Из моей электронной почты
Теория разбитых окон
В 1980-х годах Нью-Йорк представлял собой адский ад.
> Там совершалось более 1 500 тяжких преступлений КАЖДЫЙ ДЕНЬ. 6-7
> убийств в сутки. Ночью по улицам ходить было опасно, а в метро
> рисковано ездить даже днем. Грабители и попрошайки в подземке были
> обычным делом. Грязные и сырые платформы едва освещались. В вагонах
> было холодно, под ногами валялся мусор, стены и потолок сплошь
> покрыты граффити.
>
> Вот что рассказывали о нью-йоркской подземке:
>
> «Выстояв бесконечную очередь за жетоном, я попытался опустить его в
> турникет, но обнаружил, что монетоприемник испорчен. Рядом стоял
> какой-то бродяга: поломав турникет, теперь он требовал, чтобы
> пассажиры отдавали жетоны лично ему. Один из его дружков наклонился
> к монетоприемнику и вытаскивал зубами застрявшие жетоны, покрывая
> все слюнями. Пассажиры были слишком напуганы, чтобы пререкаться с
> этими ребятами: «На, бери этот чертов жетон, какая мне разница!»
> Большинство людей миновали турникеты бесплатно. Это была
> транспортная версия дантова ада».
>
> Город был в тисках самой свирепой эпидемии преступности в своей истории.
>
> Но потом случилось необъяснимое. Достигнув пика к 1990-му году,
> преступность резко пошла на спад. За ближайшие годы количество
> убийств снизилось на 2/3, а число тяжких преступлений - наполовину.
> К концу десятилетия в метро совершалось уже на 75 % меньше
> преступлений, чем в начале. По какой-то причине десятки тысяч психов
> и гопников перестали нарушать закон.
> Что произошло? Кто нажал волшебный стоп-кран и что это за кран?
> Его название - «Теория разбитых окон». Канадский социолог Малкольм
> Гладуэлл в книге «Переломный момент» рассказывает:
>
> «Разбитые окна» - это детище криминалистов Уилсона и Келлинга. Они
> утверждали, что преступность - это неизбежный результат отсутствия
> порядка. Если окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо
> решают, что всем наплевать и никто ни за что не отвечает. Вскоре
> будут разбиты и другие окна, и чувство безнаказанности
> распространится на всю улицу, посылая сигнал всей округе. Сигнал,
> призывающий к более серьезным преступлениям».
>
> Гладуэлл занимается социальными эпидемиями. Он считает, что человек
> нарушает закон не только (и даже не столько) из-за плохой
> наследственности или неправильного воспитания. Огромное значение на
> него оказывает то, что он видит вокруг. Контекст.
>
> Нидерландские социологи подтверждают эту мысль. Они провели серию
> любопытных экспериментов. Например, такой. С велосипедной стоянки
> возле магазина убрали урны и на рули велосипедов повесили рекламные
> листовки. Стали наблюдать - сколько народа бросит флаеры на асфальт,
> а сколько постесняется. Стена магазина, возле которого припаркованы
> велосипеды, была идеально чистой.
>
> Листовки бросили на землю 33% велосипедистов.
>
> Затем эксперимент повторили, предварительно размалевав стену
> бессодержательными рисунками.
>
> Намусорили уже 69 % велосипедистов.
>
> Но вернемся в Нью-Йорк в эпоху дикой преступности. В середине 1980-х
> в нью-йоркском метрополитене поменялось руководство. Новый директор
> Дэвид Ганн начал работу с… борьбы против граффити. Нельзя сказать,
> что вся городская общественность обрадовалась идее. «Парень, займись
> серьезными вопросами - техническими проблемами, пожарной
> безопасностью, преступностью… Не трать наши деньги на ерунду!» Но
> Ганн был настойчив:
>
> «Граффити - это символ краха системы. Если начинать процесс
> перестройки организации, то первой должна стать победа над граффити.
> Не выиграв этой битвы, никакие реформы не состоятся. Мы готовы
> внедрить новые поезда стоимостью в 10 млн. долларов каждый, но если
> мы не защитим их от вандализма - известно, что получится. Они
> продержатся один день, а потом их изуродуют».
>
> И Ганн дал команду ощищать вагоны. Маршрут за маршрутом. Состав за
> составом. Каждый чертов вагон, каждый божий день. «Для нас это было
> как религиозное действо», - рассказывал он позже.
