ШАРИАТСКИЙ КОШМАР В МАЛИ
Оригинал взят у alexandr_palkin в Салафитский ад в Мали
Оригинал взят у vseobislameв Жизнь в аду
Фундаменталисты приговаривают неверных супругов к побиванию камнями
Вот уже несколько месяцев исламисты терроризируют север Мали. Сотни тысяч жителей бежали из страны. Оставшиеся ежедневно сталкиваются с чудовищной жестокостью. Репортаж из царства зла.
Северные регионы Мали сегодня практически недоступны для журналистов. С прошлой весны страна, некогда бывшая образцово-показательным государством Африки, оказалась под властью исламистов, теперь там царят законы шариата. Фундаменталисты приговаривают неверных супругов к побиванию камнями, отрубают конечности и подавляют любую оппозицию. В Тимбукту по их приказу были разрушены древние надгробия, входившие в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. 39-летний журналист журнала Der Spiegel Поль Иасинт Мбен, работающий в Бамако, пока еще свободной столице страны, все-таки отважился посетить захваченные районы. Несколько недель у него ушло на переговоры с предводителями исламистов о предоставлении ему гарантий безопасности проезда. В ответ он пошел на определенные условия: на протяжении трехнедельной поездки соблюдал предписания новых властей в отношении одежды, несколько раз подвергался обыскам и допросам. Но никогда и никому он не открывал места своего предполагаемого ночлега, нигде не оставался дольше одного дня, все время жил в страхе перед возможным похищением. Вернувшись в Бамако, журналист узнал, что на севере за ним по пятам следовали семеро вооруженных боевиков, которые хотели его задержать.
Контрольно-пропускной пункт -это первое, что видишь, въезжая во владения новых правителей северного Мали. Ведущую в Гао дорогу перекрывает блокпост полиции исламистов: перед заграждениями, словно позируя, выстроились юноши, почти подростки, с широко расставленными ногами и автоматами Калашникова наперевес. Их командир постоянно повторяет через мегафон бесконечный список всего того, что нельзя ввозить на северные территории: «Никаких сигарет, компакт-дисков, радиоприемников, видеокамер, украшений!» Запрещено все, что «харам» - «нечисто»! Молодые мужчины держат вахту во имя пророка.
Итак, поездка начинается с запретов.
Властным жестом руки «пограничники» останавливают те немногочисленные автобусы, которые еще выполняют рейсы с юга на север страны. С автоматом наизготовку один из них проходит между кресел: разделены ли места для мужчин и женщин? На всех ли женщинах хиджабы, а на мужчинах - шальвары, едва достающие до щиколоток? Радикальные мусульмане убеждены: именно их предпочитал при жизни пророк. Теперь в Гао это обязательная форма одежды.
Ни водитель, ни пассажиры не произносят за время всей процедуры ни слова. С автоматом наперевес проверяющий спрыгивает со ступенек заднего выхода: «Салям алейкум!» Можно ехать дальше.
С апреля Мали разделена на две части. На севере страны исламисты захватили территорию большую, чем Франция. Юг находится под контролем правительства, неспособного обороняться. Всего за несколько весенних недель боевые формирования туарегов выбили с севера малийскую армию. Было провозглашено государство туарегов - Азавад, до сих пор не признанное ни одной страной в мире.
Потом к власти пришли прекрасно вооруженные исламисты, «унаследовавшие» вооружение свергнутого в соседней Ливии режима Каддафи. Они тесно связаны с боевиками «Аль-Каиды», давно обеспечившей себе безопасные тылы в странах Магриба и Сахельской зоны.
Не перешедшие на сторону исламистов туареги были изгнаны. Следы боев до сих пор бросаются в глаза на улицах Гао: разрушенные снарядами, покрытые копотью стены, выбоины от пуль и осколков на уцелевших фасадах. Мир с тревогой наблюдает за происходящим в Мали, никто не хочет повторения сомалийского или афганского сценария.
Совет Безопасности ООН уже принципиально одобрил применение международных вооруженных сил против северян. Европейский союз принял решение об отправке в страну военных советников. Как сообщается, США даже рассматривают возможность использования дистанционно управляемых беспилотных летательных аппаратов для ликвидации предводителей исламистов. Нельзя допустить, чтобы север страны, расположенный всего в пяти часах полета от Парижа, стал рассадником терроризма, вторым Сомали, заявил министр иностранных дел Германии Гидо Вестервелле. Его американская коллега Хиллари Клинтон полагает, что за боевиками, совершившими более двух месяцев назад покушение на американского посла в ливийском Бенгази, стояли кукловоды из Мали.
