от меча
Вечером, когда я возвращался домой, я заглянул в почтовый ящик и нашёл там письмо из суда. Меня вызвали в суд; меня обвинили в том, что мои тексты - экстремистские.
Я позвонил друзьям и они сказали мне, что дело было заведено по ошибке, но завтра утром состоится суд и мне отрубят голову. Я задумался о том, что я совсем не хочу умирать, что есть ещё очень много чего, что я должен сделать. Отнимать мою жизнь сейчас совсем нечестно по отношению к моему телу, которое только начало жить.
Повестка в суд оставалась в моей руке. Мне осталось жить несколько часов, наверное. Мои друзья сказали мне, что дело очень серьёзно. Обвинение точно продумано, и мне скорее всего не пережить следующий день.
Я проснулся с ужасом, посмотрел в потолок, прошёлся по квартире, и понял, что это был просто плохой сон. Но я не знал, чем он закончится, и поэтому я закрыл глаза и оказался там вновь.
Я заснул в своём доме и оказался в своём доме. Было такое же утро. Но меня вызывали в суд, чтобы судить и убить. Мне хотелось верить, что я могу не приходить, что это просто ошибка, что я могу избежать этого ужаса. Я ошибался. Я должен был придти.
Я пошёл в суд; по пути я встретил много друзей, но я не стал с ними говорить. Я заговорил только с Эстер Яглом, и она дала мне таблеток, чтобы смерть прошла легче.
Наконец мы собрались в зале суда. Все расселись по столам, на полу: как будто люди решили вместе почитать тексты, а не собрались назначить мне смерть.
Наконец я сказал:
- Это же Израиль, и здесь запрещена смертная казнь!
- Тебя будут судить за твои убеждения судом Торы. Поэтому тебя могут убить за осквернение веры, опасное для общества.
Я не знал, что на это ответить.
Наконец пришёл судья. Должны были придти ещё два. Судья был маленький человек, который выглядел как клерк, но я знал, что это великий праведник, и по-настоящему он одет во всё чёрное, а на голове у него огромная меховая шапка. Но я уже знал, что это сон; меня это совершенно не удивляло. Судья показал мне распечатки моих текстов, и сказал, что это всё - экстремизм.
Скоро пришёл и второй судья. С ним было то же самое, но он был величественней и больше первого. Я заглянул ему в глаза: его правый глаз оказался незрячим, затянутым пеленой. Я сразу понял, с кем я имею дело.
Я снова проснулся и уже не мог уснуть.
Днём я вышел на балкон и заглянул в тревожную даль. Могучий ветер нес башни облаков. Синие, налитые слепым дождём, они двигались на меня с юга. Я почувствовал ветер, и я понял, что я всё делаю правильно.
Тогда я запрокинул голову и сказал:
- Я люблю тебя, Бог.
Я позвонил друзьям и они сказали мне, что дело было заведено по ошибке, но завтра утром состоится суд и мне отрубят голову. Я задумался о том, что я совсем не хочу умирать, что есть ещё очень много чего, что я должен сделать. Отнимать мою жизнь сейчас совсем нечестно по отношению к моему телу, которое только начало жить.
Повестка в суд оставалась в моей руке. Мне осталось жить несколько часов, наверное. Мои друзья сказали мне, что дело очень серьёзно. Обвинение точно продумано, и мне скорее всего не пережить следующий день.
Я проснулся с ужасом, посмотрел в потолок, прошёлся по квартире, и понял, что это был просто плохой сон. Но я не знал, чем он закончится, и поэтому я закрыл глаза и оказался там вновь.
Я заснул в своём доме и оказался в своём доме. Было такое же утро. Но меня вызывали в суд, чтобы судить и убить. Мне хотелось верить, что я могу не приходить, что это просто ошибка, что я могу избежать этого ужаса. Я ошибался. Я должен был придти.
Я пошёл в суд; по пути я встретил много друзей, но я не стал с ними говорить. Я заговорил только с Эстер Яглом, и она дала мне таблеток, чтобы смерть прошла легче.
Наконец мы собрались в зале суда. Все расселись по столам, на полу: как будто люди решили вместе почитать тексты, а не собрались назначить мне смерть.
Наконец я сказал:
- Это же Израиль, и здесь запрещена смертная казнь!
- Тебя будут судить за твои убеждения судом Торы. Поэтому тебя могут убить за осквернение веры, опасное для общества.
Я не знал, что на это ответить.
Наконец пришёл судья. Должны были придти ещё два. Судья был маленький человек, который выглядел как клерк, но я знал, что это великий праведник, и по-настоящему он одет во всё чёрное, а на голове у него огромная меховая шапка. Но я уже знал, что это сон; меня это совершенно не удивляло. Судья показал мне распечатки моих текстов, и сказал, что это всё - экстремизм.
Скоро пришёл и второй судья. С ним было то же самое, но он был величественней и больше первого. Я заглянул ему в глаза: его правый глаз оказался незрячим, затянутым пеленой. Я сразу понял, с кем я имею дело.
Я снова проснулся и уже не мог уснуть.
Днём я вышел на балкон и заглянул в тревожную даль. Могучий ветер нес башни облаков. Синие, налитые слепым дождём, они двигались на меня с юга. Я почувствовал ветер, и я понял, что я всё делаю правильно.
Тогда я запрокинул голову и сказал:
- Я люблю тебя, Бог.