Польский корень украинского национализма. Франциск Духинский и «украинская идея»
Имя популярного в XIX веке польского политика и публициста Франциска-Генриха Духинского мало известно современному читателю. Хотя его идеи во многом стали основой нынешнего украинского национализма, в исторических трудах о нем упоминается вскользь или не говорится вообще.
В конце XVIII века Польша была разделена между Пруссией, Австрией и Россией. Однако польские патриоты не смирились с этим. Восстановленную родину они мечтали видеть в тех границах, которые Польша имела до І раздела, то есть до 1772 года. Но поляки не составляли даже относительного большинства населения Речи Посполитой. В 1821 г. среди населения территорий, входивших до 1772 г. в состав Речи Посполитой, поляки составляли лишь 34%, украинцы и белоруссы - 37,5%, евреи - 10%, литовцы и латыши - 9%, немцы - 8%. Для привлечения недовольного элемента Украины на свою сторону поляки распространяли концепции восстановления союза Польши, Литвы и Малой Руси, какой якобы была Речь Посполитая до разделов, и создавали теории, что ничего общего между населением Великой и Малой Руси нет, и стремились стравить их между собой.
Первоначально поляки пытались действовать через масонские ложи Украины, которые в начале XIX века входили в систему лож Великого востока Польши и полностью контролировались поляками.
В 1821 г. член ряда польских лож, глава полтавской ложи «Любовь к истине» и бывший член декабрьского «Союза благоденствия» Василий Лукашевич создает «Малороссийское тайное общество», которое по материалам следствия по делу декабристов “помышляло о независимости Малороссии и готово отдаться под покровительство Польши, когда она достигнет независимости”.
В 1820-е годы организовать антирусскую пропаганду среди украинского народа пытался польский помещик Вацлав Ржевусский («атаман Ревуха») и польско-украинский поэт Тимко Падурра. Акция сия закончилась крахом. Украинцы не стали поддерживать иноверных поляков, Ржевусский погиб во время польского восстания 1831 г., а Падурра бежал на Запад.
Неудачи использовать украинский фактор в восстании 1831 г. не остановили поляков. В польской эмиграции после этого восстания получает распространение теория польского «панславизма» и «мессионизма», сформулированная поэтом Адамом Мицкевичем и генералом Людвигом Мерославским.
Русский славист XIX ст. А. Гильфендинг дал следующую характеристику особенностей «польского панславизма»: “Во-первых, русских (великороссов) пришлось исключить из славянского братства: москали были признаны финнами, татарами, монголами, смесью каких угодно племен, но только не славянами. Однако эти москали заняли в славянском мире весьма заметное место, которого отрицать невозможно. Вследствие того в польской эмиграции создавалась особая историко-мистическая теория; славянский мир был разделен на две враждующие противоположности, на мир добра и свободы, представительницей которого служила Польша, и на мир рабства и зла, воплощенный в России. Стоило ступить шаг далее, и эта теория прямо переходила в новую религию…
Сущность этой религии состояла в том, что польский народ есть новый мессия, посланный для искупления всего рода человеческого, что он, как мессия, страдал, был распят и погребен, воскреснет и одолеет дух мрака, воплощенный преимущественно в России, и принесет с собой всему человечеству царство свободы и блаженства”.
Цель использования украинского фактора в польском деле генерал Мерославский определил предельно откровенно: “Вся агитация малороссиянизма пусть перенесется за Днепр, там обширное пугачевское поле для нашей запоздавшей числом Хмельнитчины. Вот в чем состоит вся наша панславистика и коммунистическая школа! Вот весь польский герценизм!” Мерославский призывал: “Бросим пожар и бомбы за Днепр и Дон, в сердце России. Пускай уничтожат ее. Раздуем ненависть в русском народе, русские будут рвать себя собственными когтями, а мы будем расти и крепнуть”.
Эти идеи “творчески развил” Франциск-Генрих Духинский. Он родился в 1816 г. в обедневшей польской дворянской семье на Правобережной Украине. Обучение проходил в школах кармелитов в Бердичеве и василян - в Умани. В 18 лет Франциск сдает экзамены на «частного учителя» в Немирове и около 12 лет учительствует в семьях польских аристократов, а также некоторое время пробует учиться в Киевском университете.
“Я прожил на моей дорогой родине аж до побега 1846 года как убежденный патриот и ловкий шпион в лагере страшнейшего врага моей реализации и моего народа, а этим народом одинаково для меня дороги был и русин (то есть украинец), и поляк, ибо жил жизнью обоих, что было мне легко, как и каждому на Руси, кто живет стихией туземцев и считает главной целью прогнать москаля!” - так охарактеризует этот период своей жизни сам Духинский.
В 1846 г. он нелегально на греческом корабле из Одессы бежит во Францию. В Париже Духинский сближается с окружением «некоронованного короля польской эмиграции» князя Адама Чарторыйского (во времена имп. Александра I бывшего шефом российского МИДа и попечителем Виленского учебного округа). Духинский входит в состав так называемого кружка «украинских сотрудников» Чарторыйского (кроме него туда входили писатель Михаил Чайковский и о. Ипполит-Владимир Терлецкий).
Духинский становится постоянным автором главного органа польской эмиграции газеты «Trzeci Maj». Смысл статей - призыв к европейским народам объединиться для “совместной борьбы против опаснейшего врага Европы - Москвы” и то, что только “независимость Малороссии обеспечит счастье Польше и Европе”. В течение 1847-1848 гг. он печатает в этой газете серию статей «Переяславский договор».
