Анджей Сапковский. "Lux perpetua". Еврейская тема
Перечитываю "Lux perpetua". Воспринимаю эту книгу, как какой-то мост из прошлого в настоящее. Возникло желание перевести еще кусок. В главе 12 развивается еврейская тема. Здесь рассказываeтся о провокации против евреев в силезском городке Явор и последовавших за ней событиях.
Глава двенадцатая, в которой женщина, пахнущая розмарином, предлагает Рейневану сотрудничество и помощь, в результате чего дела вдруг принимают скверный оборот. Положение спасает легенда, которая подобно Deus ex machina внезапно вылазит из стены
Возле школы, напротив здания командории иоаннитов, на крыльце, чтобы возвышаться над толпой, стоял человек в черной епанче с длинными, редкими, спадающими на плечи волосами.
- Братья! - кричал он, бурно жестикулируя. - Появился антихрист. Среди знамений и фальшивых чудес! Предсказанный убийца святых, сидящий как тиран в городе на семи холмах. В Риме, захватив престол святого Петра, правят наместник Сатаны и орда сатанинских слуг! Истинно говорю вам, этот Папа - антихрист! Посланец ада!
Толпа слушателей густела. Их лица были мрачными, их молчание было мрачным, тяжелым, злым, воистину гробовым. Это было странно, обычно таким выступлениям, довольно частым в последнее время, сопутствовали смех, крики одобрения, смешанные с визгом и свистом.
- Во что превратилась римская церковь и весь клир? - продолжал с подъемом вещать длинноволосый. - В сборище супостатов и обманщиков, радеющих только о наживе. Это погрязшая в грязи и блуде банда преступников, упивающихся своим богатством, властью, безнаказаностью, на которой священные одежды и маска религиозности, которая, прикрываясь именем Божьим, ведет свой народ к погибели. Это одетая в пурпур вавилонская блудница, опьяненная кровью мучеников.
- Ты смотри, - раздался за спиной Рейневана мягкий, как атлас, альт. - Банда преступников. Пьяная блудница. Кто бы предположил, что дело зайдет так далеко. И вправду настало время великих перемен.
Оглянулся и тут же узнал ее. Не только по голосу. Иллюзия, которая маскировала ее тогда, во Вроцлаве, не скрывала того, что он увидел и сейчас. Желтозеленые глаза с дерзким выражением. Глаза, которые запомнились.
- Еще год назад, - она придвинулась к нему и бесцеремонно взяла под руку. - Еще год назад эту толпу уже бы разогнали, а крикун сидел бы под замком. А тут пожалуйста: говорит и говорит, да еще в таком людном месте. Или что-то кончилось? А может началось?
- Кто ты?
- Не сейчас.
Он чувствовал своим боком тепло, которое она излучала сквозь плащ и ватний мужской вамс. Ее тепло он тоже помнил, когда искал на ее теле признаки заразы. Ее волосы были под капюшоном, но от них шел еле уловимый запах розмарина, который он запомнил еще в Ратиборе.
- Истинно говорю вам, - человек в епанче все усиливал напор и говорил все громче. - Церковь римская не есть церковь христова, а есть порождение дьявола, сборище убийц! Она торгует священными правами, божьими таинствами, словом исцеления. Делит на куски неделимую троицу. Жулики, фальшивые пророки, обманщики-жрецы, лживые учителя, предатели-пастыри. О них говорят пророчества. Сказано: из-за них дорога правды обернется шутовством, для удовлетворения своей жадности лукавыми словами предадут вас. И вот смотрите на римскую курию, на ее буллы, на лживые мессы, на отпущение грехов. Вы верите, что нас не предают? Не отдают наши души на поруганье?
- Братья, мы должны отмежеваться от засланных дьяволом негодяев и лжецов, не можем иметь с ними ничего общего. Подобно тому, как в мире существуют добро и зло, вера и неверие, тьма и свет, есть те, кто с Богом и те, кто служат Ваалу!
