Я поняла, еще кого мне напоминает эта женщина, у ОШеннона кажется еще в двадцатом веке было:
Она ходит ко мне по причинам теней, Мы не то, чтобы вместе, но мы наравне. Меня сводит с ума в теплый угол грехов Желтый запах ее истеричных духов.
Я взбираюсь по полкам на чёрный буфет И оттуда пою ей про то, чего нет. А потом я осипший и пыльный слезаю И читаю сонеты, которых не знаю.
Она сидит на паркете в нарядах дождя И втыкает булавки в портреты вождя, А потом нагишом, как изгнанники Рая, Мы стоим перед выбором кофе и чая.
Она прыгает в ванну, как на диван, И уходит под воду на час или два, А я плыву на мочалке, весь измазанный в пене, И молюсь за нее на облитые стены.
Она прекрасна, как джа и мила, как Мамонов, И поэтому в ванной звонят телефоны, Но она их пугает акцентом райкома, А меня называет своим Йокой Оном.
Я играю на банджо гавайские фуги, И ей хочется к югу, ей хочется в джунгли, Она вдевает сквозь ухо засушенный манго, И мы бродим по кухне в позиции танго.
Она кладет меня вниз, сама садится наверх, И начинается то, что называется грех.
По утрам я ищу её средь простыней, Но её уже нет, она в царстве теней. И я бегу на Арбат, и я играю на флейте, Потому что хочу, чтобы мы были вместе.
Про изнутри ничего не знаю. Насчет теней как раз с удивлением замечаю, что в последнее время лента избранных стихов почему-то стремительно эвридизируется. Эвридичает.
Она ходит ко мне по причинам теней,
Мы не то, чтобы вместе, но мы наравне.
Меня сводит с ума в теплый угол грехов
Желтый запах ее истеричных духов.
Я взбираюсь по полкам на чёрный буфет
И оттуда пою ей про то, чего нет.
А потом я осипший и пыльный слезаю
И читаю сонеты, которых не знаю.
Она сидит на паркете в нарядах дождя
И втыкает булавки в портреты вождя,
А потом нагишом, как изгнанники Рая,
Мы стоим перед выбором кофе и чая.
Она прыгает в ванну, как на диван,
И уходит под воду на час или два,
А я плыву на мочалке, весь измазанный в пене,
И молюсь за нее на облитые стены.
Она прекрасна, как джа и мила, как Мамонов,
И поэтому в ванной звонят телефоны,
Но она их пугает акцентом райкома,
А меня называет своим Йокой Оном.
Я играю на банджо гавайские фуги,
И ей хочется к югу, ей хочется в джунгли,
Она вдевает сквозь ухо засушенный манго,
И мы бродим по кухне в позиции танго.
Она кладет меня вниз, сама садится наверх,
И начинается то, что называется грех.
По утрам я ищу её средь простыней,
Но её уже нет, она в царстве теней.
И я бегу на Арбат, и я играю на флейте,
Потому что хочу, чтобы мы были вместе.
Reply
изнутри всё таки это светлее правда
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
мне очень нравятся переводы Олеси Первушиной
вот тут например:
http://lito.ru/text/6410
http://lito.ru/text/6894
http://lito.ru/text/9371
Reply
Leave a comment