РАСПУТИН, ЛЮБОВЬ МОЯ... ПОЗДНЕЕ ПРОЗРЕНИЕ
Оригинал взят у al_ah в Распутину - 80
На днях Валентину Распутину исполнилось бы ровно 80 лет. На этих же днях - вторая годовщина его смерти. Так совпало. Говорят - четыре часа не дожил он до своего дня рожденья. Однако, поскольку родился он по иркутскому времени, а умер по московскому - де-факто дожил.
Практически на его глазах в аэропорту погибла, в потерпевшем крушение аэробусе, его дочь (он был в числе встречающих), а через шесть лет - жена, ближайший соратник.
Академик Александр Корольков - хороший знакомый Валентина Григорьевича зачитал вчера, на секции критики, несколько его писем обращенных к себе. Возможно, они нигде не публиковались никогда.
Одно, написанное незадолго до смерти, поразило своей исповедальностью. В нем есть место - практически молитва. Привожу по памяти, не дословно, но близко к тексту: «Если бы можно было, я не стал бы просить Бога даже возврата своих близких. А попросил бы я Его маленький домик на берегу Байкала. И чтоб было чем печку топить и что в керосинку налить. И чтоб это были 60-е или 70-е годы. А дальше - не хочу».
Деревенщики часто возвышали свой голос, бодаясь с властью, одни из первых публично критиковали свое время, а когда все кончилось, осознали, что лучше того времени у них ничего и не было. Не все, конечно. Астафьев, например, так и ушел, не поняв ничего.
На днях Валентину Распутину исполнилось бы ровно 80 лет. На этих же днях - вторая годовщина его смерти. Так совпало. Говорят - четыре часа не дожил он до своего дня рожденья. Однако, поскольку родился он по иркутскому времени, а умер по московскому - де-факто дожил.
Практически на его глазах в аэропорту погибла, в потерпевшем крушение аэробусе, его дочь (он был в числе встречающих), а через шесть лет - жена, ближайший соратник.
Академик Александр Корольков - хороший знакомый Валентина Григорьевича зачитал вчера, на секции критики, несколько его писем обращенных к себе. Возможно, они нигде не публиковались никогда.
Одно, написанное незадолго до смерти, поразило своей исповедальностью. В нем есть место - практически молитва. Привожу по памяти, не дословно, но близко к тексту: «Если бы можно было, я не стал бы просить Бога даже возврата своих близких. А попросил бы я Его маленький домик на берегу Байкала. И чтоб было чем печку топить и что в керосинку налить. И чтоб это были 60-е или 70-е годы. А дальше - не хочу».
Деревенщики часто возвышали свой голос, бодаясь с властью, одни из первых публично критиковали свое время, а когда все кончилось, осознали, что лучше того времени у них ничего и не было. Не все, конечно. Астафьев, например, так и ушел, не поняв ничего.