- Не будем искушать судьбу, - сказала одетая в мужской вамс, пахнущая розмарином обладательница зеленых глаз. - Перемены переменами, но до идеала этому миру еще далеко. Есть тьма, есть свет и есть те, кто доносят. Через минуту тут будут стражники из ратуши и инквизиторы. Уйдем отсюда.
- Куда?
- Идем, говорю.
- Нет, сначала объясни мне ...
- Хочешь отыскать Ютту или нет?
- Так дрожите перед гневом Господа, - слыхали они, уже уходя, - вы, которые уверовали в ложь, чьи уши замкнуты для правды. Которым нравится несправедливость и разврат. Вы, на которых давно уже лежит печать погибели. Дрожите и страдайте! Ибо приближается день гнева, день несчастья, день слез. Приближается день Суда.
- Dies irae, dies illa - промурлыкала, прижимаясь к его плечу, таинственная зеленоглазая незнакомка. - Et lux perpetua.
- Куда идем?
- В синагогу. Ну, не бойся, не будем тебя приводить в другую веру. Будь себе гоем аж до судного дня. Но в синагоге не бывает шпиков. Они туда не заглядывают. Боятся жидовских чар.
***
В синагогу, находящуюся в юго-восточной части города, недалеко от Новых Ворот, они, однако, не зашли.
Разговаривали, сидя на уступе стены, скрытом за лестницей, ведушей в женскую часть синагоги. Рейневан чувствовал себя неуверенным и смущенным под пронзительным взглядом странной женщины, взглядом глаз, зеленых, как у кошки, и таким же загадочным. Преодолевал себя. У него было достаточно неувереннсти, тайн и опасений, что им станут манипулировать.
- Начнем с самого начала, - прервал он ее, едва она начала говорить. - Это во-первых. Кто ты? Почему помогла мне во Вроцлаве? Почему вмешалась, когда меня арестовывали? И почему ты сейчас здесь и, как утверждаешь, желаешь мне помочь освободить Ютту? Кто тебе это поручил? Ведь очевидно, что ты не делаешь этого по собственной инициативе, борясь с человеческой несправедливостью...
- А с чего бы это тебе, - она наклонила голову, - было так очевидно? Разве ты сам не похож на человека, которого возмущает несправедливость? Начнем с самого начала, говоришь? Согласна, определимся, что есть начало. Согласна, что я должна представиться. Ты уже просил меня об этом еще в Ратиборе, весной. Имеешь право знать, кто я. И не только это.
Она сорвала с головы капюшон, резким движением распустила волосы, черные и блестящие, как перья ворона.
- Меня зовут Рикса Картафила де Фонсека. Можешь звать Риксой. Чего ты так вытаращился?
- Я не вытаращился!
- Вытаращился. Высматриваешь, где у меня нашит Judenfleck? Было бы легче, если бы меня звали Рахель? Или Сара?
- Брось, перестань, - он взял себя в руки, - представилась, спасибо, очень приятно, низкий тебе поклон.
- Ты уверен, что приятно?
- Несомненно. Этот вопрос больше не будем затрагивать. Перейдем к следующим.
- Не могу тебе сказать, кто мне поручил этим заниматься. Не могу, и все тут, никаких вопросов. Ты должен рассказать мне все, что знаешь.
- Не расскажу. Твои собственные тайны - это твое дело. Что касается только тебя лично - пусть это будет секретом. Но не те, что касаются меня. Ты хочешь от меня чего-то? Хочу знать...
- Согласна, - она перебила его, - Самое время тебе об этом узнать. Больше я этого скрывать не могу. Я хочу от тебя того же, чего хотели Лукаш Божичко и инквизиция: сотрудничества и информации. Божичко склонял тебя к сотрудничеству шантажом и угрозами. Я же хочу убедить тебя сотрудничать, доказав, что у нас общие интересы. Я тебе уже это доказывала. Следила, чтобы с тобой не случилось ничего плохого, работала за твоего ангела-хранителя. Сейчас помогу тебе отыскать Ютту. Предлагаю помощь, притом помощь своевременную. Начнем прямо сейчас. Разве этого мало?
- Это много. Но, пожалуйста, скажи все до конца.