С тех пор как к власти в Гао пришли исламисты, стотысячный город, некогда заполненный пестрыми толпами туристов, направлявшихся в Тимбукту, утратил свое многоцветье: исчезли уличные киоски и ларьки, наглухо заколочены окна баров и ресторанов, на музыку наложен запрет. Белые арабские надписи на черном фоне возвещают на уличных перекрестках символ веры новых властителей: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мохаммед - пророк его».
Из города больше не вывозится мусор, отходы гниют при сорокаградусной жаре прямо на улицах. Число беженцев уже перевалило за 400 тысяч человек. В основном север Мали покидают образованные люди - инженеры, обеспечивавшие работу электростанций и предприятий водоснабжения. Прекратили свою деятельность зарубежные организации помощи, бежали правительственные чиновники, отвечавшие за реализацию не так давно принятой программы дорожного строительства.
«Гао - мертвый город», - говорит механик Алассан Амаду Туре, спрятавшийся от палящего солнца и прихлебывающий чай. Как и у многих, работы у него теперь нет. С весны объем экономики Гао сократился на 85%, вздыхает он.
Самым крупным работодателем в Гао стала исламская полиция. Ее штаб-квартира располагается в центре города, как будто по иронии судьбы - на улице Вашингтона. Отсюда разлетаются по всему городу ватаги юнцов, почти подростков, чтобы с оружием в руках вдалбливать согражданам, что есть «харам», а что - «халяль», что - «нечистое», а что - «чистое».
До недавнего времени на улице Вашингтона приводились в исполнение приговоры шариатского суда. Но после того как возмущенной толпе несколько раз удалось вырвать осужденных из рук палачей, исламская полиция стала осмотрительней. Теперь руки и ноги отрубают вдали от глаз общественности.
Жестокие приговоры шариатского суда теперь приводятся в исполнение на бывшей военной базе за городом. Один из приговоренных - Альхассан Бонкана Мэга, признанный виновным в краже коров. Четверо надзирателей волокут облаченного в белое Альхассана в мрачное помещение, привязывают к стулу. Свободной остается только одна рука. Врач вкалывает обезболивающее.
«Именем Всеблагого и Милосердного!» - возглашает верховный палач Омар Бен-Саид. Вытащив из ножен кинжал, он сжимает кисть руки приговоренного и начинает ее отрезать; брызжет кровь. Когда лезвие доходит до кости, приходится попотеть. Лишь минуты три спустя кисть со стуком падает в ведро. Бен-Саид берет мобильный телефон и звонит начальству: «Кара настигла преступника».
Все это время Мэга сидит с закрытыми глазами, молча. Его отводят в соседнюю камеру, накладывают повязку. Спустя четверть часа его отпускают. Пошатываясь, Альхассан выходит на улицу. «Я невиновен,- говорит он. - Что мне теперь делать? Работать я уже не смогу».
Спустя несколько дней он умирает - может, от потери крови, а может, от занесенной инфекции.
Один из главарей, ответственных за исламистский террор, Ияд Аг Гали живет в Кидале, в 320 км к северо-востоку от Гао. Аг Гали, невысокий мужчина с длинной бородой, глаза которого спрятаны за темными очками, дает аудиенцию в роскошной вилле неподалеку от аэропорта, где теперь не садится ни один самолет. Его постоянно окружают вооруженные до зубов боевики из отряда «Ансар аль-Дин» - «Защитников веры».
Это подразделение образовалось недавно. До прошлого года Аг Гали был известен как бывший туарегский сепаратист, который то вступал в переговоры с южной столицей Бамако, то делал ставку на отдельное государство. Аг Гали считали человеком, который любит и покурить, и выпить. Но мятежники-туареги сочли его неблагонадежным, и он стал политическим трупом. Вероятно, в этот момент Аг Гали и открыл для себя исламизм.
Отныне он уже требовал не государственной самостоятельности для туарегов, а введения шариата: «Только неверные не идут путем Аллаха». Вступление на этот путь обеспечило ему поддержку «Аль-Каиды» и других экстремистов из стран Магриба.