>
> В конце маршрутов установили моечные пункты. Если вагон приходил с
> граффити на стенах, рисунки смывались во время разворота, в
> противном случае вагон вообще выводили из эксплуатации. Грязные
> вагоны, с которых еще не смыли граффити, ни в коем случае не
> смешивались с чистыми. Ганн доносил до вандалов четкое послание.
>
> «У нас было депо в Гарлеме, где вагоны стояли ночью, - рассказывал
> он. - В первую же ночь явились тинейджеры и заляпали стены вагонов
> белой краской. На следующую ночь, когда краска высохла, они пришли и
> обвели контуры, а через сутки все это раскрашивали. То есть они
> трудились 3 ночи. Мы ждали, когда они закончат свою «работу». Потом
> мы взяли валики и все закрасили. Парни расстроились до слез, но все
> было закрашено снизу доверху. Это был наш мэссидж для них: «Хотите
> потратить 3 ночи на то, чтобы обезобразить поезд? Давайте. Но этого
> никто не увидит»…
>
> В 1990-м году на должность начальника транспортной полиции был нанят
> Уильям Браттон. Вместо того, чтобы заняться серьезным делом -
> тяжкими преступлениями, он вплотную взялся за… безбилетников. Почему?
>
> Новый начальник полиции верил - как и проблема граффити, огромное
> число «зайцев» могло быть сигналом, показателем отсутствия порядка.
> И это поощряло совершение более тяжких преступлений. В то время 170
> тысяч пассажиров пробирались в метро бесплатно. Подростки просто
> перепрыгивали через турникеты или прорывались силой. И если 2 или 3
> человека обманывали систему, окружающие (которые в иных
> обстоятельствах не стали бы нарушать закон) присоединялись к ним.
> Они решали, что если кто-то не платит, они тоже не будут. Проблема
> росла как снежный ком.
>
> Что сделал Браттон? Он выставил возле турникетов по 10 переодетых
> полицейских. Они выхватывали «зайцев» по одному, надевали на них
> наручники и выстраивали в цепочку на платформе. Там безбилетники
> стояли, пока не завершалась «большая ловля». После этого их
> провожали в полицейский автобус, где обыскивали, снимали отпечатки
> пальцев и пробивали по базе данных. У многих при себе оказывалось
> оружие. У других обнаружились проблемы с законом.
>
> «Для копов это стало настоящим Эльдорадо, - рассказывал Браттон. -
> Каждое задержание было похоже на пакет с поп-корном, в котором лежит
> сюрприз. Что за игрушка мне сейчас попадется? Пистолет? Нож? Есть
> разрешение? Ого, да за тобой убийство!.. Довольно быстро плохие
> парни поумнели, стали оставлять оружие дома и оплачивать проезд».
>
> В 1994 году мэром Нью-Йорка избран Рудольф Джулиани. Он забрал
> Браттона из транспортного управления и назначил шефом полиции
> города. Кстати, в Википедии написано, что именно Джулиани впервые
> применил Теорию разбитых окон. Теперь мы знаем, что это не так. Тем
> не менее, заслуга мэра несомненна - он дал команду развить стратегию
> в масштабах всего Нью-Йорка.
>
> Полиция заняла принципиально жесткую позицию по отношению к мелким
> правонарушителям. Арестовывала каждого, кто пьянствовал и буянил в
> общественных местах. Кто кидал пустые бутылки. Разрисовывал стены.
> Прыгал через турникеты, клянчил деньги у водителей за протирку
> стекол. Если кто-то мочился на улице, он отправлялся прямиком в тюрьму.
>
> Уровень городской преступности стал резко падать - так же быстро,
> как в подземке. Начальник полиции Браттон и мэр Джулиани объясняют:
> «Мелкие и незначительные, на первый взгляд, проступки служили
> сигналом для осуществления тяжких преступлений».
>
> Цепная реакция была остановлена. Насквозь криминальный Нью-Йорк к
> концу 1990-х годов стал самым безопасным мегаполисом Америки.
>
> Волшебный стоп-кран сработал.
>
> На мой взгляд, Теория разбитых окон довольно многогранна. Можно
> применить ее к разным областям жизни: общению, воспитанию детей,
> работе… Думаю, вы поняли, какое отношение она имеет к «гармонии с
> собой и миром» - нашему мироощущению и способу жить.