, сплотить их вокруг высоких идеалов и сделать из них жизнедеятельную нацию, способную защитить себя, если придёт такое время, а не погибнуть как скот вокруг опустевшей кормушки.
Выбор таких объединяющих идей был невелик. Идея «светлого будущего» в образах райского блаженства была прерогативой церкви. Поэтому незанятой оставалась только идея «светлого прошлого», которая в концентрированном виде зазвучала так: у итальянцев было великое прошлое - античность, а значит есть и великое настоящее, ради чего стоит жить и творить для того, чтобы открыть дорогу к великому будущему. Эти идеи нашли поддержку у одного из ведущих политиков и государственных деятелей Италии, канцлера Колюччо Салютати, а затем у его последователя, государственного и церковного деятеля следующего поколения Леонардо Бруни. Эти люди держали в руках нити внутренней и внешней политики, располагали реальными средставами для проведения в жизнь того, что сейчас назвали бы новой информационной технологией.
Смысл ее заключался в том, чтобы использовать позитивное изображение исторического прошлого итальянцев как светоч для объединения соотечественников в обстановке деморализации общества. Как раз с именами итальянских государственных деятелей связано развитие и введение новой системы гуманистического образования studia humanitatis, от которого пошло название гуманизм эпохи Возрождения. Иначе и быть не могло, поскольку интеллектуалы могут выступать разработчиками идей, а применять их на общегосударственном уровне может только государство - это его миссия и работа. И эта работа удалась - Италия сплотилась как национальное государство, и у итальянцев до наших дней сильно сознание того, что они великая нация благодаря своему великому прошлому.
Все было бы замечательно, если в деятельности итальянских гуманистов параллельно с возвеличиванием своего славного прошлого не стала бы набирать силу другая линия: очернение исторического прошлого своих соседей - североевропейских народов. Происходило оно в форме поругания древнего народа готов, которых проклинали как разрушителей великой античной культуры Рима. Мы, дескать, построили великое прошлое - античность, да на беду нахлынули проклятые готы, варвары неумытые, и нашу великую культуру испоганили, разграбили, разрушили. Обезобразили архитектуру, библиотеки запустили, язык - нашу благородную латынь - огрубили.
Поскольку для нападок всегда лучше иметь живую мишень, то под прямыми потомками готов стало подразумеваться немецкоязычное население Священной Римской империи, т.е. население Германии, а также ощущавшие своё родство с ним представители образованных слоёв скандинавских стран. Какими хитрыми умственными путями готы первых веков нашей эпохи, под именем которых совершались набеги на Римскую империю, стали соединяться с немецкоязычным населением Германии, - вопрос отдельный, и лучше в него здесь не погружаться. Однако в то время, о котором идет речь, и итальянские гуманисты, и жители Германии были согласны в том, что потомки готов - это северные европейцы, германцы.
И вот слушали эти новоявленные потомки готов, слушали, как их поливали грязью итальянские гуманисты, долго слушали, без малого - сто лет, а потом и у них взыграл дух протеста. Начали и из их среды выдвигаться деятели, которые стали заявлять: наши предки были совсем неплохие, это Римская империя сама одряхлела, а мы пришли и… влили свежую кровь. Потому у нас геройский дух и братская любовь друг к другу! Мы - не разрушители, мы на самом деле наследники античности, созидатели новых сильных держав в Европе, вообще… европейской государственности. Да о чем здесь говорить: мы, германцы, создали всю Европу на развалинах дряхлой Римской империи!
И пошла писать губерния: от защиты исторического прошлого «потомки» готов быстро перешли в наступление, и стал твориться миф о величии гото-германского прошлого, вошедший в историю под названием готицизм. C него-то и начинается упомянутая традиция приписывать своим странам вымышленное великое прошлое. А эта традиция как раз и запустила в жизнь норманнскую теорию. И здесь от завязки нашей истории в Италии переходим к развитию действия в скандинавских странах.