- Ты близок к Прокопу, - она прищурила глаза, - Близок к Прокопу, Пухале, Беджиху из Стражницы, Корыбутовичу, Краловцу. Знаком с Колдой из Зампаха, Петром Поляком и Яном Чапеком. Ты везде вхож, тебе доверяют секреты. Я тоже хочу знать эти секреты. Понимаешь?
- Нет.
- Будешь информировать меня о том, что ищут гуситы. Только конкретно, Рейнмар, конкретно. Никаких пророчеств святого Малахиаса, никаких дат будущих кончин и тому подобных гаданий.
- Подслушала нас в Ратиборе, меня и Божичко.
- Естественно, подслушала. Знаешь, что понравилось мне тогда? Ты дал ему информацию и при этом, я в этом убеждена, никого не предал, никому не навредил. Ясное дело, если бы не мое тогдашнее вмешательство, Божичко заставил бы тебя выдать конкретные вещи. А поскольку я ему в этом помешала, будет спрведливо, если эти подробности узнаю я.
- Интересное понимание справедливости, - он встал. - Послущай, Рикса Фонсека. Я не буду твоим доносчиком. Ничего от меня не добьешься. Если это было условием нашего сотрудничества, то не будет никакого сотрудничества.
- Я на твоей стороне, - Рикса тоже встала. - Я это доказала. Не лгала тебе, чтобы вызвать доверие. Не склоняла к предательству. Хочу сотрудничества. Для взаимной пользы.
- Пользы для обеих сторон. Не бывает такого.
- Повторяю, я на твоей стороне. И на стороне идеалов, которым ты верен.
- Понятно, - он прыснул. - Всем сердцем принимаешь Чашу и любишь гуситское движение, и от любви хочешь шпионить за Прокопом и проникнуть в Табор. Да, как я понимаю, это политика высокого полета. Кое-что я знаю о политике, знаю, что есть две альтернативных цели: одна - это понимание, другая - конфликт. Понимание достигается, когда одна из сторон делает вид, что верит в чепуху, рассказываемую другой стороной. Между нами конфликт. Я не верю в чепуху, которую ты рассказываешь. И не собираююсь притворяться, что верю.
Она пронзила его глазами.
- Я не говорю, что ты должен верить. Мне нужно сотрудничество, а не вера.
- Я не буду твоим информатором. И все. Спасибо за помощь. Спасибо за своевременные действия, мой ангел-хранитель.
- Ты ни о чем не забыл? А Ютта?
- Шантажом ничего не добьешься. Прощай. Бог с тобой.
- Тише, - усмехнулась она. - Еще раввин услышит. Рейневан, я тебя просто дразнила.
- Пожалуйста, повтори.
- Дразнила я тебя. Интересно было мне, как отреагируешь. Я на твоей стороне. Не хочу от тебя никакой информации. Не буду склонять тебя к разглашению тайн. Помогу тебе найти и освободить Ютту без всяких дополнительных условий и обязательств. Хочешь отыскать Ютту?
- Хочу.
- Отправляемся прямо сейчас.
- у меня есть просьба.
- Слушаю.
- Никогда больше меня не дразни. Никогда.
***
Когда выехали из города, Рейневан на какое-то время погрузился в мысли, вспоминая свой путь. Третий раз судьба приводит меня сюда, думал он, третий раз за последние четыре года. Под Стжегомом встретил Шарлея, в Стжегоме увидел его в действии, когда он спустил шкуру трем барчукам. Из Стжегома оба удирали от погони, которую послали за ними. Это было летом 1425 года. Второй раз он был в Стжегоме четыре месяца назад, в феврале, в великопостную среду, когда бомбарды и катапульты сироток метали на город ядра и зажигательные снаряды, следы того обстрела видны и сейчас. Из-под Стжегома он уехал, чтобы искать Ютту во Вроцлаве...
- Искал Ютту, - сказал он едущей рядом Риксе, - во Вроцлаве. Искал ее в Зембицах, в Белом Костеле, в Стшелине, в Немче, в Олаве. Пробовал магию - безрезультатно. Пробовал угрозы и шантаж. Что теперь? Куда двинемся? Какие у тебя планы?