Кроме того, его отряд играет не последнюю роль в наркотрафике через пустыню Сахара. Южноамериканские картели по морю поставляют кокаин в Гвинею-Бисау, откуда по суше его везут дальше на север. Транспортировкой занимаются - и неплохо на этом зарабатывают - повстанцы, революционеры и бандиты, такие как бойцы из «Ансар аль-Дин». Другой источник дохода у «Защитников веры» - похищение людей. Когда в середине октября ООН дало согласие на использование войск в северном Мали, командиры «Ансар аль-Дин» стали угрожать убийством находящихся в их руках французских заложников.
С посетителем Ияд Аг Гали немногословен. «Добро пожаловать в гостеприимный исламский город Кидаль», - единственное, что он говорит, после чего садится во внедорожник и тут же уносится вдаль со своей свитой.
Не сказать, чтобы Кидаль действительно производил впечатление гостеприимного города: улицы патрулируют пикапы исламской полиции, половина жителей бежала в Мавританию или Нигер. Центральный базар пуст. Женщинам запрещено появляться в городе без сопровождения.
Мужчин обязали отрастить бороды. Кто не последует призыву муэдзина к молитве, подвергается наказанию плетьми или на три дня оказывается в тюрьме. Запрещено даже слушать радио - новые власти просто распорядились спилить спутниковые антенны на крышах.
Под деревом в застиранной футболке и коротких шальварах дремлет Йакуба Махамане Мэга. До того как исламисты заняли Кидаль - один из самых богатых людей города.
«Не могу больше сносить всего этого», - бурчит он, указывая сжатым кулаком в сторону стоящих неподалеку парней с автоматами Калашникова. До прихода к власти исламистов его строительная фирма получила огромные государственные заказы на строительство новой тюрьмы и суда. Полтора миллиона в пересчете на евро Мэга вложил в экскаваторы и подъемные краны. Но теперь в Кидале строительство прекратилось. Мэга в вынужденной праздности смотрит, как приходит в упадок город и вся страна. Его машины покрываются песчаной пылью, его работники разбежались от новых правителей. «Всю свою жизнь я вкалывал вот этими вот руками, - бормочет он себе под нос. - Ох уж эти идиотские салафиты». Воспринимать их всерьез он не может, не верит в их набожность, считает бандитами, а не воинами Аллаха…
Произносить подобные тирады на публике небезопасно: повсюду могут быть агенты исламской полиции. Но Мэга уже не в силах скрывать свой гнев: в Мали живет более двадцати народностей, говорит он, и до сих пор мусульмане, христиане, приверженцы анимистических культов мирно уживались друг с другом. Религия всегда была личным делом каждого. Мэга убежден, что исламисты не найдут поддержки у населения: людям в Кидале опостылело плясать под дудку этих юнцов.
27-летняя аптекарша Маймуна Вайе Зеидан - одна из тех, кто хочет организовать повсеместно нарастающее сопротивление. Молодая женщина очень любила заниматься спортом, пока это еще не было запрещено, и на двоих с приятелем снимала светлую двухкомнатную квартиру в районе Этамбар.
Теперь она живет одна: ее молодому человеку за внебрачную связь ищейки из «Ансар аль-Дина» хотели отрубить руку, и сейчас тот скрывается в Алжире. «Как же так? На дворе 2012 год. Разве можно повернуть время вспять и перенести нас в эпоху пророка?» - вопрошает Зеидан. Дома она ходит в джинсах и футболке, появление же в такой одежде на улице может закончиться наказанием палками. Разложив на полу гостиной бумагу, она пишет плакаты. «Исламисты - наркоторговцы», - значится на одном из листов.
Кто-то стучит в дверь, и женщина лихорадочно прячет свои транспаранты: «Если полиция их найдет, она сожжет мой дом». Поспешно накинув чадру, она осторожно приоткрывает дверь и, лишь выглянув в щелку, распахивает ее - в квартиру заходят единомышленницы. Они назвали себя «Амазонки Кидаля». Их уже двести пятьдесят, и на каждой демонстрации этих женщин становится все больше.
Через несколько дней они снова выйдут на улицы с транспарантами в руках, рискуя оказаться в тюрьме или получить по сорок ударов плетьми. Но Зеидан исполнена решимости. Исламисты сломали ее жизнь. Ей уже не страшны эти вооруженные бородачи: «Чтоб им всем гореть в аду».
