МИЛОСТЫНЯ. Святочный рассказ.
Интеллигенция всегда первой попадает под все колёса истории.
Вот и в лихие девяностые по ней проехались не слабо...
Женщина стояла в маленьком тамбуре между дверями в булочную.
Неудобное место, темноватое, все проскакивают мимо, потому что и головы-то не повернуть тут.
Нет,она стояла не как все просящие.
Не просила.
Но стояла так...что невольно остановишься, создавая неудобство входящим, и стоишь, будто прибитый чем-то...
Тонкое лицо с благородными чертами, нежной бледной кожей, туго обтягивающей красивые высокие скулы.
Глаза опущены, но в лице такое напряжение, что моё лицо невольно откликалось и корчилось гримасой несуществующей боли...
Старенькая одежда, но какая-то...безнадёжно аккуратная, какая-то кричащая о горе...
Не сразу увидела по обеим сторонам возле женщины двух детей.
Они, безмолвные, как тени, сияли бездонными голодными глазами и тоже не просили...просто стояли возле матери, будто две опоры, и казалось, что без них она упадёт ниц прямо под ноги спешащим людям...
Какое несчастье толкнуло их сюда?
Вероятно, вселенского масштаба, это как-то висело в воздухе, не требуя букв и слов.
Стоять возле женщины с детьми было невозможно: боль их передавалась и раздирала...
Видно было, КАК мучительно было женщине просить... не прося... рассчитывая только на душевное чутьё или вообще ни на что не рассчитывая...
Я суетливо полезла в кошелёк, достала деньги, сунула в ледяные, узкие, совсем детские ладони женщины с тонкими и длинными музыкальными пальцами.
Она не двинулась с места, лицо осталось неподвижным, глаза не поднялись на меня.
Только где-то в уголке губ болезненно дёрнулась жилка, чуть изогнув и без того горестную линию рта...
Я бросилась прочь...неся на себе часть чужой беды, умирая от сострадания и боли...
Прибежала домой, дождалась мужа и послала его туда, чтобы он дал ещё денег...
Булочная рядом, поэтому запасов хлеба не делаем, ходим каждый день.
И каждый день в течение месяца стояла там эта женщина с двумя детьми, каждый день мы давали ей деньги.
И нам было стыдно и неловко, потому что хотелось расспросить её, может, позвать домой...
Но женщина ТАК стояла, что язык не поворачивался спросить или молвить...
Потом все трое пропали.
Очень надеюсь на то, что у них как-то наладилось.
Что преодолелось...
Что не умерла она от горя и унижения.
Мы с мужем часто вспоминаем её. И отводим глаза, будто виноватые...
Я всегда подаю милостыню.
Даже бомжам (кстати, они куда-то исчезли).
Потому что моя Ба говорила:"Детка, стоять с протянутой рукой не так просто. Тяжко. Поэтому надо дать просящему."
А я ей верю.
И ещё... Мне всех жалко.
А вам?
Вот и в лихие девяностые по ней проехались не слабо...
Женщина стояла в маленьком тамбуре между дверями в булочную.
Неудобное место, темноватое, все проскакивают мимо, потому что и головы-то не повернуть тут.
Нет,она стояла не как все просящие.
Не просила.
Но стояла так...что невольно остановишься, создавая неудобство входящим, и стоишь, будто прибитый чем-то...
Тонкое лицо с благородными чертами, нежной бледной кожей, туго обтягивающей красивые высокие скулы.
Глаза опущены, но в лице такое напряжение, что моё лицо невольно откликалось и корчилось гримасой несуществующей боли...
Старенькая одежда, но какая-то...безнадёжно аккуратная, какая-то кричащая о горе...
Не сразу увидела по обеим сторонам возле женщины двух детей.
Они, безмолвные, как тени, сияли бездонными голодными глазами и тоже не просили...просто стояли возле матери, будто две опоры, и казалось, что без них она упадёт ниц прямо под ноги спешащим людям...
Какое несчастье толкнуло их сюда?
Вероятно, вселенского масштаба, это как-то висело в воздухе, не требуя букв и слов.
Стоять возле женщины с детьми было невозможно: боль их передавалась и раздирала...
Видно было, КАК мучительно было женщине просить... не прося... рассчитывая только на душевное чутьё или вообще ни на что не рассчитывая...
Я суетливо полезла в кошелёк, достала деньги, сунула в ледяные, узкие, совсем детские ладони женщины с тонкими и длинными музыкальными пальцами.
Она не двинулась с места, лицо осталось неподвижным, глаза не поднялись на меня.
Только где-то в уголке губ болезненно дёрнулась жилка, чуть изогнув и без того горестную линию рта...
Я бросилась прочь...неся на себе часть чужой беды, умирая от сострадания и боли...
Прибежала домой, дождалась мужа и послала его туда, чтобы он дал ещё денег...
Булочная рядом, поэтому запасов хлеба не делаем, ходим каждый день.
И каждый день в течение месяца стояла там эта женщина с двумя детьми, каждый день мы давали ей деньги.
И нам было стыдно и неловко, потому что хотелось расспросить её, может, позвать домой...
Но женщина ТАК стояла, что язык не поворачивался спросить или молвить...
Потом все трое пропали.
Очень надеюсь на то, что у них как-то наладилось.
Что преодолелось...
Что не умерла она от горя и унижения.
Мы с мужем часто вспоминаем её. И отводим глаза, будто виноватые...
Я всегда подаю милостыню.
Даже бомжам (кстати, они куда-то исчезли).
Потому что моя Ба говорила:"Детка, стоять с протянутой рукой не так просто. Тяжко. Поэтому надо дать просящему."
А я ей верю.
И ещё... Мне всех жалко.
А вам?