- Также, как и ты, - Рикса Картафила де Фонсека повернулась в седле, - я тоже начала от Зембиц. Я знала привычки пана Яна. Обычно он сажает женщин, чтобы потом с ними забавляться, и для этой цели он не любит далеко ездить. Проведя вокруг Зембиц окружность радиусом в милю, можно было бы найти Ютту Апольдовну самое большее за два дня в каком-нибудь маленьком замке или монастыре, где она выглядывает, как Рапунцель в сказке, из окошечка своего королевства. Но королевича опередила инквизиция. Схватили Рапунцель и ищи теперь ветра в поле...
Он посмотрел на нее, и взляд его, видимо, был суровым, потому что она тут же уточнила.
- Магия ничего не даёт, - сказала она, - если использовались охранные чары. Шантаж и подкуп - методы хорошие, но не для такого хорька, как ксендз Фелициан. Но не волнуйся. Есть другие способы. Едем мы, как ты заметил, по яворской дороге. В Яворе мы навестим некую особу, которая обычно хорошо информирована, и попробуем убедить ее этой информацией с нами поделиться. но это будет завтра. Важно, чтобы мы попали в город утром, я не хочу ночевать в Яворе, там слишком много шпиков шастает по трактирам. Переночуем в Рогожнице, "Под аистом". Там безопасно, а клопы присутствуют в количествах разумных и приемлемых. Придержи коня. Должна тебя предупредить. И предостеречь.
- Слушаю.
- Мы будем представляться как два приказчика, тогда к нам не будет подозрений и даже интереса. И селиться мы будем экономно. Как и положено приказчикам.
- Это значит?
- В трактире они всегда берут одну комнату с одной кроватью. Из-за цены. Так принято.
- Понял. А предостеречь ты меня хотела о чем?
Рикса громко засмеялась.
***
Корчмарь "Под аистом" без тени сомнения, не моргнув глазом, записал их как двух приказчиков, что еще сильнее утвердило Рейневана в убеждении, что Рикса использовала камуфляжные чары и эмпатическую магию, а также уверенно пользовалась амулетами типа Панталеон. Без всякого внимания со стороны хозяина и за умеренную цену "приказчики" поднялись в отведенную им на чердаке комнатку с одной табуреткой и одной койкой. Рикса без церемоний стянула с себя кофту и сапоги, пощупала сенник и рухнула на него навзничь, жестом показывая Рейневану место рядом.
Лежали неподвижно. В стене щелкал короед. Под полом шуршали и скреблись мыши. Рикса Картафила де Фонсека громко откашлялась.
- Это опасно, - сказала она, глядя в потолок. - Два разнополых человека в одной кровати. Есть большой риск согрешить. И еще возможна нежелательная беременность. Хорошо, что нас это не касается. Мы в полной безопасности. Нас охраняют законы.
- Да?
- Если жида поймают на том, что он согрешил с христианкой, ему отрезают куську и вырывают один глаз. Христианин, совершивший прелюбодеяние с жидовкой, рискует намного больше. Ему угрожает обвинение в bestialitas, в разврате contra naturam. А за такое - на эшафот.
- Ха.
- Что ха? Боишься.
- Нет.
- Отважный ты парень! А может это не отвага, а непонимание опасности? Ты ведь меня не знаешь, не ведаешь, с кем тебе пришлось делить ложе. А я страшная женщина. У меня это в крови.
- Что же у тебя такое есть?
- Евреи виноваты в смерти Спасителя, хорошо сказала? Справедливо и натурально, чтобы виновники в смерти Спасителя носили до конца вечности пятно своего ничтожества.
- А конкретно?
