Одним махом
УТэффи есть рассказ "Флирт". Там такая история. На пароходе едет некто П. Едет по своим делам, но у него есть еще одна сверхзадача. В условленном месте на пароход должна сесть некая замужняя дама, с которой у П. романтические отношения. Даме нелегко вырваться за пределы видимости мужа, и эта поездка заранее триста раз обсуждалась с П., подгонялось время, рейсы, дама слала письма и телеграммы. И вот - срослось: П. наконец, обнимает ступившую на пароход, вспотевшую с дороги даму, и шепчет заранее отрепетированное - "Дорогая!".
Но тут происходит юмористический абломчег. Это же Тэффи, она же пишет юмористический рассказ. Самый неприятный человек на этом пароходе - наглый и невоспитанный аниматор ( как сейчас его назвали бы) оказывается племянником дамы, засекает пару, шутливо грозит им пальцем, типа, "все скажу дяденьке", и портит весь аромат встречи.
Пара изо всех сил начинает доказывать, что встреча случайна. Ацкими усилиями влюбленные стараются обмануть бдительность племяша, но им это не удается, а утром дама, увы, сходит на берег. Романтическая ночь, так и не ставшая романтической, уплывает в прошлое вместе с пароходом.
Но Тэффи, которая на самом деле не юморист, а обычный реалист - не отказывающийся, конечно, и поюморить при случае, к чему у нее особый и редкий талант, - означенным смешком не ограничивается. Сюжет, которого вполне хватило бы на юмористический рассказ, здесь не единственный! Он, как ни удивительно - только фон, на котором развивается совсем другое действие.
А именно. Пожилой капитан парохода женат на очень юной особе. Девушке не больше 17 лет, а выглядит она на 14, не больше. Информацию о том, как сложился этот брак, Тэффи оставляет за кадром, как несущественную. Сложился и сложился, ничего уже теперь не попишешь. Ясно только, что этот брак заключен отнюдь не "по любви".
В ожидании своей дамы, накануне ее приезда, П. скоротал вечерок, болтая на палубе с женой капитана. Тот занят своими делами, и не обращает внимания на то, чем занимает себя его супруга. Вечер, ночь и утро, проведенные под знаком приехавшей возлюбленной, отвлекли П. от юной жены капитана. Но вот, Вера Петровна - так звали его романтическую пассию, высадилась на берег, и он, продолжающий плыть на пароходе по своим делам, с новой силой вступает в отношения с Марусечкой - так зовут жену капитана.
Марусечка слушает П., распустившего хвост во всю свою нерастраченную энергию, открыв рот, и времени им не занимать - болтай, не хочу. Капитан не ревнив, к тому же, он на работе, т.е. все время занят.
Между тем, П. и Марусечка уже погрузились друг в друга по шейку, и строят блаженные планы продолжения отношений за рамками парохода!
Марусечка сообщает, что муж согласен отпустить ее на учебу в Пб. Город, где живет П. Ах, какие перспективы! Они будут ходить в театры, на выставки, в музеи! Он будет ее образовывать, и она, наконец, не отрываясь на докучливого капитана, будет слушать его, открыв свой розовый юный клювик. Который так ему нравится, естественно:).
У Марусечки есть одна милая особенность: слушая, она периодически реагирует: - Вот как...
П. не на шутку всё в Марусечке нравится. Это вам не потная, дебелая Вера Петровна со своими деланными ахами, вскриками и жалобами на ревнивого мужа.
Уславливаются!
П. и Марусечка уславливаются о том, как встретятся в большом, прекрасном городе.
- Вы меня не узнаете, - опасается Марусечка.
- Ну вот, как раз! - успокаивает ее П. - Я? Вас? И не узнаю? Да что вы! Вам даже не придется называть себя! Вы позвоните, и скажите просто - "Это я!". И достаточно! Я буду счастлив, и мы с вами.... и, в общем, бла-бла-бла, и П. сходит с парохода на землю.