* * *Первое, что важно отметить, это то, что особая роль в начавшейся реконструкции великого гото-германского прошлого выпала Швеции, поскольку юг Швеции носил название Гёталанд, и эту область по созвучию стали связывать с прародиной древних готов. И маленькая Швеция оказалась в центре внимания широкой западноевропейской общественности того времени, что было очень под стать интересам влиятельных людей Швеции. Дело в том, что с конца XIV в. Швеция находилась в унии с Данией и Норвегией, т.е. у всех трех стран был один король. В Швеции многие считали, что этим ущемляются интересы страны, что унию следует разорвать и восстановить суверенную монархию. Для всякого действия требуется культурно-идеологическое обоснование. А что могло быть в этой связи лучше доктрины, обосновывавшей уникальность Швеции как прародины готов? Героическое прошлое готов как прямых предков королей Швеции - это было как раз то, что нужно. При поддержке королевской власти данная идея быстро стала утверждаться в шведской историографии.
Но еще острее потребность в картинах великого прошлого Швеции проявилась после того, как уния распалась. Шведский король Густав Ваза получил в управление страну, разоренную и залитую кровью. В стране продолжали вспыхивать локальные восстания, введение лютеранства вызывало протесты. Королю как воздух нужна была объединяющая идея. Естественно, его взор обратился к той же самой информационной технологии, что и итальянские политики более ста лет назад: ему необходимо было предъявить Европе и шведскому обществу исторический труд, который прославил бы по полной программе величие древнешведской истории и одновременно дал бы его новой династии древние корни, идущие от самих готских королей. Такой труд был создан, утвержден как официальная история Швеции, и на изображении великих подвигов древних шведо-готов стали воспитываться поколения шведов вплоть до конца XVIII века.
Второй момент, который надо принять во внимание - это то, что если у итальянцев их «светлое прошлое» в виде античности существовало в реальности (итальянские гуманисты только высветили в нем все позитивное и героическое), то в древнешведской истории никакого гото-шведского величия не имелось и близко. Даже сами готы вышли совсем не из Швеции, как сейчас стало доподлинно известно. Все было чистейшей выдумкой, фантомом. Но исторические фантомы во многом определяли идейную жизнь западноевропейских обществ XVI-XVIII вв.
Шведское общество уверовало в свое древнее величие полностью. И более того: мысль о том, что предки шведов - это знаменитые готы, корень всей великой германской культуры, крепко ударила в голову шведских историков и писателей того времени и вызвала к жизни историозодчество самых чрезвычайных масштабов, особенно будучи востребованным со стороны государства.
История Швеции в древности в трудах большинства шведских историков XVI-XVII вв. стала представляться чем-то феерическим. Одной только силой исторического пера создавались гигантские готские державы, управляемые могущественными шведо-готскими королями, которых не знал ни один источник. При этом вырабатывалась определнная методика. Поскольку собственного исторического материала было маловато, то выработали привычку совершать рейды в истории других стран и приворовывать события и исторических персонажей оттуда - это, дескать, были все наши предки, но выступавшие под другими именами. Так, частью шведской истории была объявлена история скифов (мол, те же шведы, просто называли себя скифами). И вот уже предки шведов под именем скифов выступают как завоеватели Азии или отыскиваются среди героев Троянской войны. Дальше-больше. Шведские историки вошли во вкус, и в начале XVII в. были обнаружены новые великие предки шведов. Ими оказались легендарные гипербореи из античных мифов! Тут уж фантазия совсем вышла из берегов.
Подумать только, ведь гипербореи - стержень древнегреческой и, следовательно, общеевропейской культуры. И оказывается, гипербореи вышли из Швеции, у них, если внимательно присмотреться и имена шведские, и боги скандинавского обличья. Например, Аполлон. Наверняка, под этим именем скрывался скандинавский Один. Или вот древнеегипетский Озирис - в его имени видно шведское слово sijr, что должно значить вижу, а это можно толковать как Одноглазый. А кто у нас Одноглазый? Бог Один! В общем, куда ни глянь, везде предки шведов или культурные скандинавские герои.