- В моих жилах, молодой человек, течет кровь многих колен избранного народа. Мой предок Леви, когда увидел Иисуса на Голгофе, плюнул, поэтому все потомки Леви непрерывно харкают, но не могут избавиться от мокроты. Евреи из родственного мне колена Гада возложили Иисусу терновый венец, поэтому каждый год появляется у них на головах смердящие нарывы, которые можно вылечить только христианской кровью. И наконец, самое страшное: колено Нафтали выковало гвозди для распятия, и по совету еврейки по имени Вентрия, от которой я происхожу по прямой линии, затупили их кончики, чтобы причинить Иисусу больше мучений. За это злодейство у женщин из поколения Нафтали после достижения возраста 33 года, когда они спят, во рту появляются живые черви. Но не пугайся, парень, спи спокойно. Мне только двадцать.
- И чего мне бояться? - Рейневан с важной миной включился в игру. - Я? Я еще лучше. Я - чернокнижник, знаю artes prohibitae. Это у меня в крови, я весь насквозь насыщен страшной черной магией. Когда я писаю, над струей мочи появляетс тучка.
- О! Ты должен мне показать.
- Более того, - задумчиво сказал он, - я гусит. По праздникам хожу совершенно голым и не могу дождаться дня, когда жены станут общими. Кроме этого, я еще и кацер. Ты знаешь, милая девушка, откуда это название. Происходит оно, как учит Аламус абб Инсулис, от кота. На наших тайных кацерских сборищах Сатана является нам в виде черного кота, которому мы, еретики и гуситы, задираем хвост и по очереди целуем его кошачью жопу.
- Вполне возможно, - важно добавила Рикся, что то, что вы целуете, это жидовская жопа. Жид, как учит Петр из Блуа, идет путями дьявола, своего отца, часто принимая облик животного.
- Да. В этом есть смысл. Это возможно. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Рейневан, приятного сна.
***
Наутро добрались до Явора. Рикса знала дорогу, вела безошибочно, видно было, что она как у себя дома.
- Ты здесь как у себя дома.
- Я и есть у себя дома. Вот улочка Речная. Тут живет та особа, которую мы должны навестить.
- Некая хорошо информированная особа, - добавил Рейневан. - кто он такой? Чем занимается?
- Майзл Нахман бен Гамалель. Он одалживает деньги под проценты.
- Лихоимец?
- Нет. Финансист.
Дом на Речной был солидный, но суровый, без всяких украшений, напоминал крепость. Вход защищала стена, обширная арочная калитка закрыта окованой дверью с висящей колотушкой и крохотным окошечком. Рикса схватила колотушку и энергично застучала. Через минуту окошечко приоткрылось.
- Ну? - раздалось изнутри.
- Шалом, поздоровалась Рикса. - Мы приехали по делу к почтенному Майзлу Нахману бен Гамалелю.
- Нету.
- Я Рикса Картафила де Фонсека, - в голосе девушки появилась вдруг сердитая нота. - Скажи это рабби, лопух. Если его нет, пусть он сам мне это скажет.
Снова пришлось ждать пару минут.
- Ну?
- Рабби Майзл Нахман бен Гамалель?
- Не знаю такого. И нет его в доме.
- Не отнимем у вас много времени, рабби. Впусти нас, пожалуйста. Нужно только кое-что узнать.
- Ну? А чего еще нужно? Может, наличных? Может, моя жена вам приготовит фаршированную рыбу? Может, хотите выспаться и развлечься? Идите прочь, гои!
- Рабби...
- Не идут? Хотят, чтобы их благославили? Шмуль! Принеси гаковницу!
- Рабби Майзл, - понизила голос Рикса, подымая руку к окну. - С гаковницей шутки плохи. У меня есть кольцо цадика Халафты.
- Ай-вэй! - донеслось изнутри. - А я - царь Соломон. У меня есть кольцо для запечатывания джиннов в кувшины. Идите прочь, провокаторы.
- Не называй меня провокатором, рабби, - взмолилась девушка. - Я - Рикса Картафила де Фонсека. Не верю, чтобы ты обо мне не слыхал.
- Ну? Может, слыхал, а может, не слыхал, - ответил чуть мягче голос из-за ворот. - Время такое, что нельзя верить ни глазам, ни ушам. А что касается слухов. Идите в город. Вы увидите, что там творится. Тогда вы поймете, может ли в такое время еврей открывать двери. Хотя бы еврей и слыхал о ком-то. Нет, девушка с перстнем цадика Халафты. Немудро отворять двери, если снаружи само зло. Идите и смотрите. Убедитесь сами. Ай, если бы у вас были двери, вы бы их тоже не открыли!