Оригинал статьи
Оригинал взят у vseobislameв Жизнь в аду
Фундаменталисты приговаривают неверных супругов к побиванию камнями
Вот уже несколько месяцев исламисты терроризируют север Мали. Сотни тысяч жителей бежали из страны. Оставшиеся ежедневно сталкиваются с чудовищной жестокостью. Репортаж из царства зла.
Северные регионы Мали сегодня практически недоступны для журналистов. С прошлой весны страна, некогда бывшая образцово-показательным государством Африки, оказалась под властью исламистов, теперь там царят законы шариата. Фундаменталисты приговаривают неверных супругов к побиванию камнями, отрубают конечности и подавляют любую оппозицию. В Тимбукту по их приказу были разрушены древние надгробия, входившие в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. 39-летний журналист журнала Der Spiegel Поль Иасинт Мбен, работающий в Бамако, пока еще свободной столице страны, все-таки отважился посетить захваченные районы. Несколько недель у него ушло на переговоры с предводителями исламистов о предоставлении ему гарантий безопасности проезда. В ответ он пошел на определенные условия: на протяжении трехнедельной поездки соблюдал предписания новых властей в отношении одежды, несколько раз подвергался обыскам и допросам. Но никогда и никому он не открывал места своего предполагаемого ночлега, нигде не оставался дольше одного дня, все время жил в страхе перед возможным похищением. Вернувшись в Бамако, журналист узнал, что на севере за ним по пятам следовали семеро вооруженных боевиков, которые хотели его задержать.
Контрольно-пропускной пункт -это первое, что видишь, въезжая во владения новых правителей северного Мали. Ведущую в Гао дорогу перекрывает блокпост полиции исламистов: перед заграждениями, словно позируя, выстроились юноши, почти подростки, с широко расставленными ногами и автоматами Калашникова наперевес. Их командир постоянно повторяет через мегафон бесконечный список всего того, что нельзя ввозить на северные территории: «Никаких сигарет, компакт-дисков, радиоприемников, видеокамер, украшений!» Запрещено все, что «харам» - «нечисто»! Молодые мужчины держат вахту во имя пророка.
Итак, поездка начинается с запретов.
Властным жестом руки «пограничники» останавливают те немногочисленные автобусы, которые еще выполняют рейсы с юга на север страны. С автоматом наизготовку один из них проходит между кресел: разделены ли места для мужчин и женщин? На всех ли женщинах хиджабы, а на мужчинах - шальвары, едва достающие до щиколоток? Радикальные мусульмане убеждены: именно их предпочитал при жизни пророк. Теперь в Гао это обязательная форма одежды.
Ни водитель, ни пассажиры не произносят за время всей процедуры ни слова. С автоматом наперевес проверяющий спрыгивает со ступенек заднего выхода: «Салям алейкум!» Можно ехать дальше.
С апреля Мали разделена на две части. На севере страны исламисты захватили территорию большую, чем Франция. Юг находится под контролем правительства, неспособного обороняться. Всего за несколько весенних недель боевые формирования туарегов выбили с севера малийскую армию. Было провозглашено государство туарегов - Азавад, до сих пор не признанное ни одной страной в мире.
Потом к власти пришли прекрасно вооруженные исламисты, «унаследовавшие» вооружение свергнутого в соседней Ливии режима Каддафи. Они тесно связаны с боевиками «Аль-Каиды», давно обеспечившей себе безопасные тылы в странах Магриба и Сахельской зоны.
Не перешедшие на сторону исламистов туареги были изгнаны. Следы боев до сих пор бросаются в глаза на улицах Гао: разрушенные снарядами, покрытые копотью стены, выбоины от пуль и осколков на уцелевших фасадах. Мир с тревогой наблюдает за происходящим в Мали, никто не хочет повторения сомалийского или афганского сценария.
Совет Безопасности ООН уже принципиально одобрил применение международных вооруженных сил против северян. Европейский союз принял решение об отправке в страну военных советников. Как сообщается, США даже рассматривают возможность использования дистанционно управляемых беспилотных летательных аппаратов для ликвидации предводителей исламистов. Нельзя допустить, чтобы север страны, расположенный всего в пяти часах полета от Парижа, стал рассадником терроризма, вторым Сомали, заявил министр иностранных дел Германии Гидо Вестервелле. Его американская коллега Хиллари Клинтон полагает, что за боевиками, совершившими более двух месяцев назад покушение на американского посла в ливийском Бенгази, стояли кукловоды из Мали.