И жизнь его и Марусечки с этой минуты течет по-разному.
П. погружается в свои дела. То-сё, ппц, сложности, дожди, он по уши в проблемах и ему уже не до дам, которые забыты нахрен естественным образом.
И тут звонок: "Это я!".
Какая, к черту "я", - злится П. - Я занят нафик, говорите толком, кто да что, времени нет, не до шуточек тут.
"Это я! я! я!" - звенит чей-то радостный голосок в трубке, и П. вдруг соображает: Вера Петровна, что ли?
- Это вы, Вера Петровна? - изображая радость, реагирует П.
И в ответ слышит разочарованное, печальное: - "Вот как..."....
И тут до него доходит!
- Понял, понял, узнал, узнал! - орет он, теперь уже не изображая радость, а радуясь на самом деле.
Но трубка уже повешена! Пи-пи-пи...
Малая не стала чикаться. Отрубилась с концами, и на этом рассказ - к этому моменту уже совсем не юмористический - заканчивается.
Все это к тому, что 99 особ из ста ответа П. дождались бы, и все извинения его приняли, и встреча состоялась бы, и театры-музеи-выставки воспоследовали бы... но... но счастья не было бы. И этот новый роман закончился бы точно так же, как предыдущий. Муж-капитан, сложности, обоюдное разочарование, и, с обеих сторон, ночные вздохи - уже по одиночке - "зачем все это было?".
Фишка в том, что малая просекла это мгновенно, несмотря на свои 17 лет и полное отсутствие опыта. Она мгновенно вычеркнула все иллюзии, которыми напиталась за время разлуки с П. Все мечты о том, как он - умный, сильный, любящий только ее, будет ее образовывать, заботиться о ней, нянчить и лелеять, как заберет ее от грубого старика-капитана, как поселит в своей скромной, но такой уютной, просторной петербургской квартирке, как пойдут у них прелестные детки, а потом и внуки с внучками...
Было у Марусечки время намечтать еще и не то, поскольку появлению внуков предшествовали бы весьма сладкие ночки вдвоем с П., и путешествия, и никто-никто не мешал бы им вкушать нектар с полей сыгравших им на руку обстоятельств.
А капитан, фу-фу старичок, сгинул бы где-то там, за пределами глав о счастье в их совместной с П. книге жизни, и туда ему и дорога, и не жалко...
И для того, чтобы все эти возвышенные мечты сбылись, Марусечке всего-навсего надо выбраться в Пб, набрать заветный номер - наизусть заученный и тысячу раз повторенный - и сказать всего два слова - "Это я!".
И П., который, конечно же, во все время разлуки, как и она, думал о том же, думал о ней, мечтал о совместной с ней жизни и ждал из последних сил ее звонка, протирая глазами до дыр телефонный аппарат, счастливо закричит в ответ: наконец-то! Марусечка! наконец-то ты позвонила! Как я счастлив! Скорей-скорей в мои объятья, я только и думаю об этом!
Но, вместо этого, П. ругается, кричит, требует ясности, а потом путает ее с Верой Петровной, с той толстой теткой, которую он при встрече лапал на пароходе, и потом все хотел с ней уединиться, а племяш не давал... Марусечка все видела...
Вот как! Вера Петровна!
И тут Марусечке в одну секунду стало ничего не нужно. Вот как! И она вешает трубку, и одним махом отсекает ту ненужную, вялую, тоскливую, ни к чему не ведущую тягомоть, которая одна только и может теперь развиться у нее с П. Но эта тягомоть ей даром не нужна! Или - так, как она намечтала, или - никак. Если нет равноценного ответа - никакой другой не нужен.
Молодец, Марусечка! Если бы у всех нас доставало сил на подобную бескомпромиссность...:)...Скольких драм, переходящих в трагедии, удалось бы избежать:)...
