О СУРКОВСКОМ МАНИФЕСТЕ
Андрей Ашкеров
По новой статье Суркова:
1. Между строк проводится мысль о том, что Путин уже создал государство, которое просуществует в России весь XXI-й век. Мне кажется, это первый робкий зондаж реакции на уход Путина в преддверии возможных катаклизмов начала-середины двадцатых годов.
2. Сурков всегда эстетически был на стороне пролетариата 2.0, связанного с коалициями меньшинств против какого-либо большинства. Пролетариат 2.0 вышел на Болотную и проиграл. Потом он еще раз проиграл в Америке, когда Клинтон потерпела поражение от Трампа. Теперь пролетариат 2.0 проигрывает во Франции, где не прекращается движение желтых жилетов. Это вынуждает Суркова пытаться играть на стороне пролетариата 3.0.
3. Пролетариат 3.0. - это вновь и вновь колонизируемое большинство, у которого нет шансов состоятся политически, потому что вся политическая и медийная инфраструктура против него. Изгнанное много дальше кэтч-ол партий и движений, оно существует в том поле, которое для официальной власти, политологии и журналистики является "диким". Все, что произрастает на нем скопом клеймится как "популизм", потому что в существующей системе репрезентации просто нет обозначений для того, что там происходит.
4. Нет этих обозначений и у Суркова, однако интуиция подсказывает ему, что игнорировать то, что происходит в "диком поле" невозможно, а то, что нельзя отменить, нужно возглавить. К тому же, любые шевеления в этом поле могут служить основанием для новой его колонизации с последующими прибылями, далеко не только символическими. Отсюда поворот к теме народа, перехватываемой у ненавистных "володинских".
5. Народ в этой конструкции как всегда безмолвствует. Новым элегантным обозначением этого молчания является понятие глубинного народа, который мало того, что "себе на уме", так еще и недоступен для соцопросов и, цитирую, других способов прямого "изучения и воздействия". По сути, глубинный народ не существует (и даже не прикидывается существующим), ибо если что-то не проявляет признаков жизни, то его и нет.
6. Единственное, что остается на долю народа, чья глубинность эквивалентна заточению в тартаре трансценденций, это доверие. Оставим, мол, Западу, критику и подозрительность. "Наш" народ "нам" доверяет (суверенитет был и остается собственностью на жизнь подданных). Лучшее качество народа запрограммировано в ботах. Боты и есть кибернарод современности. Они доверяют безотказно. И признаков жизни у них больше, чем у среднего гражданина. С некоторых пор боты пришли на смену более раннему детищу Суркова: молодежкам.
7. Существование народа окончательно превращается в религиозную проблему, обсуждаемую на языке теодицеи. Одни отвлеченные доказательства сменяют другие, третьи, четвертые, пятые, шестые, и т.д. Однако это теодицея без всякого обожествления. После 1991-го года народ как был, так и остается развенчанным, низложенным богом. Этот бог мертв, и интерес к тому, был ли он когда-то живым, является сугубо архивным.
8. При этом верно и обратное: нет доверия к суверену, и ничего нет. Даже религиозных доказательств существования народа. Сурков, по сути, переворачивает теодицею: народ существует, пока суверен в это верит, а верит он ровно настолько, насколько нуждается в доверии. Других доказательств того, что народ существует, строго говоря, не требуется. Другими словами, своим доверием народ никак не доказывает свое существование. Он всего лишь превращает разговор о себе в инфоповод. Нет повода - нет и проблемы.
Послесловие
Блестящее социально-политологическое препарирование Манифеста Суркова, а точнее Манифеста власти, от моего любимого философа!
Политическая поляна так красиво расцвечена, что не могу отказать себе в удовольствии на ней погулять...
Тезис первый о зондаже общества на реакцию от ухода ВВП.
С таким посылом полностью соглашаюсь, ибо внутренние катаклизмы с очевидностью нарастают.
Но желание уйти не адекватно возможности ухода.
Как сладко не льются слова о заложенном мощном потенциале политической системы ВВП, он не просматривается, а на поверхности лежит видимое невооружённым глазом точечное ручное управление.
Но властная элита, накрывшая крышкой закипающий котёл, связана такой взаимозависимостью и взаимопорукой, что смена любой детали может привести к непредсказуемым для власти последствиям.
Разговоры о Лукашенко не могу принять всерьёз, управление таким государством и в такой период не уровень для председателя советского колхоза, лавировавшего между госфинансированием и шефской помощью.
Для меня гораздо вероятнее смотрится иная схема, которую я обозначила в заголовке поста с сурковской статьёй - подведение теории под новое самодержавие.
Не наследственное, а пожизненное, в стиле иранского аятоллы, ведь не просто же так в общественное сознание впаривается уваровская триада "православие, самодержавие, народность".
Православие цветёт и пахнет, оккупируя детсады, школы, вузы, армию.
Образ православного аятоллы упорно лепится из ВВП, причём, он не забывает и о других религиях...
А вот с народностью проблема, народ-то на этот реликтовый проект не слишком отзывается.
И вот эта велеречивая конструкция о глубинном народе, которую так изящно обыграл философ, что у меня перед глазами сложился образ некой химеры - двустороннего зеркала, по одну сторону от которого находится власть, по другую народ, каждый смотрит благожелательно как бы на своё отражение, но видит напросвет.
Вот так формируется химера взаимной расположенности, а убери волшебное зеркало и станет ясно - взаимные мнения кардинально другие.
Но без поддержки этой химеры взаимодоверия пока никак не получается.
Нашей глубинной власти, встроенной в глубинное государство/мировое управление капиталистической глобализацией, позарез нужен глубинный народ,
"заутюженный в историческую складку" (термин Ашкерова), чтобы с одной стороны избежать ответственности за содеянное, а с другой - продолжать качать частную прибыль.
