Белые ночи
10 часов июльского вечера. Потный и злой, я проснулся от страшного сна, в котором был одинокой, некрасивой и никем не любимой сорокалетней американкой. Или англичанкой - точно не помню. Помню только свои кривые зубы, худющую белую шею, голодные зрачки, ночные депрессии, помню, что мне никто не писал, не звонил и никуда не приглашал, отчего я постоянно страдала и не спала по ночам. Одиночество, переполнившее мой сон, к десяти вечера наконец выплеснулось в реальность. Все знают, как вредно спать во время заката.
Теперь я почувствовал себя одиноко сам и на автомате поспешил утешиться какой-нибудь близлежащей шоколадкой. Но тут же вспомнил, что уже третью неделю сижу на низкоуглеводной диете: мясо, творог, творог, мясо... протеины, витамины, аминокислоты, ноль мучного плюс ноль сладостей равно... Формула жести! Отчаянно помочившись в раковину, я поднял глаза и увидел в зеркале свой торс... кубики! К-у-б-и-к-и! Долгожданные кубики, подобно чудотворным стигматам святого Франциска, проступили на моём измученном наклонной доской животе! Регулярные упражнения, помноженные на аскетическую диету, наконец-то дали свой результат! Слегка подпрыгивая от неожиданной экзальтации, я вернулся в спальню, где меня поджидала очередная волна депрессии. Отсоединив от провода дремавший на подзарядке андроид, жадно открыл приложение мгновенных сообщений Лайн. Из пяти девушек, приглашённых мною вчера на кофе, не отписалась ни одна. Три моих сообщения вообще остались непрочитанными. Расплющенный по мокрой от пота простыне, я выглядел не менее жалко, чем нелюбимая американка из страшного сна... "Чо делаешь?" - лайн-сообщение моего друга Дениса вернуло меня к жизни, словно мощный импульс дефибриллятора . "Шарюсь по Санномии" - ответил я и вышел на улицу.
Пешие прогулки - отличное средство сбросить подкожный жир, скрывающий заветные кубики брюшного пресса! Извините за каламбур, но бег я последнее время избегаю, так как при беге вместе с жиром разрушаются и нажитые непосильными тренировками мышцы... катаболизм, чтоб его... Нет, я не отпетый фанат бодибилдинга, но в джим хожу 5-6 раз в неделю. Если эта страна не готова воспринять глубину моего внутреннего содержания, то пусть хотя бы оценит форму бицепса! Вяло переписываясь в лайне с Денисом о туманности перспектив поиска очередной супруги в Японии, я долго бродил по району Китанодзака ("Склон Китано"), то поднимаясь вверх по тихим улочкам, то спускаясь вниз к кишащей пьяными салариманами и хостесами Санномии. Когда на часах уже было далеко за полночь, Денис буквально убил меня, сообщив, что японки обожают устраивать пышные свадьбы с приглашением родственников и что он сам в своё время выложил около 4 миллионов иен. Родители его бывшей жены были поставлены в известность о рождении ребёнка слишком поздно и ни копейки на свадьбу не дали. "Вот ведь кошмарики", - отвечал я Денису. О денежной стороне свадебного вопроса я совсем забыл! Где же тут найти японку, чтоб стоила таких деньжищ? Выйди на Санномию - шлюшка сидит на шлюшке и шлюшкой погоняет!"
Денис усугубил моё расстройство, написав, что четыре миллиона - это только "начало", что новой жене, скорее всего, захочется поменять в доме всю мебель, что неминуемо потребует дополнительных вливаний. Ответить на его сообщение я не успел: из полумрака тёмной аллеи, что неподалёку от моего дома, прямо на меня вынырнула симпатичная японка лет 25. Белая блузка и строгая чёрная юбка будили во мне юношеские воспоминания о первой учительнице русского и литрературы, однако крупная и на вид вполне упругая грудь, профессионально подчёркнутая осанка, а также время нашей случайной встречи (около часа ночи) не оставляли сомнения, что передо мной стояла хостес - возвращавшаяся с работы труженица питейной индустрии мидзусёбай. Пьяная в дрова. Но глаза... эти удивительно ясные карие глаза были прекрасны и находились в разительном контрасте с её одеждой, профессией, с ней самой!
Преградив дорогу, я поспешил представиться... Незнакомка не полезла за словом в карман.
- А я тебя знаю! Мне про тебя Сакико рассказывала. Ты японский чай продаёшь, так ведь?
- Так - сказал я, твёрдо беря её за руку. Только не помню я никакую Сакико!
Пойдём лучше ко мне, выпьем свежего гёкуро. Майский сбор этого года - не шуточки!
- Ты мне только зубы не заговаривай! Мы с Сакико большие друзья и я нашей дружбой дорожу, так что...
С этими словами Нанами, так звали пьяную хозяйку прекрасных глаз,
хищно погладила мой правый бицепс, затем задрала мою футболку, оголив недавно прорисовавшиеся кубики пресса...
Придя ко мне, она отказалась от обещанного гёкуро, и я налил ей бокал холодного белого вина, допив который до половины она быстро разделась без моей помощи...
- Трахай меня, ну же! - приказала Нанами с такой непохожей на её глаза вульгарностью...
Потом, уставшая, легла головой на мою левую руку и мы немного разговорились: она, проваливаясь взглядом в белоснежном потолке спальни, распрашивала меня про Россию, я же, утопая в прозрачности её глаз, обещал свозить её в Москву и особенно в Санкт-Петербург. Расхваливал июньскую романтику никогда мною не виденных белых ночей.
- Белые ночи? - переспросила Нанами. Я знаю! Это когда ночью светло, как днём. Очень красиво, наверно, да?!
Будто на мгновение солнце выглянуло из-за туч и её глаза осветились чистым светом девстенной непорочности. Казалось, со мной говорила не пьяная девица, привыкшая развлекать мужчин за деньги, а моя восьмилетняя дочь!
Стрелки часов крутились к началу третьего. Так и не допив вино и быстро одевшись, Нанами вышла в прихожую, взяла в руку свою сумочку Луи Витон и, чмокнув меня в щёку, элегантно исчезла за закрывшейся дверью.