То, о чем здесь рассказывается - не выдумка, все взято из реальных трудов шведских литераторов и историков XVI-XVII вв. По этим трудам учились поколения шведов того времени. Мало того, эти произведения старались распространять в Европе, повышая международный престиж Швеции. На европейском континенте ими стали увлекаться первейшие властители дум. Эти труды с благосклонностью читали и в Англии, и во Франции. Монтескье, Вольтер писали: вот ведь, надо же какая великая Швеция была в древности!
Правда, это показывает еще и уровень западноевропейской научной жизни в XVII-XVIII вв. Были там блистательные ученые, но была и масса таких, которых венгерский писатель И. Рат-Вег назвал «учеными париками», облекавшими множество надутых посредственностей. Вот это множество производило массами диссертации на тему о том, сколько ангелов может поместиться на острие иглы, или на каком языке говорили в раю.* Д. Свифт смеялся над этими «учеными париками» в своих «Путешествиях Гулливера». Гулливер попал в одну из таких великих академий, где вырабатывали метод обратного производства питательных веществ из экскрементов или пробовали получать порох изо льда. Вот в этой идейной обстановке образы великих шведо-готов и шведо-гипербореев с триумфом шествовали по английским и французским салонам более сотни лет.
Таковы были два первых момента, обусловивших рождение норманизма, а именно: 1) отсутствие реального готского и гиперборейского прошлого в древнешведской истории и 2) создание заменителя древнешведской истории в виде вымышленной великой древности.
Но есть и третий момент, на котором стоит заострить внимание c тем, чтобы понять, как возникла норманнская теория. Длительное купание в выдуманной исторической славе не прошло для шведской исторической мысли даром, оно становилось потребностью как бы подсаживать себя на иглу исторической утопии - хотелось бесконечного продолжения праздника. Поэтому поиски новых великих предков продолжались. И естественно, следующими в ряду новообретенных предков вслед за шведо-готами и шведо-гипербореями стали летописные варяги из древнерусских летописей. И также естественно мифо-идеи об основоположничестве шведов в германской и древнегреческой культуре пополнились идеей основоположничества предков шведов в древнерусской государственности.
Почему это было естественным? Стоит остановиться на этом чуть подробнее. Идея о шведском происхождении летописных варягов стала наклевываться к концу Смутного времени, а дальнейшее развитие она получила в обстановке после Столбовского мира со Швецией, которым, как известно, завершилась русско-шведская война. И по которому Швеция отторгала русские города Ивангород, Ям, Остров, Копорье, Корелу, Орешек с уездами и всю Неву, в силу чего русские отрезались от Балтийского моря.
Здесь стоит напомнить, что в море не только рыбу ловили, но и использовали его испокон веков как торговый путь из Новгородской земли на рынки Западной Европы, и вот эту-то возможность вести свободную торговлю с Западом через Балтийские порты после заключения Столбовского мира русские торговцы потеряли. Столбовский договор, провозгласив свободу торговли, ограничил торговлю русских требованием торговать только со шведскими подданными. В общем, такая вот свобода: все свободны, но только на наших условиях! Основной интерес Швеции во всех этих делах составляло зерно, хлеб, т.е. те продукты, которыми издревле была богата Русь и которые чуть не до XX века были дефицитом на Западе. Можно сказать, что русское зерно было в то время чем-то вроде нынешних энергоносителей.