По новой статье Суркова:
1. Между строк проводится мысль о том, что Путин уже создал государство, которое просуществует в России весь XXI-й век. Мне кажется, это первый робкий зондаж реакции на уход Путина в преддверии возможных катаклизмов начала-середины двадцатых годов.
2. Сурков всегда эстетически был на стороне пролетариата 2.0, связанного с коалициями меньшинств против какого-либо большинства. Пролетариат 2.0 вышел на Болотную и проиграл. Потом он еще раз проиграл в Америке, когда Клинтон потерпела поражение от Трампа. Теперь пролетариат 2.0 проигрывает во Франции, где не прекращается движение желтых жилетов. Это вынуждает Суркова пытаться играть на стороне пролетариата 3.0.
3. Пролетариат 3.0. - это вновь и вновь колонизируемое большинство, у которого нет шансов состоятся политически, потому что вся политическая и медийная инфраструктура против него. Изгнанное много дальше кэтч-ол партий и движений, оно существует в том поле, которое для официальной власти, политологии и журналистики является "диким". Все, что произрастает на нем скопом клеймится как "популизм", потому что в существующей системе репрезентации просто нет обозначений для того, что там происходит.
4. Нет этих обозначений и у Суркова, однако интуиция подсказывает ему, что игнорировать то, что происходит в "диком поле" невозможно, а то, что нельзя отменить, нужно возглавить. К тому же, любые шевеления в этом поле могут служить основанием для новой его колонизации с последующими прибылями, далеко не только символическими. Отсюда поворот к теме народа, перехватываемой у ненавистных "володинских".
5. Народ в этой конструкции как всегда безмолвствует. Новым элегантным обозначением этого молчания является понятие глубинного народа, который мало того, что "себе на уме", так еще и недоступен для соцопросов и, цитирую, других способов прямого "изучения и воздействия". По сути, глубинный народ не существует (и даже не прикидывается существующим), ибо если что-то не проявляет признаков жизни, то его и нет.
6. Единственное, что остается на долю народа, чья глубинность эквивалентна заточению в тартаре трансценденций, это доверие. Оставим, мол, Западу, критику и подозрительность. "Наш" народ "нам" доверяет (суверенитет был и остается собственностью на жизнь подданных). Лучшее качество народа запрограммировано в ботах. Боты и есть кибернарод современности. Они доверяют безотказно. И признаков жизни у них больше, чем у среднего гражданина. С некоторых пор боты пришли на смену более раннему детищу Суркова: молодежкам.
7. Существование народа окончательно превращается в религиозную проблему, обсуждаемую на языке теодицеи. Одни отвлеченные доказательства сменяют другие, третьи, четвертые, пятые, шестые, и т.д. Однако это теодицея без всякого обожествления. После 1991-го года народ как был, так и остается развенчанным, низложенным богом. Этот бог мертв, и интерес к тому, был ли он когда-то живым, является сугубо архивным.
8. При этом верно и обратное: нет доверия к суверену, и ничего нет. Даже религиозных доказательств существования народа. Сурков, по сути, переворачивает теодицею: народ существует, пока суверен в это верит, а верит он ровно настолько, насколько нуждается в доверии. Других доказательств того, что народ существует, строго говоря, не требуется. Другими словами, своим доверием народ никак не доказывает свое существование. Он всего лишь превращает разговор о себе в инфоповод. Нет повода - нет и проблемы.
Послесловие
Блестящее социально-политологическое препарирование Манифеста Суркова, а точнее Манифеста власти, от моего любимого философа!
Политическая поляна так красиво расцвечена, что не могу отказать себе в удовольствии на ней погулять...
Тезис первый о зондаже общества на реакцию от ухода ВВП.
С таким посылом полностью соглашаюсь, ибо внутренние катаклизмы с очевидностью нарастают.
Но желание уйти не адекватно возможности ухода.
Как сладко не льются слова о заложенном мощном потенциале политической системы ВВП, он не просматривается, а на поверхности лежит видимое невооружённым глазом точечное ручное управление.
Но властная элита, накрывшая крышкой закипающий котёл, связана такой взаимозависимостью и взаимопорукой, что смена любой детали может привести к непредсказуемым для власти последствиям.
Разговоры о Лукашенко не могу принять всерьёз, управление таким государством и в такой период не уровень для председателя советского колхоза, лавировавшего между госфинансированием и шефской помощью.
Для меня гораздо вероятнее смотрится иная схема, которую я обозначила в заголовке поста с сурковской статьёй - подведение теории под новое самодержавие.
Не наследственное, а пожизненное, в стиле иранского аятоллы, ведь не просто же так в общественное сознание впаривается уваровская триада "православие, самодержавие, народность".
Православие цветёт и пахнет, оккупируя детсады, школы, вузы, армию.
Образ православного аятоллы упорно лепится из ВВП, причём, он не забывает и о других религиях...
А вот с народностью проблема, народ-то на этот реликтовый проект не слишком отзывается.
И вот эта велеречивая конструкция о глубинном народе, которую так изящно обыграл философ, что у меня перед глазами сложился образ некой химеры - двустороннего зеркала, по одну сторону от которого находится власть, по другую народ, каждый смотрит благожелательно как бы на своё отражение, но видит напросвет.
Вот так формируется химера взаимной расположенности, а убери волшебное зеркало и станет ясно - взаимные мнения кардинально другие.
Но без поддержки этой химеры взаимодоверия пока никак не получается.
Нашей глубинной власти, встроенной в глубинное государство/мировое управление капиталистической глобализацией, позарез нужен глубинный народ,
"заутюженный в историческую складку" (термин Ашкерова), чтобы с одной стороны избежать ответственности за содеянное, а с другой - продолжать качать частную прибыль.