...
Мне так странно думать, что год назад мы находились в удивительном положении, когда старой квартиры уже как бы нет, а новой еще как бы нет. Нашу однушку на Савушкина купили, а мы никак не могли подобрать себе жилье в центре. Нам говорили:
- Вы с ума сошли? Зачем вам центр? Езжайте в Озерки! Там же ин-фра-стру-ктура!
И я каждый раз думала: "Засуньте ее себе в жопу, вашу озерковскую инфраструктуру!"
Мы с Аней уехали в Париж. А там была весна.
Се.час тоже весна. Гораздо более грязная, чем в Париже, но навевает воспоминания. Мы жили в очень изысканном доме на улице Сен-Оноре. Мы почти не ходили в рестораны. Покупали хлеб, сыр, вино и прошуто и часами сидели на набережных. Однажды пошел дождь, но мы не уходили. На нас, мокрых куриц, прохожие русские с целлофановыми мешками показывали пальцами, а мы корчили им в ответ рожи.
А потом мы поднимались по красной ковровой дорожке, расстеленной на винтовой лестнице, к себе на пятый без лифта и с выражением пели:
- Мерси бокуууу! мерси боку!
А Аня, от которой ждать этого вообще не приходилось, подхватывала голосом Портоса:
- МЕРСИ! БОКУ!
у нас была маленькая квартира с большими окнами и вид на крыши. Если приоткрыть окно, становилось слышно оперную арию, которую разучивал кто-то из соседей.
Я торчала в окне каждое утро с кофе по полчаса, пока Аня красилась и сушила волосы. И мучалась вопросом - будет ли моя будущая квартира хоть на сотую часть так же прекрасна как эта? Или это будет коммунальный хлев с протечками.
Сейчас мы живем на пятом без лифта, у меня много больших окон и вид на крыши, а если приоткрыть форточку в прихожей или на кухне, слышно, как студенты хорового училища разучивают оперные арии.
Сумасшедший дом какой-то.
С каждым днем наша личная инфрастуктура становится все роднее.
У нас есть сосед- профессор фосточного факультета. Еще есть сосед - оперный певец, куда уж тут без него. У него борода, волосы до плеч, пальто в пол, гигантская шляпа и автомобиль волга 3110, на которой он каждый день преодолевает те триста метров, которые разделяют нас с Мариинкой. Еще есть сосед уголовник. Его зовут то ли Миша, то ли Вова. Это он в лютый мороз стоял в носках и майке у подъезда и повторял: "Прикольно... Прикольно". Еще есть бабушка сторож. Восемь лет назад ее обокрали, теперь она чудовищно бдительна. Она не просто смотрит в глазок, когда где-то хлопает дверь, она выходит на лестницу с метелкой, чтобы в случае чего воспользоваться ей и отходить злоумышленника.
Бабушка-сторож говорит нам:
- Я ничего не хочу сказать, нет. Но вот наш сосед Вова (который, возможно Миша) каждые два года сидит. У меня с ним хорошие отношения, я ничего не хочу сказать. Но вот когда меня обокрали, воры взяли бобровую шубу и съели жаренную рыбу со сковородки. Вот. А выводы делайте сами.
И удаляется к себе в квартиру. Ее выход и заход хочется сопровождать аплодисментами.
Вот мы тут живем, и ТАК ХОРОШО!
Эти фотографии я уже вешала, очень давно. Но я сегодня на них наткнулась, повспоминала и написала тут маленько. Так что повешу еще раз в качестве инфоповода. Это самый первый мой Париж, снятый на пленку и перефотографированный на lensbaby.
- Вы с ума сошли? Зачем вам центр? Езжайте в Озерки! Там же ин-фра-стру-ктура!
И я каждый раз думала: "Засуньте ее себе в жопу, вашу озерковскую инфраструктуру!"
Мы с Аней уехали в Париж. А там была весна.
Се.час тоже весна. Гораздо более грязная, чем в Париже, но навевает воспоминания. Мы жили в очень изысканном доме на улице Сен-Оноре. Мы почти не ходили в рестораны. Покупали хлеб, сыр, вино и прошуто и часами сидели на набережных. Однажды пошел дождь, но мы не уходили. На нас, мокрых куриц, прохожие русские с целлофановыми мешками показывали пальцами, а мы корчили им в ответ рожи.
А потом мы поднимались по красной ковровой дорожке, расстеленной на винтовой лестнице, к себе на пятый без лифта и с выражением пели:
- Мерси бокуууу! мерси боку!
А Аня, от которой ждать этого вообще не приходилось, подхватывала голосом Портоса:
- МЕРСИ! БОКУ!
у нас была маленькая квартира с большими окнами и вид на крыши. Если приоткрыть окно, становилось слышно оперную арию, которую разучивал кто-то из соседей.
Я торчала в окне каждое утро с кофе по полчаса, пока Аня красилась и сушила волосы. И мучалась вопросом - будет ли моя будущая квартира хоть на сотую часть так же прекрасна как эта? Или это будет коммунальный хлев с протечками.
Сейчас мы живем на пятом без лифта, у меня много больших окон и вид на крыши, а если приоткрыть форточку в прихожей или на кухне, слышно, как студенты хорового училища разучивают оперные арии.
Сумасшедший дом какой-то.
С каждым днем наша личная инфрастуктура становится все роднее.
У нас есть сосед- профессор фосточного факультета. Еще есть сосед - оперный певец, куда уж тут без него. У него борода, волосы до плеч, пальто в пол, гигантская шляпа и автомобиль волга 3110, на которой он каждый день преодолевает те триста метров, которые разделяют нас с Мариинкой. Еще есть сосед уголовник. Его зовут то ли Миша, то ли Вова. Это он в лютый мороз стоял в носках и майке у подъезда и повторял: "Прикольно... Прикольно". Еще есть бабушка сторож. Восемь лет назад ее обокрали, теперь она чудовищно бдительна. Она не просто смотрит в глазок, когда где-то хлопает дверь, она выходит на лестницу с метелкой, чтобы в случае чего воспользоваться ей и отходить злоумышленника.
Бабушка-сторож говорит нам:
- Я ничего не хочу сказать, нет. Но вот наш сосед Вова (который, возможно Миша) каждые два года сидит. У меня с ним хорошие отношения, я ничего не хочу сказать. Но вот когда меня обокрали, воры взяли бобровую шубу и съели жаренную рыбу со сковородки. Вот. А выводы делайте сами.
И удаляется к себе в квартиру. Ее выход и заход хочется сопровождать аплодисментами.
Вот мы тут живем, и ТАК ХОРОШО!
Эти фотографии я уже вешала, очень давно. Но я сегодня на них наткнулась, повспоминала и написала тут маленько. Так что повешу еще раз в качестве инфоповода. Это самый первый мой Париж, снятый на пленку и перефотографированный на lensbaby.