Шведские подданные получили возможность скупать русский хлеб в Балтийских портах по низкой цене и затем перепродавать его на амстердамской хлебной бирже по западной цене. Разница получалась десятикратной, так что шведские подданные имели хороший бизнес. Прибавьте сюда шведскую таможню в балтийских портах. Как писали исследователи данного вопроса, фискально-паразитическая эксплуатация североевропейской торговли была одним из главных источников шведской казны этого периода. Шведская корона обирала русскую торговлю хлебом и чеканила талеры из свежего балтийского ветра.**
В этой обстановке было очень естественно и, главное, своевременно, увидеть в варягах ещё одних предков шведов, которые в далекой древности якобы завоевали, организовали и обложили налогами восточноевропейских славян. Да, дескать, мы обираем сейчас русскую торговлю хлебом, так мы и всегда здесь деньги собирали, ещё в те далекие, варяжские времена. Когда же ход Северной войны вернул русским исконное право самим торговать через Балтийское море, то мысль о шведском происхождении варягов достигла еще большего расцвета в шведских академических кругах, поскольку подогревалась болью от потерянных денег и искала утешения в картинах прошлого величия: да, сейчас мы деньги потеряли, зато как мы их собирали в древности!
Особую роль в новых историографических поисках сыграли шведские военные и другие шведские подданые, оказавшиеся в плену в России во время Северной войны. Ущемленная национальная гордость возвращавшихся из плена шведов явно искала утешения в исторических экзерсисах.
Один из таких шведских деятелей - Хенрик Бреннер, оказавшийся в России в период Северной войны, придумал версию о связи имени Русь с финским наименованием шведов «rotzalainen». Сам он был рожден на территории Финляндии, был финскоязычным, но историю учил по шведским учебникам. А в них было сказано, что предки финнов заселяли Восточную Европу вплоть до Дона задолго до других народов, а предки шведов их покорили и собирали с них дань, а славяне где-то попозже подтянулись. В соответствии с этой логикой Бреннер и стал утверждать, что все названия в Восточной Европе были даны финнами, включая названия рек, народов и др. Так он пытался соединить название реки Русы, «которая впадает в Ильмень», с именем Руси, но потом остановился на названии шведской области Рослаген (Rodeslagen), от которой, по его мысли, финны стали назвать шведов «rotzalainen» или «rossalainen». Преамбулой к разысканиям Бреннера могла послужить диссертация 1675 года филолога из Лунда Э. Рунштеена, который доказывал, что все этнонимы Восточной Европы - шведского происхождения, например, роксоланы - выходцы из Рослагена. Или рассуждения вдохновителя шведской гипербореады Ю. Буре, полагавшего, что финское название шведов rodzelainen произошло от шведского названия прибрежной полосы в Упландии Рослаген (Roslagen).
Через несколько лет после Бреннера шведский профессор Арвид Моллер подтянул к этому конструированию и финское Руотси. В 1731 году он защитил диссертацию «Dissertatio de Waregia (Wargön)», в задачу которой входило опровергнуть аргументацию, доказывавшую происхождение варягов из Вагрии (C. Мюнстер, С. Герберштейн, М. Стрыйковский, К. Дюре, Б.А. Селлий, Б. Латом, Ф. Хемниц, Г. Лейбниц и другие). Моллер собрал в кучу все, что имелось по вопросу «доказательств» происхождения Руси из Швеции, и выстроил следующую цепочку: Roxolani или Russi произошли от Ruotsi - финского названия Швеции. Привлечение финского Руотси Моллером объясняется тем, что он, вслед за Бреннером, верил, что славяне позднее шведов добрались до «Holmgard» или «Gardarrike». Поэтому, по его убеждению, «варварское» население в Холмогардии, над которым господствовали шведские наместники, составляли только финны, говорившее, соответственно, по-фински.***
* * *Здесь мы, наконец, подходим к ответу на вопрос: Как же это так все получилось? В промежуток времени от Столбовского мира до завершения Великой Северной войны в течение ста лет в Швеции было выстроено практически все, что мы встречаем в работах норманистов. И все это, как сейчас говорят, - конструктивы, т.е. проще говоря, выдумки.
