Я и кухня
Разумеется, я не верила, что всю домашнюю работу делают маленькие зелёные человечки.
Я не думала... нет, не так. Я вообще не думала, не задумывалась о том, что, когда и как делается в доме. Борисовна была вроде чёрного ящика, результатами работы которого пользуешься, но ни к чему тебе понимать ни его устройства, ни способа работы. Не хочу сказать, что воспринимала домработницу, как рабыню, боже упаси (тем более, что когда Борисовна уезжала в отпуск на Украину, а её обязанности добросовестно выполняла мама, для меня ничего не менялось)! Я с превеликим интересом слушала её рассказы о том, как, будучи 12-илетней девчонкой, она нянчила «барчука» (она ведь родилась ещё в ХIХ веке!), как, угнанная в Германию, работала «на бавора» («бауэр» по-немецки - крестьянин), мы пели с ней на два голоса прекрасные мелодичные украинские песни... Ради этого общения я могла, к примеру, лепить с Борисовной вареники, и всё же физическая, техническая сторона домашнего хозяйства меня не интересовала абсолютно.
Однажды, начитавшись про Тимура и его команду, я предложила Борисовне помощь в уборке, и она поручила мне подмести зал. Легко! Ведь он почти весь устелен ковром - сколько там этого паркета! Я помахала веником вокруг ковра, собрала в совок три соринки и торжественно принесла его на кухню.
- Уже справилась?! - удивилась Борисовна. - Ну-ка, ну-ка, проверим!
С этими словами она направилась в зал, и я, надувшись (мне не доверяют даже такой малости!), потянулась за ней по длинному коридору, тянувшемуся через всю квартиру.
- Ну, конечно! А ковёр?
- Что - ковёр?- не поняла я.
- П о д м е с т и ковёр!
- Как?! Ковёр тоже подметают?! - искренне недоумевала я. Сколько раз я, не поднимая глаз от книжки, убирала ноги, чтобы не мешать Борисовне подметать этот самый ковёр, даже не замечая, что же она там делает перед моим носом!
Ну, это я была школьницей, как бы простительно. А вот и другой случай.
Мы учились на первом курсе, и моя школьная подружка Зинка пригласила меня на новогоднюю вечеринку в общагу мединститута. Так как это была складчина, мама дала мне с собой пару банок дефицитных консервов, бутылку шампанского и здоровенную жирную селёдку. Я вручила её хозяйкам комнаты и направилась вглубь, к столу.
- Так она же нечищенная! - воскликнула девушка, развернув газету.
А-а, их, оказывается, чистят.... Я-то селёдку видела только поданную к столу: разделанную, нарезанную, политую душистым подсолнечным маслом и украшенную колечками лука! Нет, честное слово! Ну, зрение у меня так было устроено, что ли. Вот и тогда, не успела я сконфузиться, как кто-то схватил и унёс мой свёрток, чтобы вернуть к столу мою несчастную селёдку в «нормальном виде». И я снова осталась с чистыми ручками - и в неведении.
Так я и жила до выпускного курса, не от мира сего. Будучи на преддипломной практике в Минске, я впервые жила в общежитии. Я и до этого немало ездила - по путёвкам, к бабушке на каникулы, но всюду была на всём готовом, мне никогда не приходилось готовить, стирать, убирать за собой. Максимум, я могла помочь помыть или вытереть посуду, выполнить отдельные операции, когда бабушка консервировала на зиму: перемыть 3-х литровые банки или целое цинковое корыто огурцов для соленья, пережарить «синенькие» и лук для «сотэ». Но никогда не интересовалась рецептом, не пыталась сделать что-то сама от начала и до конца. Мама подключала меня, только когда сама трудилась на кухне, а это случалось нечасто - лишь в дни больших приёмов. Вот и вышло, что я умела прекрасно разделать рыбу для фарширования, но что добавляют в фарш, подробности процесса - меня не касалось.
Мама не считала нужным внушать дочкам, что необходимо готовиться к самостоятельной жизни, учить всяким премудростям кулинарии. Бабушка как-то размышляла вслух:
- Замуж... Вот хотят девки замуж... Как будто это праздник какой! «Замуж» - это большой труд... И физический... и душевный...
А мама, в противовес ей, не однажды вспоминала, что осваивала кулинарное искусство... в оккупированной нами Германии: после войны папа там служил ещё год-полтора и, будучи в коротком отпуске, женился на маме и забрал её с собой.
Так вот. Надоела нам в Минске столовская еда, и мы решили наварить на ужин картошки. Почистить её я сумела - видела, как это делала Борисовна: расстелив посреди кухни газету, поставив на неё мусорное ведро и став над ним "буквой зю". Галка помыла почищенные картофелины и стала одну за другой бросать в кастрюлю с кипящей водой. Я обескураженно наблюдала за её действиями - а зачем там вода, хотелось мне спросить, но я постеснялась своего невежества, к тому же смутно вспомнилось, как Борисовна сливала воду из-под картошки, а потом, положив в кастрюлю приличный кусок масла, с силой встряхивала её. Да-да, логично: в сковороде жарят, а в кастрюле - варят; жарят на масле, варят в воде.
