...
Мы все тут слегка деревенские. Быть может потому, что за нами пашня.
На самом деле там не пашня. Там раскатанная бульдозером площадка и карьер, заполненный зеленоватой водой. В рамках подготовки к каракалпакской командировке мы съездили на шашлык в каракумы местного пошиба. Не хватало жары и колючек. Зато на закате все стало оранжевым и романтически строго выверенным. Грязный островок в середине карьера один и остался грязным. А мы стояли на краю карьера, и ногами сталкивали в воду пласты глины. Приплыла толстая лягушка. Ей было интересно. Потом она прочухала опасность и нырнула в мутную глубину.
А до того, была страшная суета с мясом. Точнее с Саньком. Если с нами Санек, это значит все. Это значит, что рушатся все временные барьеры. Значит, кто нас ждет, тот подождет еще. Потому что Санек всегда начинает масштабную суету. В течение двух часов объезжали магазины Питера в поисках мяса. Мясо должно было быть хорошим. Таким, чтобы Саньку нравилось. В итоге все равно купили такое, что ему не понравилось, но сил уже больше не было искать другое мясо.
Пока ехали, Санек превратил машину в передвижной шавермарий.
Вот он чистит и режет лук на заднем сидении. Пока резал, ему позвонил кто-то и сказал в трубку:
- Алексей, здравствуйте, вы может забрать свою машину, все готово.
Санек спросил испуганно:
- Ой, а может вы ошиблись номером?
А потом потрясенно спросил нас с Лехой:
- Блин, а вдруг они не ошиблись номером, я в состоянии Алеши купил машину и сдал ее в ремонт?
Когда уже ехали назад, пережили потрясение.
Я писала, что Санек - натуралист. Что он любитель живой природы и именно ему мы писали из Тайланда кричаще-тревожные смски - а как нам быть с акулами? они опасны? А что за тонкая зеленая змея возле нашего дома? Ядовитая?
Санек всегда знал ответы на все вопросы. В Португалии он даже сумел подсчитать, сколько надо выпить портвейна большому португальскому баклану, чтобы быстро опьянеть и подойти к нам поближе, чтобы мы могли с ним сфотографироваться, исходя из градусности портвейна и примерного веса баклана в сравнении с весом целого Ивана или Лехи и количеством потребленного портвейна. И придумал способ - просто кинуть баклану сухарик, вымоченный в портвейне - бакланы всегда жрут все на лету, не сильно думая. Правда потом Санек испугался, что баклан подавится сухарем и не стал проводить эксперимент.
В общем, в плане живой природы на Санька всегда можно было положиться.
Мы ехали домой, и сытый Санек рассуждал, что пожалуй, он все-таки бросит есть свинину, потому что... Потому что... Ну, потому что иудеи и мусульмане же не едят свинину по какой-то важной причине... По какой вот только... Нет, не потому, что свинья - грязное животное, коровы тоже не дураки в собственных фикалиях валяться.
Санек думал, думал, и вспомнил:
- Потому что они едят копытных, а некопытных не едят!
- Санек, ты что имеешь в виду?
- Ну, у коров копыта, у баранов копыта...
- Так и у свиней копыта.
- Да ладно! Как это?
- Санек, у свиней копыта!
- Что, у них ноги копытом заканчиваются? прямо костью что ли? Роговой такой штукой?
- Санек, ты с ума сошел? Ты думаешь, у них там как? У них там что? Как у кошки что ли?
Я просто думаю теперь - вот когда он писал нам, что акулы не опасны, и змея не может прокусить кожу человека, он вообще где был, о чем думал и на каком свете вообще находился?
На самом деле, конечно, Санек просто очень добрый человек. Он старается никогда ни о ком плохо не думать. Чтобы не обидеть. Все хорошие. Все люди хорошие. И акулы тоже...
Большая удача, что все так счастливо открылось перед Вьетнамом. Там наверняка ведь, полный лес кобр. И у всех у них с точки зрения Санька исключительно добрые намерения.