Продолжают нагнетать, провокаторы чертовы
Внедрёж дает некий ведущий специалист социально-экономических программ Центра социально-трудовых прав ПЕТР БИЗЮКОВ.
"11 июля 1989 года началась самая крупная за всю историю страны забастовка. Бастовали шахтеры. Забастовка началась по совершенно, казалось бы, незначительному поводу - в мойке, где шахтеры моются после смены, не было мыла. Не какого-то там специально ароматизированного или бактерицидного, не было обычного хозяйственного мыла! И через несколько дней в стране бастовало почти 600 тысяч человек - от Сахалина до украинского Донбасса. Да как бастовали-то! Выходили колоннами на центральные площади городов, занимали трибуны, на которые было дозволено подниматься только партийным бонзам, включали микрофоны и говорили все что хотели и всем кому хотели. Такого не было в российской истории ни до, ни после. И именно уникальность тех событий заставляет нас спустя двадцать лет вспомнить и посмотреть на них с учетом всего, что было потом.
...
К чему привела забастовка 1989 года? Прежде всего, она показала, что стране нужны реальные перемены.
Шахтеры демонстративно избегали политических требований, но, даже оставаясь в экономических рамках и добиваясь исполнения простых и приземленных требований, они существенно меняли политическую структуру.
Лидеры рабочих комитетов стали депутатами, региональными, местными. Структура управления отраслью стала меняться, предприятия вырвались из-под пресса вышестоящих структур и получили значительную самостоятельность. Роль рабочих на угольных предприятиях и горожан на уровне местного управлении, безусловно, повысилась. Но дальше этого дело не пошло. Политическое руководство страны сделало все, чтобы этот уникальный опыт рабочей и гражданской самодеятельности остался на локальном уровне. В шахтерских забастовках самым ценным был не опыт остановки предприятий, а тот взрыв социальной активности, который за этим последовал.
В ходе забастовки и после нее стало очевидно, что простые люди, не обремененные управленческим опытом, могут руководить общественной жизнью ничуть не хуже номенклатурных управленцев, а порой и лучше.
Потенциал людей, желающих взять судьбу в свои руки, оказался колоссальным. Властям потребовалось несколько лет для того, чтобы вытеснить и дискредитировать всех, кто стал общественными лидерами после этой забастовки. Кто-то из них влился в ряды номенклатуры, кто-то сорвался и потерял авторитет, но многие ушли сами - вернулись на свои рабочие места. Но опыт забастовки 1989 года показал, что люди - не быдло, что они способны на многое, что в любой момент могут найтись абсолютно новые ответственные лидеры, способные не только обеспечивать нормальную жизнь, но и даже улучшать ее. События двадцатилетней давности показали, что у номенклатуры есть альтернатива и она может появиться очень быстро..."
ОТСЮДА
"11 июля 1989 года началась самая крупная за всю историю страны забастовка. Бастовали шахтеры. Забастовка началась по совершенно, казалось бы, незначительному поводу - в мойке, где шахтеры моются после смены, не было мыла. Не какого-то там специально ароматизированного или бактерицидного, не было обычного хозяйственного мыла! И через несколько дней в стране бастовало почти 600 тысяч человек - от Сахалина до украинского Донбасса. Да как бастовали-то! Выходили колоннами на центральные площади городов, занимали трибуны, на которые было дозволено подниматься только партийным бонзам, включали микрофоны и говорили все что хотели и всем кому хотели. Такого не было в российской истории ни до, ни после. И именно уникальность тех событий заставляет нас спустя двадцать лет вспомнить и посмотреть на них с учетом всего, что было потом.
...
К чему привела забастовка 1989 года? Прежде всего, она показала, что стране нужны реальные перемены.
Шахтеры демонстративно избегали политических требований, но, даже оставаясь в экономических рамках и добиваясь исполнения простых и приземленных требований, они существенно меняли политическую структуру.
Лидеры рабочих комитетов стали депутатами, региональными, местными. Структура управления отраслью стала меняться, предприятия вырвались из-под пресса вышестоящих структур и получили значительную самостоятельность. Роль рабочих на угольных предприятиях и горожан на уровне местного управлении, безусловно, повысилась. Но дальше этого дело не пошло. Политическое руководство страны сделало все, чтобы этот уникальный опыт рабочей и гражданской самодеятельности остался на локальном уровне. В шахтерских забастовках самым ценным был не опыт остановки предприятий, а тот взрыв социальной активности, который за этим последовал.
В ходе забастовки и после нее стало очевидно, что простые люди, не обремененные управленческим опытом, могут руководить общественной жизнью ничуть не хуже номенклатурных управленцев, а порой и лучше.
Потенциал людей, желающих взять судьбу в свои руки, оказался колоссальным. Властям потребовалось несколько лет для того, чтобы вытеснить и дискредитировать всех, кто стал общественными лидерами после этой забастовки. Кто-то из них влился в ряды номенклатуры, кто-то сорвался и потерял авторитет, но многие ушли сами - вернулись на свои рабочие места. Но опыт забастовки 1989 года показал, что люди - не быдло, что они способны на многое, что в любой момент могут найтись абсолютно новые ответственные лидеры, способные не только обеспечивать нормальную жизнь, но и даже улучшать ее. События двадцатилетней давности показали, что у номенклатуры есть альтернатива и она может появиться очень быстро..."
ОТСЮДА