***
На улицах Явора было на удивление безлюдно. И тихо. В воздухе, кроме привычной вони навоза и падали, висело что-то неопределенно злое, что-то, что ставило дыбом волосы на затылке и ползло мурашками по спине. Что-то, что убедило большинство жителей города благоразумно остаться дома.
Рикса была, как у себя дома. С рынка повернула в переулок, в котором большой цветной щит указывал дорогу к трактиру "Под солнцем и луной". Здесь, в отличие от улиц, народу было много, было тесно. Точно сказать было трудно, однако Рейневан оценил, что в корчме собралось не меньше сотни человек. К тому же все разговаривали, галдели, в голове шумело от постоянного гула. Рикса осмотрелась и быстро направилась в угол, где седоволосый мужчина в фетровой шляпе с надорванными полями мочил свои усы в пивной кружке.
- Паненка?
- Привет, Шлегельгольц. С самого утра в корчме?
- Душа болит, - седоволосый вытер усы. - должен успокоить.... Страшное время, страшное ...
- Что происходит?
- Беда, большая беда пришла. Все мы здесь подохнем... Нет спасения от заразы, нет ...
- О чем речь?
- Дня четыре тому назад, - Шлегельгольц отхлебнул хороший глоток пива, - из колодца у Святого Мартина выловили свиную голову с содранной кожей. И сразу после этого ребенок помер у пекарихи Кунцевой. Значит, воду заразили. Зараза моровая. Забросили нам в колодец зараженного кабанчика.
- Кто?
- Кто, кто? Известно, кто. Вот и собрался народ, рассуждает. Сами видите, паненка.
- Вижу, - подтвердила Рикса, указывая на мужчину в латаном кафтане, который как-раз влазил на лаву и сверху давал знать собравшимса, чтобы они замолчали. - Этот тип и его компания, кто такие?
- Чужие. Недавно приехали. Странные какие-то люди.
- Яворяне, - крикнул мужчина в латаном кафтане. - можно, значит, не только в кашу подуть, но и в похлебку плюнуть! До чего же упал дух у здешнего народа! Ваши отцы в 1420 году немного жидовинов погромили, вам бы о вовсе покончить с ними, ни одного не оставить! А вы что? Они колодцы вам травят, а вы сидите и пиво хлещете? Что вы еще проклятым пархам позволите? Чтобы у вас, как в Будишине из костела украли святые дары и осквернили их? Чтобы из детей ваших кровь спускали, как в Згорельце случилось?
- А может, - встал другой с чубом, завитым как баранье руно, - ждете. что гуситы подойдут, а жиды им ночью ворота откроют, как в прошлом году было во Франкенштейне? Что, не знаете? Не знаете, может и того, что что Клодзк хотели израилиты на разграбление отдать, пожар в городе устроили? Не знаете, что Иуда давным-давно с чешским кацером в сговоре? Не говорил вам этого пробощ на проповеди? Что договор есть между Сатаной, жидом и гуситом? Что? Не говорил? Так вы к нему получше присмотритесь, яворяне, к вашему пастырю! Присмотритесь, что он делает, навострите уши на то, что он говорит! Немало отступников и среди духовных лиц, есть такие, что под пятой у Сатаны лежат. Если поймете, что с вашим плебаном что-то не так, донесите. Тут же донесите властям!
Иногда кто-то из яворян вставал, тихонько проходил к выходу. Лица других тоже не выражали большого запала.
Ораторы это поняли.
- Бараны вы и трусы! - крикнул тот латаный. - На вас самих следовало бы донести! Потому что кто не протие жидов, тот сам, видно, с дьяволом дружит, сам такой же, как жид! Жиды, скажу я вам, преданы злым силам. Вражеская рука Иуды оттаскивает христианина от истинной веры. Думаете, был бы Гус, если бы не было жида? Кто, как не жид, по наущению дьявола, привел чехов к ереси? Эта плюгавая гуситская секта держится на талмуде, а не на чем нибудь другом. И опирается на каббалу!