С тех пор как к власти в Гао пришли исламисты, стотысячный город, некогда заполненный пестрыми толпами туристов, направлявшихся в Тимбукту, утратил свое многоцветье: исчезли уличные киоски и ларьки, наглухо заколочены окна баров и ресторанов, на музыку наложен запрет. Белые арабские надписи на черном фоне возвещают на уличных перекрестках символ веры новых властителей: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мохаммед - пророк его».
Из города больше не вывозится мусор, отходы гниют при сорокаградусной жаре прямо на улицах. Число беженцев уже перевалило за 400 тысяч человек. В основном север Мали покидают образованные люди - инженеры, обеспечивавшие работу электростанций и предприятий водоснабжения. Прекратили свою деятельность зарубежные организации помощи, бежали правительственные чиновники, отвечавшие за реализацию не так давно принятой программы дорожного строительства.
«Гао - мертвый город», - говорит механик Алассан Амаду Туре, спрятавшийся от палящего солнца и прихлебывающий чай. Как и у многих, работы у него теперь нет. С весны объем экономики Гао сократился на 85%, вздыхает он.
Самым крупным работодателем в Гао стала исламская полиция. Ее штаб-квартира располагается в центре города, как будто по иронии судьбы - на улице Вашингтона. Отсюда разлетаются по всему городу ватаги юнцов, почти подростков, чтобы с оружием в руках вдалбливать согражданам, что есть «харам», а что - «халяль», что - «нечистое», а что - «чистое».
До недавнего времени на улице Вашингтона приводились в исполнение приговоры шариатского суда. Но после того как возмущенной толпе несколько раз удалось вырвать осужденных из рук палачей, исламская полиция стала осмотрительней. Теперь руки и ноги отрубают вдали от глаз общественности.
Жестокие приговоры шариатского суда теперь приводятся в исполнение на бывшей военной базе за городом. Один из приговоренных - Альхассан Бонкана Мэга, признанный виновным в краже коров. Четверо надзирателей волокут облаченного в белое Альхассана в мрачное помещение, привязывают к стулу. Свободной остается только одна рука. Врач вкалывает обезболивающее.
«Именем Всеблагого и Милосердного!» - возглашает верховный палач Омар Бен-Саид. Вытащив из ножен кинжал, он сжимает кисть руки приговоренного и начинает ее отрезать; брызжет кровь. Когда лезвие доходит до кости, приходится попотеть. Лишь минуты три спустя кисть со стуком падает в ведро. Бен-Саид берет мобильный телефон и звонит начальству: «Кара настигла преступника».
Все это время Мэга сидит с закрытыми глазами, молча. Его отводят в соседнюю камеру, накладывают повязку. Спустя четверть часа его отпускают. Пошатываясь, Альхассан выходит на улицу. «Я невиновен,- говорит он. - Что мне теперь делать? Работать я уже не смогу».
Спустя несколько дней он умирает - может, от потери крови, а может, от занесенной инфекции.
Один из главарей, ответственных за исламистский террор, Ияд Аг Гали живет в Кидале, в 320 км к северо-востоку от Гао. Аг Гали, невысокий мужчина с длинной бородой, глаза которого спрятаны за темными очками, дает аудиенцию в роскошной вилле неподалеку от аэропорта, где теперь не садится ни один самолет. Его постоянно окружают вооруженные до зубов боевики из отряда «Ансар аль-Дин» - «Защитников веры».
Это подразделение образовалось недавно. До прошлого года Аг Гали был известен как бывший туарегский сепаратист, который то вступал в переговоры с южной столицей Бамако, то делал ставку на отдельное государство. Аг Гали считали человеком, который любит и покурить, и выпить. Но мятежники-туареги сочли его неблагонадежным, и он стал политическим трупом. Вероятно, в этот момент Аг Гали и открыл для себя исламизм.
Отныне он уже требовал не государственной самостоятельности для туарегов, а введения шариата: «Только неверные не идут путем Аллаха». Вступление на этот путь обеспечило ему поддержку «Аль-Каиды» и других экстремистов из стран Магриба.