Конструктив 1 - это конструктив о варягах и Рюрике из Швеции, из Рослагена - области, не существовавшей в то время. Поскольку имя Рюрик не носил ни один из шведских правителей, то Рюрик в шведском конструктиве потерял свое княжеское звание и сделался безродным наемником, который пришел в Приильменье ни то как завоеватель, ни то как контрактник по договору. Так до сих пор норманисты и путаются: то ли завоеватель Рюрик, то ли контрактник.
Скромный фонтан в честь Рюрика, Олега и Игоря в Норрчёпинге, Швеция (фото: Monkan)
Конструктив 2 - это конструктив о норманнах из Скандинавии. Хроники по истории Западной Европы с конца VIII в. по начало XI в. полны описаний масштабных военных действий, которые осуществлялись теми, кого они называли норманны - северные люди. Норманнские походы представляют из себя военные операции, вполне сравнимые с операциями на западном фронте во время Второй мировой войны. Вот этих-то норманнов шведские историки, воспитанные на образах великих шведо-готских и шведо-гиперборейских походов, в начале XVIII в. также приписали к собственной истории. Тогда же и придумали байку о том, что шведо-норманны действовали на Востоке Европы. Дескать, западные хроники упоминают, в основном, предков датчан как норманнов, но Восток Европы хроники не описывали, значит ясно, - там были мы. Древнерусские летописцы нас тоже не описали? Ну, кто ж верит древнерусским летописцам: все перепутали, замолчали, не заметили. А предки шведов там обязательно были, тому порукой наше шведо-готское и шведо-гиперборейское прошлое!
Выдуманные норманны-скандинавы заслонили от нас историю норманнских походов во всей полноте. Военные действия норманнов были слишком масштабны, чтобы координироваться, финансироваться, обеспечиваться малолюдным населением стран Скандинавского полуострова. За этими походами в качестве координатора стоял еще кто-то. В пояснение позволю себе провести параллель с нашими днями. Например, на территории Западной Европы какой-либо крупный военный организатор - Евросоюз или НАТО - проводят военные операции, в которых участвуют силы многих стран, в том числе и скандинавских. Но представить, что подобные крупные военные операции общеевропейского масштаба могли бы быть обеспечены только силами стран Скандинавского полуострова, невозможно. Так же было и более тысячи лет тому назад. Так что среди норманнов выходцы со Скандинавского полуострова, безусловно, были, но только скандинавами состав норманнских войск ограничиваться не мог.
Конструктив 3 - викинги как скандинавы. Правда, этот «предок» в отличие от первых двух, был создан коллективным трудом шведских, датских и норвежских поэтов-романтиков и общественных деятелей начале XIX в. Собственно, слово викинг означает пират. Оба слова в скандинавских языках заимствованные: пират - из латыни, а викинг ранее всего, с VIII века, отмечается в старофризском, староанглийском языках, в ирландском именослове. Из чего ясно, что оно появилось в связи с пиратством в водах Атлантики, охватившим западное атлантическое побережье и Британские острова ещё с середины первого тысячелетия нашей эры.
Пару сотен лет спустя это слово начинает обнаруживаться и в лексике жителей островов в западной части Балтийского моря в связи с тем, что там к этому времени сложился свой пиратский угол - как бы местная «Карибия». То есть какая-то часть западноевропейского пиратства, известного на Атлантике чуть ли не с эпохи Великого переселения народов, сделала некоторые острова на западе Балтики своей постоянной базой. Пираты - сообщество международное без конкретной родины, хотя в истории пиратства в отдельные периоды выделялись английские пираты или итальянские и французские, породившие даже соответствующие наименования на своих языках - корсары, флибустьеры; а сегодня, например, говорят о сомалийских пиратах. Понятно также, что среди разношерстного пиратского братства были и скандинавы.
Лидия Грот,
кандидат исторических наук
ПРОДОЛЖЕНИЕ