Но нет, мы слабы и глупы, мы со слезами вслушиваемся в слова тупых романсов, и плачем, ибо они напоминают нам нас самих, и нашу загубленную жизнь:
Твой кроткий раб, я встану на колени,
я не борюсь с губительной судьбой,
я на позор, на горечь унижений -
на все пойду за счастье быть с тобой...
Вот сами и виноваты. Трубку надо вешать сразу, идиоты! Одним махом!
Но тут происходит юмористический абломчег. Это же Тэффи, она же пишет юмористический рассказ. Самый неприятный человек на этом пароходе - наглый и невоспитанный аниматор ( как сейчас его назвали бы) оказывается племянником дамы, засекает пару, шутливо грозит им пальцем, типа, "все скажу дяденьке", и портит весь аромат встречи.
Пара изо всех сил начинает доказывать, что встреча случайна. Ацкими усилиями влюбленные стараются обмануть бдительность племяша, но им это не удается, а утром дама, увы, сходит на берег. Романтическая ночь, так и не ставшая романтической, уплывает в прошлое вместе с пароходом.
Но Тэффи, которая на самом деле не юморист, а обычный реалист - не отказывающийся, конечно, и поюморить при случае, к чему у нее особый и редкий талант, - означенным смешком не ограничивается. Сюжет, которого вполне хватило бы на юмористический рассказ, здесь не единственный! Он, как ни удивительно - только фон, на котором развивается совсем другое действие.
А именно. Пожилой капитан парохода женат на очень юной особе. Девушке не больше 17 лет, а выглядит она на 14, не больше. Информацию о том, как сложился этот брак, Тэффи оставляет за кадром, как несущественную. Сложился и сложился, ничего уже теперь не попишешь. Ясно только, что этот брак заключен отнюдь не "по любви".
В ожидании своей дамы, накануне ее приезда, П. скоротал вечерок, болтая на палубе с женой капитана. Тот занят своими делами, и не обращает внимания на то, чем занимает себя его супруга. Вечер, ночь и утро, проведенные под знаком приехавшей возлюбленной, отвлекли П. от юной жены капитана. Но вот, Вера Петровна - так звали его романтическую пассию, высадилась на берег, и он, продолжающий плыть на пароходе по своим делам, с новой силой вступает в отношения с Марусечкой - так зовут жену капитана.
Марусечка слушает П., распустившего хвост во всю свою нерастраченную энергию, открыв рот, и времени им не занимать - болтай, не хочу. Капитан не ревнив, к тому же, он на работе, т.е. все время занят.
Между тем, П. и Марусечка уже погрузились друг в друга по шейку, и строят блаженные планы продолжения отношений за рамками парохода!
Марусечка сообщает, что муж согласен отпустить ее на учебу в Пб. Город, где живет П. Ах, какие перспективы! Они будут ходить в театры, на выставки, в музеи! Он будет ее образовывать, и она, наконец, не отрываясь на докучливого капитана, будет слушать его, открыв свой розовый юный клювик. Который так ему нравится, естественно:).
У Марусечки есть одна милая особенность: слушая, она периодически реагирует: - Вот как...
П. не на шутку всё в Марусечке нравится. Это вам не потная, дебелая Вера Петровна со своими деланными ахами, вскриками и жалобами на ревнивого мужа.
Уславливаются!
П. и Марусечка уславливаются о том, как встретятся в большом, прекрасном городе.
- Вы меня не узнаете, - опасается Марусечка.
- Ну вот, как раз! - успокаивает ее П. - Я? Вас? И не узнаю? Да что вы! Вам даже не придется называть себя! Вы позвоните, и скажите просто - "Это я!". И достаточно! Я буду счастлив, и мы с вами.... и, в общем, бла-бла-бла, и П. сходит с парохода на землю.
И жизнь его и Марусечки с этой минуты течет по-разному.
П. погружается в свои дела. То-сё, ппц, сложности, дожди, он по уши в проблемах и ему уже не до дам, которые забыты нахрен естественным образом.
И тут звонок: "Это я!".
