Я очень не люблю журналистов...
PS в начале, хотя написано в конце: Фу-фу! Лучше и не перечитывать это никогда, потому то я в самом мерзком состоянии: поверхностность и умничанье одновременно. Когда я в таком состоянии, я прям понимаю, что сейчас я баба-дура!
...Потому что журналисты бывают двух типов - умные начитанные бездари либо поверхностные люди. Вторые иногда тоже бездари.
Поверхностность - это бич современной журналистики. Туда идут люди, которе физически не умеют сосредоточиться на чем-то одном.
Иногда я пишу текст к эфиру. Сижу и чиаю его вслух, типа как это должно звучать с экрана. И вдруг понимаю, что слышу не смысл того, что только что написала, а мелодику. Звучит мелодично, по ушам ниче не бьет - хорошо написано. На нашем канале вообще возможно писать только по существу. Все остальное вырежут. Хотя иногда вырезают и самое существо. А иногда кто-то из редакторов вдруг вспомнит - ой, прикольно, это ж хорошо, когда прикольно. Ну ладно, пусть будет. И этот прикол потом никто не заметит, потому что весь выпуск сидит и слушает мелодику, и следит, чтоб в достаточной мере наличествовали президент с премьером. И все. И все новости. Однажды я жаловалась чуваку с другого канала, что режут. Что однажды, когда я снимала премьера на Валааме, а он пришел перекресился и ушел, мне позвонили из Москвы и спросили:
- Ну что, на сколько тебе перегон заказывать?
А я им говорю:
- Да какой перегон, он только перекрестился и ушел. Ниче не сказал.
- Да? Ну три с половиной минуты тогда, нормально?
А три с половиной минуты в новостях - это чудовищная щедрость! Три с половиной минуты, это когда Беслан или Невский Экспресс или... ну или президент.
Ну вот, а когда снимаешь неделю целую что-нибудь, мучаешься, ночами не спишь, че-то придумываешь, тебе звонит Москва и говорит:
- Ну слушай, две двадцать, больше не можем дать!
И начинаешь резать по живому - сокращать, сокращать в итоге из недельной работы остается куцое говно. А Москва это говно еще подрежет и остается не просто говно. а говно чудовищно безобразное. Не хочу углубляться в подвиды говна, но это просто дрянь, а не говно получается!
И вот, я рассказала все это чуваку с другого канала, наябедничала. а он говорит мне:
- Ха! Счастливые! У нас если считают, что много получилось, просто последний абзац - чик! И не разбираются, где у тебя важно, а где не важно!
Вот так делаются новости.
И все такие поверхностные! Просто чудовищно!
А в поверхностности самое ужасное, что вид при этом напускается - мудреца мудрецов. А внутри - брехня, чушь и бахвальство.
И вот сижу я такая вся, типа журналист и думаю - какого хрена! Не развила ни один из талантов! В совершенстве умею только психовать и хамить ментам и охранникам. Все мои коллеги это знают и как только мент скажет: "Здесь нельзя стоять" или "Здесь нельзя снимать", делают ему страшные глаза, чтоб молчал лучше, а меня отпихвют потихоньку плечом назад, чтоб не лезла.
Я дописала свою безобразную картину про Венецию. Леха сказал, что я Митек. Мне нужна тельняшка, а потом - сразу к Митькам. Они примут меня как первейшего примитивиста в мире. Мне надо еще толко какое-нибудь стихотворение приписать. Прямо поперек неба кривыми буквами. Типа:
Я в Венеции была,
Вот такие, блин дела!
Или:
В канале вода зелена,
Эх! Лишь бы не было война!
Ну не суть.
Вот. А те, которые начитанные и не поверхностные, они еще хуже.
И почему все мои записи про работу пропитаны злостью и пакостью!
...Потому что журналисты бывают двух типов - умные начитанные бездари либо поверхностные люди. Вторые иногда тоже бездари.
Поверхностность - это бич современной журналистики. Туда идут люди, которе физически не умеют сосредоточиться на чем-то одном.
Иногда я пишу текст к эфиру. Сижу и чиаю его вслух, типа как это должно звучать с экрана. И вдруг понимаю, что слышу не смысл того, что только что написала, а мелодику. Звучит мелодично, по ушам ниче не бьет - хорошо написано. На нашем канале вообще возможно писать только по существу. Все остальное вырежут. Хотя иногда вырезают и самое существо. А иногда кто-то из редакторов вдруг вспомнит - ой, прикольно, это ж хорошо, когда прикольно. Ну ладно, пусть будет. И этот прикол потом никто не заметит, потому что весь выпуск сидит и слушает мелодику, и следит, чтоб в достаточной мере наличествовали президент с премьером. И все. И все новости. Однажды я жаловалась чуваку с другого канала, что режут. Что однажды, когда я снимала премьера на Валааме, а он пришел перекресился и ушел, мне позвонили из Москвы и спросили:
- Ну что, на сколько тебе перегон заказывать?
А я им говорю:
- Да какой перегон, он только перекрестился и ушел. Ниче не сказал.
- Да? Ну три с половиной минуты тогда, нормально?
А три с половиной минуты в новостях - это чудовищная щедрость! Три с половиной минуты, это когда Беслан или Невский Экспресс или... ну или президент.
Ну вот, а когда снимаешь неделю целую что-нибудь, мучаешься, ночами не спишь, че-то придумываешь, тебе звонит Москва и говорит:
- Ну слушай, две двадцать, больше не можем дать!
И начинаешь резать по живому - сокращать, сокращать в итоге из недельной работы остается куцое говно. А Москва это говно еще подрежет и остается не просто говно. а говно чудовищно безобразное. Не хочу углубляться в подвиды говна, но это просто дрянь, а не говно получается!
И вот, я рассказала все это чуваку с другого канала, наябедничала. а он говорит мне:
- Ха! Счастливые! У нас если считают, что много получилось, просто последний абзац - чик! И не разбираются, где у тебя важно, а где не важно!
Вот так делаются новости.
И все такие поверхностные! Просто чудовищно!
А в поверхностности самое ужасное, что вид при этом напускается - мудреца мудрецов. А внутри - брехня, чушь и бахвальство.
И вот сижу я такая вся, типа журналист и думаю - какого хрена! Не развила ни один из талантов! В совершенстве умею только психовать и хамить ментам и охранникам. Все мои коллеги это знают и как только мент скажет: "Здесь нельзя стоять" или "Здесь нельзя снимать", делают ему страшные глаза, чтоб молчал лучше, а меня отпихвют потихоньку плечом назад, чтоб не лезла.
Я дописала свою безобразную картину про Венецию. Леха сказал, что я Митек. Мне нужна тельняшка, а потом - сразу к Митькам. Они примут меня как первейшего примитивиста в мире. Мне надо еще толко какое-нибудь стихотворение приписать. Прямо поперек неба кривыми буквами. Типа:
Я в Венеции была,
Вот такие, блин дела!
Или:
В канале вода зелена,
Эх! Лишь бы не было война!
Ну не суть.
Вот. А те, которые начитанные и не поверхностные, они еще хуже.
И почему все мои записи про работу пропитаны злостью и пакостью!