- Сейчас после Сатаны, - вторил ему завитой, - нет большего врага христиан, чем жиды. Они в своих ежедневных молитвах молятся о нашей погибели, проклинаят нас, своими магическими обрядами и заклинаниями добиваются, чтобы погубил нас Сатана, их отец и их бог. Сто лет назад хотели уморить нас черной смертью, не удалось. Христос оказался сильнее. Так сейчас придумали гуситов. Нам, христианам, на погибель!
- Идем, - Рикса встала, натянула капюшон. - Я это уже слыхала, знаю на память. Шлегельгольц, ты нас не видел. Ясно? Меня вообще здесь не было.
Когда проталкивались к выходу, на лаву вскочил третий оратор, с бритой наголо головой.
- Сидите спокойно, яворяне? В ваших жилах ссаки, а не кровь, если вы терпите в городе вонючих иудейчиков и их проклятую божницу, если спокойно переносите рядом с собой кацеров, магов, детоубийц и отравителей! Воров и лихоимцев, кровопийцев, таких, как этот главный местный парх, Майзл Нахман! Давно уж пора было с ним разделаться!
- Браво, браво, - прошептала Рикса. - наконец что-то новенькое, терпение вознаграждает. Теперь знаю, кто, что и зачем. Я знаю этого типа. Бывший цистерианец, сбежал из монастыря Добрылуге. Побрил плешь, чтобы скрыть тонзуру. Он агент инквизиции. Похоже, тут ожидается небольшая провокация.
- Инквизиция? Не может быть, возмутился Рейневан. - Гжегож Хайнче никогда не унизился бы....
- Не Вроцлав. Магдебург. Не смотри на них, не привлекай к себе внимания. Выходим.
***
- Это тебя не касается, Рейневан. Это не твоя война. - Рикса поправила на себе кольчужную рубашку, вытащила из багажа изогнутый тесак, вынула его из ножен, несколько раз махнула, аж засвистело.
- Получила кое-какие данные, - сказала она. - Их много. Целая банда приехала из Магдебурга. Кроме провокаторов, есть также и убийцы. Четырнадцать человек. Атакуют, как только стемнеет.
Рейневан отстегнул от вьюков и распаковал свой охотничий арбалет, повесил на спину колчан с болтами Проверил нож, дополнительно засунул в голенище мизерикордию. Рикса молча смотрела на него.
- Это тебя не касается, - повторила она. - Ты не должен в это лезть и подставлять шею.
Он посмотрел ей в глаза.
- Помнишь, ты обещала меня не дразнить. Идем.
***
Магдебургская инквизиция не заставила себя долго ждать, ударила сразу же после наступления темноты. Перед воротами дома на Речной из темноты вдруг вырвались невыразительные тени, такие быстрые, что размазывались в глазах. В ворота с грохотом ударил таран. Дом это услыхал, ответил. Грохнуло, из окошечка в воротах полыхнул огонь. Среди теней возникло замешательство, кто-то вскринул. Таран ударил в ворота вторично, на этот раз продолжительный треск ознаменовал успех. Рикса плюнула в ладонь, ухватила рукоять.
- Вперед. На них!
Выскочили из переулка, ворвались между устремившимися в ворота людьми, расталкивая и расточая их. Рейневан быстро работал ножем, Рикса от уха махала тесаком. Крики и проклятия наполнили улочку.
- Внутрь!
Из-за распахнутых ворот снова выпалила гаковница, завыла дробь. В блеске выстрела Рейневан увидел прямо перед собой мужчину с бритой головой, разглядел занесенный для удара топор. Схватил подвешенный на плече арбалет, выстрелил от бедра, не целясь. Бритый вскрикнул и рухнул на мостовую.
- Внутрь!
