Рождение шедевра
Я написал эту историю давно - в октябре 2019 года, когда Тайное только-только начиналось, и вот сегодня почему-то захотелось её вспомнить. Вспомним?)
Он был истерзан. Он терпел страшные муки уже давно, и не было видно предела им. Всё его естество вопило, вся его душа горела огнем и желала лишь одного - творить. Творить! Много и долго, и не останавливаться, пока всё накопившееся не будет выплеснуто наружу, в мир! Мука нарастала и жгла огнем изболевшееся нутро, творческие позывы становились всё сильнее, и не было уже сил им сопротивляться.
Он остановился в темном дворе и понял: это случится здесь.
Он рванул себя за ворот, он согнулся в три погибели - и акт творения свершился! Петрович страдал, но это была сладкая боль. Он извергал из себя на свежевыпавший снег последовательно утренний бутерброд с колбасой, пару рюмок портвейна и бутылку пива, алыми брызгами взлетал пакет дешевого красного вина, употребленный на полдник, и, наконец, на снег с всесокрушающей силой и торжествующим воплем рванулась фонтаном красок почти целая бутылка беленькой. Это был финал!
Воцарилась звенящая тишина, и лишь снег неспешно падал за разорванный ворот творца...
Истомленный Петрович разогнулся, хрипло сказал: "Ну ... твою дивизию, ...", и растворился в темноте.
Через полчаса в этот же темный двор зашла влюбленная пара искусствоведов. Они целовались безудержно - так, как бывает только в самый первый вечер. Летели минуты неизбывного счастья, и вдруг она отстранилась и сказала:
- Посмотри вниз. Это же шедевр! Какая техника, какая игра красок! Но почему на снегу, а не на стене? Почему так странно пахнет?
Он ответил:
- Это напоминает мне раннего Малевича... Это прекрасно!
И не сходя с места, они принялись писать статью о новом веянии в современном уличном искусстве - о гениальных картинах на снегу авторства неизвестного художника.
Он был истерзан. Он терпел страшные муки уже давно, и не было видно предела им. Всё его естество вопило, вся его душа горела огнем и желала лишь одного - творить. Творить! Много и долго, и не останавливаться, пока всё накопившееся не будет выплеснуто наружу, в мир! Мука нарастала и жгла огнем изболевшееся нутро, творческие позывы становились всё сильнее, и не было уже сил им сопротивляться.
Он остановился в темном дворе и понял: это случится здесь.
Он рванул себя за ворот, он согнулся в три погибели - и акт творения свершился! Петрович страдал, но это была сладкая боль. Он извергал из себя на свежевыпавший снег последовательно утренний бутерброд с колбасой, пару рюмок портвейна и бутылку пива, алыми брызгами взлетал пакет дешевого красного вина, употребленный на полдник, и, наконец, на снег с всесокрушающей силой и торжествующим воплем рванулась фонтаном красок почти целая бутылка беленькой. Это был финал!
Воцарилась звенящая тишина, и лишь снег неспешно падал за разорванный ворот творца...
Истомленный Петрович разогнулся, хрипло сказал: "Ну ... твою дивизию, ...", и растворился в темноте.
Через полчаса в этот же темный двор зашла влюбленная пара искусствоведов. Они целовались безудержно - так, как бывает только в самый первый вечер. Летели минуты неизбывного счастья, и вдруг она отстранилась и сказала:
- Посмотри вниз. Это же шедевр! Какая техника, какая игра красок! Но почему на снегу, а не на стене? Почему так странно пахнет?
Он ответил:
- Это напоминает мне раннего Малевича... Это прекрасно!
И не сходя с места, они принялись писать статью о новом веянии в современном уличном искусстве - о гениальных картинах на снегу авторства неизвестного художника.