Кроме того, его отряд играет не последнюю роль в наркотрафике через пустыню Сахара. Южноамериканские картели по морю поставляют кокаин в Гвинею-Бисау, откуда по суше его везут дальше на север. Транспортировкой занимаются - и неплохо на этом зарабатывают - повстанцы, революционеры и бандиты, такие как бойцы из «Ансар аль-Дин». Другой источник дохода у «Защитников веры» - похищение людей. Когда в середине октября ООН дало согласие на использование войск в северном Мали, командиры «Ансар аль-Дин» стали угрожать убийством находящихся в их руках французских заложников.
С посетителем Ияд Аг Гали немногословен. «Добро пожаловать в гостеприимный исламский город Кидаль», - единственное, что он говорит, после чего садится во внедорожник и тут же уносится вдаль со своей свитой.
Не сказать, чтобы Кидаль действительно производил впечатление гостеприимного города: улицы патрулируют пикапы исламской полиции, половина жителей бежала в Мавританию или Нигер. Центральный базар пуст. Женщинам запрещено появляться в городе без сопровождения.
Мужчин обязали отрастить бороды. Кто не последует призыву муэдзина к молитве, подвергается наказанию плетьми или на три дня оказывается в тюрьме. Запрещено даже слушать радио - новые власти просто распорядились спилить спутниковые антенны на крышах.
Под деревом в застиранной футболке и коротких шальварах дремлет Йакуба Махамане Мэга. До того как исламисты заняли Кидаль - один из самых богатых людей города.
«Не могу больше сносить всего этого», - бурчит он, указывая сжатым кулаком в сторону стоящих неподалеку парней с автоматами Калашникова. До прихода к власти исламистов его строительная фирма получила огромные государственные заказы на строительство новой тюрьмы и суда. Полтора миллиона в пересчете на евро Мэга вложил в экскаваторы и подъемные краны. Но теперь в Кидале строительство прекратилось. Мэга в вынужденной праздности смотрит, как приходит в упадок город и вся страна. Его машины покрываются песчаной пылью, его работники разбежались от новых правителей. «Всю свою жизнь я вкалывал вот этими вот руками, - бормочет он себе под нос. - Ох уж эти идиотские салафиты». Воспринимать их всерьез он не может, не верит в их набожность, считает бандитами, а не воинами Аллаха…
Произносить подобные тирады на публике небезопасно: повсюду могут быть агенты исламской полиции. Но Мэга уже не в силах скрывать свой гнев: в Мали живет более двадцати народностей, говорит он, и до сих пор мусульмане, христиане, приверженцы анимистических культов мирно уживались друг с другом. Религия всегда была личным делом каждого. Мэга убежден, что исламисты не найдут поддержки у населения: людям в Кидале опостылело плясать под дудку этих юнцов.
27-летняя аптекарша Маймуна Вайе Зеидан - одна из тех, кто хочет организовать повсеместно нарастающее сопротивление. Молодая женщина очень любила заниматься спортом, пока это еще не было запрещено, и на двоих с приятелем снимала светлую двухкомнатную квартиру в районе Этамбар.
Теперь она живет одна: ее молодому человеку за внебрачную связь ищейки из «Ансар аль-Дина» хотели отрубить руку, и сейчас тот скрывается в Алжире. «Как же так? На дворе 2012 год. Разве можно повернуть время вспять и перенести нас в эпоху пророка?» - вопрошает Зеидан. Дома она ходит в джинсах и футболке, появление же в такой одежде на улице может закончиться наказанием палками. Разложив на полу гостиной бумагу, она пишет плакаты. «Исламисты - наркоторговцы», - значится на одном из листов.
Кто-то стучит в дверь, и женщина лихорадочно прячет свои транспаранты: «Если полиция их найдет, она сожжет мой дом». Поспешно накинув чадру, она осторожно приоткрывает дверь и, лишь выглянув в щелку, распахивает ее - в квартиру заходят единомышленницы. Они назвали себя «Амазонки Кидаля». Их уже двести пятьдесят, и на каждой демонстрации этих женщин становится все больше.
Через несколько дней они снова выйдут на улицы с транспарантами в руках, рискуя оказаться в тюрьме или получить по сорок ударов плетьми. Но Зеидан исполнена решимости. Исламисты сломали ее жизнь. Ей уже не страшны эти вооруженные бородачи: «Чтоб им всем гореть в аду».
Оригинал статьи