Нападающие тоже имели арбалеты, тоже имели самопалы. Когда они с Риксой попали во двор, вдруг стало светло от выстрелов, в воздухе засвистели болты. Оглохший от грохота Рейневан споткнулся о труп, упал в кровь. Кто-то бегущий следом споткнулся об него, свалился рядом с проклятиями и руганью. Рейневан двинул его арбалетом, быстро откатился прямо под ноги следующему. Тут рядом с его головой что-то металлическое щелкнуло о мостовую, высекая искры. Выхватил из-за голенища мизерикордию, подхватился, ткнул, аж хрустнуло плечо. Четырехгранный клинок с лязгом прошил кольцо кольчуги. Противник завыл, упал на колено, при этом направляя на Рейневана тяжелый железный крюк. Рейневан перехватил железо и с размаху ударил присевшего, ощущая, как крюк входит в кость черепа.
- Рейневан! Сюда! Быстро!
В глубине двора кто-то завыл, закашлял и захрипел. Рейневан вскочил на ноги и побежал в сторону входа в дом. Что-то грохнуло и разбилось, на камнях дворя разлилась огромная лужа, воняющая горящим жиром. Вторая бутылка разбилась на стене дома, горящее масло сплывало каскадами по карнизам. Третья полыхнула на крыльце, пламя моментально охватило два лежавших там тела, зашипела испаряющаяся кровь. Со стороны ворот летели все новые снаряды. Вдруг стало светло как днем. Рейневан увидел присевшего за колонной фасада бородача в лисьей шапке, которым мог быть только хозяин дома Майзл Нахман бен Гамалель. Возле него присел подросток, трясущимися руками пытающийся зарядить гаковницу. За другой колонной стояла Рикса Картафила де Фонсека с окровавленным тесаком, лицо ее было таким, что Рейневан задрожал. А за Риксой, с самопалом в руке...
- Тибальд Раабе? Ты здесь?
- Прячьса!
От ворот полетели болты, отбивая штукатурку от стены. Пытающийся набить гаковницу подросток пронзительно вскрикнул и свернулся клубком. Рикса отступила от гудящего пламени, прикрывая лицо рукой. Рейневан оттащил подростка за стену, ему помог Тибальд Раабе.
- Плохо...- выдохнул голиард. - Плохо дело, Рейневан. Сейчас они пойдут. ... Не устоим...
От ворот, как бы в подтверждение, ему ответил боевой клич, полный злобы вой. Огонь блестел на клинках.
- Смерть жидам!
Рабби Майзл Нахман бен Гамалель встал. Поднял голову к небу. Распростер руки.
- Барух ата ашем элогейну, - завел он, напевно модулируя голос. - Мелех аолям, боре меори аэш!
Стена дома пылала, взрывалась кусками штукатурки и извести. Из облака пыли вышло что-то, что было в стене, что было в ней замуровано. Рейневан со свистом втянул воздух. А Тибальд Раабе аж причмокнул.
- Эмет, эмет, эмуна! Абракадабра! Абракаамра!
Из стены вылезло что-то, похожее на болвана из глины, где-то человекоподобное, но вместо головы оно имело между плечами только небольшой выступ. Оно было ниже человека среднего роста, однако широкое и выпуклое, как бочка, оно шагало на коротких столбообразных ногах, толстыми руками достигая земли. На глазах Рейневана его руки сжались в кулаки, большие, как ядра для бомбарды.
Голем, подумал он, это голем. Настоящий голем, легендарный голем из глины, мечта чародеев. Мечта, пассия и обсессия Радима Тврдика из Праги. Только Радима здесь нет. ... Так что он этого не увидит...
Голем зарычал, вернее затрубил, как чудовищная дудка. На столпившуюся в воротах магдебургскую банду пал жуткий страх, ужас, казалось, парализовал сбиров, отнял у них способность двигаться. Они были неспособны убегать, когда голем бежал к ним раскачивающейся рысцой. Они даже не защищались, когда он напал на них, ровно и методично молотя их огромными кулаками. Крик, жуткий крик раздирал ночной воздух над Явором. Но это длилось недолго. Пала тишина. Только масло шипело, догорая в лужах.
Со стены у ворот медленно стекала густая, смешанная с мозгами кровь.
Окончание ...
Updated 8-10-06