СЕМЬДЕСЯТ СЕМЬ ЛЕТ НАЗАД
Началась последняя горячая мировая война.
А я её ровестница.
Я никогда не видела отца, ушедшего добровольцем, имея бронь.
Всё моё детсто пропитано войной - радостью победы и горем потерь, которое изживалось медленно.
Наверно, поэтому моё поколение самое чистое и самое преданное советское послевоенное поколение, оно было свидетелем тяжелейших военных лет, самоотверженного труда родителей по восстановлению страны и очень быстрого погружения в по настоящему счастливое детство.
Этот тренд скоростного развития был таким мощным, что мы тоже рвались вперёд, к знаниям, к профессиональной мечте, к творческому труду.
И почти всё сбылось, до начала восьмидесяьых было ощущение, что вствющие проблемы решаемы, но вот в 85-м в одночасье стало понятно, что страну системно сдают.
В войне без оружмя, в войне болтовни.
И опять я счастлива тем, что в моём окружении не было ни одного предателя, хотя о двух-трёх знакомых именах, встроившихся в перестройку я слышала.
А мои друзья, сослуживцы, близкие стали безвременно уходить из жизни, не запятнав себя предательством.
Возможно именно потому, что жили с этим ощущением - "всё, что было не со мной, помню..."
Но это картина провинциальная, в столицах всё было по другому, предательство там кипело, пузырилось и билось в истерике, оттого я не могу принять эти города с прежней любовью, я их вообше не принимаю и не прощаю.
А я её ровестница.
Я никогда не видела отца, ушедшего добровольцем, имея бронь.
Всё моё детсто пропитано войной - радостью победы и горем потерь, которое изживалось медленно.
Наверно, поэтому моё поколение самое чистое и самое преданное советское послевоенное поколение, оно было свидетелем тяжелейших военных лет, самоотверженного труда родителей по восстановлению страны и очень быстрого погружения в по настоящему счастливое детство.
Этот тренд скоростного развития был таким мощным, что мы тоже рвались вперёд, к знаниям, к профессиональной мечте, к творческому труду.
И почти всё сбылось, до начала восьмидесяьых было ощущение, что вствющие проблемы решаемы, но вот в 85-м в одночасье стало понятно, что страну системно сдают.
В войне без оружмя, в войне болтовни.
И опять я счастлива тем, что в моём окружении не было ни одного предателя, хотя о двух-трёх знакомых именах, встроившихся в перестройку я слышала.
А мои друзья, сослуживцы, близкие стали безвременно уходить из жизни, не запятнав себя предательством.
Возможно именно потому, что жили с этим ощущением - "всё, что было не со мной, помню..."
Но это картина провинциальная, в столицах всё было по другому, предательство там кипело, пузырилось и билось в истерике, оттого я не могу принять эти города с прежней любовью, я их вообше не принимаю и не прощаю.
Click to view