Какая, к черту "я", - злится П. - Я занят нафик, говорите толком, кто да что, времени нет, не до шуточек тут.
"Это я! я! я!" - звенит чей-то радостный голосок в трубке, и П. вдруг соображает: Вера Петровна, что ли?
- Это вы, Вера Петровна? - изображая радость, реагирует П.
И в ответ слышит разочарованное, печальное: - "Вот как..."....
И тут до него доходит!
- Понял, понял, узнал, узнал! - орет он, теперь уже не изображая радость, а радуясь на самом деле.
Но трубка уже повешена! Пи-пи-пи...
Малая не стала чикаться. Отрубилась с концами, и на этом рассказ - к этому моменту уже совсем не юмористический - заканчивается.
Все это к тому, что 99 особ из ста ответа П. дождались бы, и все извинения его приняли, и встреча состоялась бы, и театры-музеи-выставки воспоследовали бы... но... но счастья не было бы. И этот новый роман закончился бы точно так же, как предыдущий. Муж-капитан, сложности, обоюдное разочарование, и, с обеих сторон, ночные вздохи - уже по одиночке - "зачем все это было?".
Фишка в том, что малая просекла это мгновенно, несмотря на свои 17 лет и полное отсутствие опыта. Она мгновенно вычеркнула все иллюзии, которыми напиталась за время разлуки с П. Все мечты о том, как он - умный, сильный, любящий только ее, будет ее образовывать, заботиться о ней, нянчить и лелеять, как заберет ее от грубого старика-капитана, как поселит в своей скромной, но такой уютной, просторной петербургской квартирке, как пойдут у них прелестные детки, а потом и внуки с внучками...
Было у Марусечки время намечтать еще и не то, поскольку появлению внуков предшествовали бы весьма сладкие ночки вдвоем с П., и путешествия, и никто-никто не мешал бы им вкушать нектар с полей сыгравших им на руку обстоятельств.
А капитан, фу-фу старичок, сгинул бы где-то там, за пределами глав о счастье в их совместной с П. книге жизни, и туда ему и дорога, и не жалко...
И для того, чтобы все эти возвышенные мечты сбылись, Марусечке всего-навсего надо выбраться в Пб, набрать заветный номер - наизусть заученный и тысячу раз повторенный - и сказать всего два слова - "Это я!".
И П., который, конечно же, во все время разлуки, как и она, думал о том же, думал о ней, мечтал о совместной с ней жизни и ждал из последних сил ее звонка, протирая глазами до дыр телефонный аппарат, счастливо закричит в ответ: наконец-то! Марусечка! наконец-то ты позвонила! Как я счастлив! Скорей-скорей в мои объятья, я только и думаю об этом!
Но, вместо этого, П. ругается, кричит, требует ясности, а потом путает ее с Верой Петровной, с той толстой теткой, которую он при встрече лапал на пароходе, и потом все хотел с ней уединиться, а племяш не давал... Марусечка все видела...
Вот как! Вера Петровна!
И тут Марусечке в одну секунду стало ничего не нужно. Вот как! И она вешает трубку, и одним махом отсекает ту ненужную, вялую, тоскливую, ни к чему не ведущую тягомоть, которая одна только и может теперь развиться у нее с П. Но эта тягомоть ей даром не нужна! Или - так, как она намечтала, или - никак. Если нет равноценного ответа - никакой другой не нужен.
Молодец, Марусечка! Если бы у всех нас доставало сил на подобную бескомпромиссность...:)...Скольких драм, переходящих в трагедии, удалось бы избежать:)...
Но нет, мы слабы и глупы, мы со слезами вслушиваемся в слова тупых романсов, и плачем, ибо они напоминают нам нас самих, и нашу загубленную жизнь:
Твой кроткий раб, я встану на колени,
я не борюсь с губительной судьбой,
я на позор, на горечь унижений -
на все пойду за счастье быть с тобой...
Вот сами и виноваты. Трубку надо вешать сразу, идиоты! Одним махом!