Любопытно, что Духинский, занимаясь пропагандой, зачастую заносил в свои сторонники и умеренных украинофилов.
Во время Крымской войны Духинский работал на гражданских должностях в составе британских войск в Турции и в Крыму. После окончания войны он возвращается в Париж. Его русофобские взгляды соответствовали антирусской и полонофильской политике Наполеона III. Вторая половина 50-х и 60-е годы были звездным часом Духинского. Его антинаучные труды приобретают популярность. Произведения Духинского много печатают. У него появляются друзья и покровители в академической и политической среде. Духинский преподает в польских учебных заведениях Парижа, читает лекции в кружке научных обществ. На рубеже 60-х-70-х он начинает печататься в галицкой украинской прессе. В частности, во львовской «Основе».
Однако после падения II империи во Франции конъюнктура изменилась: потерпевшая поражение во франко-прусской войне Франция была настроена на сближение с Россией, и спрос на опусы Духинского упал. Его покровители сошли со сцены и потеряли к нему интерес, и он перебрался в Швейцарию, где в окрестностях Цюриха, в местечке Рапперсвилль, возглавил польский национальный музей. Популярность его начала падать даже в польской среде. В 1893 г. Франциск-Генрих Духинский скончался.
Взгляды Духинского в первую очередь базировались на расовой философии. Все человечество, по его теории, делится на две группы: арийцы (индоевропейцы) и туранцы, к коим относятся все остальные. Арийцам присущи все положительные качества, они - земледельцы и индивидуалисты, туранцы же - кочевники и коммунисты, и им присущи все негативные качества.
Конфликт Польши и России носит расовый характер. “Москали не являются ни славянами, ни христианами в духе настоящих славян и других индоевропейских христиан. Они остаются кочевниками до сих пор и останутся ими навсегда”. Польша олицетворяет арийский мир, а Москва - туранский. Москали ближе к китайцам, чем к украинцам. Москва присвоила имя «Россия» незаконно. Настоящая Русь - это не Москва, а Украина. “Русь (то есть Украина) - это сильнейшая и доблестная Польша, и польское восстание не будет успешным, если не начнется на Руси”.
Между арийцами и туранцами идет непрекращающаяся борьба, и весь арийский цивилизованный мир, передовым отрядом коего является Польша, должен объединиться в борьбе с Россией - оплотом тирании. Естественной границей туранцев являются Днепр, Двина и «речки Финляндии».
Любопытно отношение Духинского к украинскому казачеству. По меткому замечанию диаспорного историка Ивана Лысак-Рудницкого, “для Духинского казаки были лихими «туранцами», когда воевали против Польши, но добрыми арийцами, когда поднимались против Московии”.
Об уровне аргументации можно судить по брошюре популяризатора идей Духинского Казимира Делямара «15-миллионный европейский народ, забытый историей».
В этом опусе мсье Делямар постоянно пугает русской угрозой. Рассказывая очередную нелепицу о России, он постоянно повторяет слова: “История учит, что…” Так чему же “история учит”? Приведем несколько цитат:
“Рутенцы (то есть украинцы и белоруссы) не имеют ничего общего с москалями… Сразу же после основания Москвы начала вырисовываться ее цель: напасть и уничтожить славян Поднепровья и двигаться далее на Запад”. “В XIII ст. подавляющее большинство московитов было язычниками, мусульманами (!) или жидами (!!!) и не разговаривали по-славянски (!!)”. “В рутенских землях московиты не проживают. Название Московия происходит не от города Москва, а от слова «мокша» или «моча», обозначающего в разных туранских языках «место пребывания главной орды»".
Уже по этим цитатам можно понять уровень научности и эрудиции Духинского и Делямара, и посему к началу ХХ века эти теории никто всерьез не воспринимал, а термин «духинщина» приобрел ироническое значение даже среди поляков. Издатель посмертного собрания сочинений Франциска-Генриха Стефан Грабский вынужден был признать, что труды Духинского “не являются историческими в точном значении этого слова… и нельзя их назвать методологическими… сам Духинский не владел научным методом научных исследований”. Выдающийся польский лингвист Бодуэн де Куртенэ замечал, что “научность трудов Духинского очень подозрительна”.
Абсурдность его теории критиковали и такие видные украинофилы, как П. Кулиш, Н. Костомаров, М. Драгоманов. Несмотря на всё это, по утверждению историка Лысяка-Рудницкого, “единственной национальной общностью, на интеллектуальное развитие которой теория Духинского имела глубокое и долговременное влияние, была Украина”.
Лысяк-Рудницкий объяснял причину этого: “Сепаратистское направление среди украинцев встречало большие интеллектуальные трудности: оно шло против установившейся точки зрения о близкой родственности русских и украинцев, укорененной в общем наследии Древней Руси и поддерживаемой общей православной верой. Теория Духинского предлагала способы преодоления этих интеллектуальных трудностей. Это объясняет её привлекательность для тех украинцев, которые искали аргументы для обоснования своей отдельной национальной идентичности”.
Как утопающий хватается за соломинку, так и украинские националисты, не имея никаких реальных аргументов, вынуждены были взять на вооружение эти бредовые теории для обоснования своих позиций. К сожалению, и сейчас «научные теории», отринутые еще в конце ХІХ века, находят свое пристанище в «исторических» трудах Украины начала ХХІ века.
В. Чернышев