(no subject)
Уклад семей в моем детстве был примерно одинаков и в тоже время совершенно разный.
К примеру, на соседней улице жила семья, чьи родственные связи между собой повергали нас всех в недоумение. В семье не было мамы и папы, а был старший брат, на попечении которого была скромная орава из 5 человек. Женщин, наблюдалась одна, другая, третья. Все они были в ранге сестер разной степени приближенности. Зато мальчики периодически заканчивали школу и оседали в различных учебных заведениях. Их старший брат по-моему был прокурором и был нацелен на высшее образование. Была ли у него своя жена и свои дети - это так и осталось тайной.
Еще дальше, наискосок от них, в полуразрушенной землянке веселилось многочисленное семейство, носившее общее кодовое название Бучковские. Их там было мерено-немеряно. Причем младенческий состав прибывал также по мере окончания женской половины семейства средних учебных заведений. Дети рождались на редкость красивые и крепкие. Многие мамаши, кутавшие своих детей в десять одежек с завистью посматривали на босоногих , а то и голопопопых Бучковских, то и дело носившихся воруг землянки по первому снегу.
В классе со мной училась девочка регулярно после Нового года приносившая в школу полусгнившие апельсины и покрытые белым налетом конфеты. Запасенные на случай гостей сладости и фрукты, пришедшие в негодность раздавались детям для поедания и угощения.
Через тонкую стенку в доме на двух хозяев, жил наш самый близкий и долгий сосед - директор крупного торгового предприятия. Его дети, единственные в поселке ходили в джинсах и ели финский джем в пластиковых упаковках. Что потребляли они его в неограниченных количествах, свидетельствовали пластиковые коробки поверх гор золы за нашими заборами.
Его жена , повязав голову шалью, копавшаяся в угольной куче каждый вечер вместе с моей бабушкой или мамой, коротали передышки за обсуждением новостей.
Я живу на улице, где у меня почти все хорошие знакомые. Но была я в доме лишь у одних из них. Большие высокие заборы скрывают от моего любопытного взгляда и количество детей, и их семейный состав и их семейный уклад.
Даже несмотря на то, что мы знаем друг друга в лицо, мне не придет в голову просто забежать и скоротать вечер за чашкой чая или встретив их на улице, задержаться за разговором на часок.
Скоро с большинством из них мы будем жить за одним общим забором. Отделенные лишь короткой живой изгородью. Но врядли что-нибудь изменится.
К примеру, на соседней улице жила семья, чьи родственные связи между собой повергали нас всех в недоумение. В семье не было мамы и папы, а был старший брат, на попечении которого была скромная орава из 5 человек. Женщин, наблюдалась одна, другая, третья. Все они были в ранге сестер разной степени приближенности. Зато мальчики периодически заканчивали школу и оседали в различных учебных заведениях. Их старший брат по-моему был прокурором и был нацелен на высшее образование. Была ли у него своя жена и свои дети - это так и осталось тайной.
Еще дальше, наискосок от них, в полуразрушенной землянке веселилось многочисленное семейство, носившее общее кодовое название Бучковские. Их там было мерено-немеряно. Причем младенческий состав прибывал также по мере окончания женской половины семейства средних учебных заведений. Дети рождались на редкость красивые и крепкие. Многие мамаши, кутавшие своих детей в десять одежек с завистью посматривали на босоногих , а то и голопопопых Бучковских, то и дело носившихся воруг землянки по первому снегу.
В классе со мной училась девочка регулярно после Нового года приносившая в школу полусгнившие апельсины и покрытые белым налетом конфеты. Запасенные на случай гостей сладости и фрукты, пришедшие в негодность раздавались детям для поедания и угощения.
Через тонкую стенку в доме на двух хозяев, жил наш самый близкий и долгий сосед - директор крупного торгового предприятия. Его дети, единственные в поселке ходили в джинсах и ели финский джем в пластиковых упаковках. Что потребляли они его в неограниченных количествах, свидетельствовали пластиковые коробки поверх гор золы за нашими заборами.
Его жена , повязав голову шалью, копавшаяся в угольной куче каждый вечер вместе с моей бабушкой или мамой, коротали передышки за обсуждением новостей.
Я живу на улице, где у меня почти все хорошие знакомые. Но была я в доме лишь у одних из них. Большие высокие заборы скрывают от моего любопытного взгляда и количество детей, и их семейный состав и их семейный уклад.
Даже несмотря на то, что мы знаем друг друга в лицо, мне не придет в голову просто забежать и скоротать вечер за чашкой чая или встретив их на улице, задержаться за разговором на часок.
Скоро с большинством из них мы будем жить за одним общим забором. Отделенные лишь короткой живой изгородью. Но врядли что-нибудь изменится.