... На БАМе моими учительницами домоводства были две прожженные "девицы" из Саратова, и я освоила щи с тушёнкой. Правда, когда мы разъехались из "библиотеки" по отдельным комнатам в общаге, с Людкой и Любкой уехала и сковорода, и у нас с Наташкой осталась лишь пятилитровая кастрюля. Да и с продуктами с наступлением зимы начались проблемы, так что меню сузилось до куриного бульона на обед и хлеба с красной рыбой на завтрак и ужин. Ни лука, ни морковки, ни картошки…
Вернувшись с БАМа, я продолжила кулинарное образование… по телефону: Борисовна давала мне подробные инструкции. Неожиданно я, как и мама много лет назад, оказалась способной ученицей, вот только котлеты мне долго не удавались - то разваливаются, то каменеют… И всё же спустя несколько лет, со вторым уже мужем, я умела и обед сготовить, и гостей принять, и испечь фирменные мамины торты. Более того, из всей домашней работы я полюбила именно кухонное творчество. С годами, правда, кураж поубавился, да и конкуренты появились :) . С радостью уступаю дорогу на кухне младшему поколению.
Я не думала... нет, не так. Я вообще не думала, не задумывалась о том, что, когда и как делается в доме. Борисовна была вроде чёрного ящика, результатами работы которого пользуешься, но ни к чему тебе понимать ни его устройства, ни способа работы. Не хочу сказать, что воспринимала домработницу, как рабыню, боже упаси (тем более, что когда Борисовна уезжала в отпуск на Украину, а её обязанности добросовестно выполняла мама, для меня ничего не менялось)! Я с превеликим интересом слушала её рассказы о том, как, будучи 12-илетней девчонкой, она нянчила «барчука» (она ведь родилась ещё в ХIХ веке!), как, угнанная в Германию, работала «на бавора» («бауэр» по-немецки - крестьянин), мы пели с ней на два голоса прекрасные мелодичные украинские песни... Ради этого общения я могла, к примеру, лепить с Борисовной вареники, и всё же физическая, техническая сторона домашнего хозяйства меня не интересовала абсолютно.
Однажды, начитавшись про Тимура и его команду, я предложила Борисовне помощь в уборке, и она поручила мне подмести зал. Легко! Ведь он почти весь устелен ковром - сколько там этого паркета! Я помахала веником вокруг ковра, собрала в совок три соринки и торжественно принесла его на кухню.
- Уже справилась?! - удивилась Борисовна. - Ну-ка, ну-ка, проверим!
С этими словами она направилась в зал, и я, надувшись (мне не доверяют даже такой малости!), потянулась за ней по длинному коридору, тянувшемуся через всю квартиру.
- Ну, конечно! А ковёр?
- Что - ковёр?- не поняла я.
- П о д м е с т и ковёр!
- Как?! Ковёр тоже подметают?! - искренне недоумевала я. Сколько раз я, не поднимая глаз от книжки, убирала ноги, чтобы не мешать Борисовне подметать этот самый ковёр, даже не замечая, что же она там делает перед моим носом!
Ну, это я была школьницей, как бы простительно. А вот и другой случай.
Мы учились на первом курсе, и моя школьная подружка Зинка пригласила меня на новогоднюю вечеринку в общагу мединститута. Так как это была складчина, мама дала мне с собой пару банок дефицитных консервов, бутылку шампанского и здоровенную жирную селёдку. Я вручила её хозяйкам комнаты и направилась вглубь, к столу.
- Так она же нечищенная! - воскликнула девушка, развернув газету.
А-а, их, оказывается, чистят.... Я-то селёдку видела только поданную к столу: разделанную, нарезанную, политую душистым подсолнечным маслом и украшенную колечками лука! Нет, честное слово! Ну, зрение у меня так было устроено, что ли. Вот и тогда, не успела я сконфузиться, как кто-то схватил и унёс мой свёрток, чтобы вернуть к столу мою несчастную селёдку в «нормальном виде». И я снова осталась с чистыми ручками - и в неведении.
Так я и жила до выпускного курса, не от мира сего. Будучи на преддипломной практике в Минске, я впервые жила в общежитии. Я и до этого немало ездила - по путёвкам, к бабушке на каникулы, но всюду была на всём готовом, мне никогда не приходилось готовить, стирать, убирать за собой. Максимум, я могла помочь помыть или вытереть посуду, выполнить отдельные операции, когда бабушка консервировала на зиму: перемыть 3-х литровые банки или целое цинковое корыто огурцов для соленья, пережарить «синенькие» и лук для «сотэ». Но никогда не интересовалась рецептом, не пыталась сделать что-то сама от начала и до конца. Мама подключала меня, только когда сама трудилась на кухне, а это случалось нечасто - лишь в дни больших приёмов. Вот и вышло, что я умела прекрасно разделать рыбу для фарширования, но что добавляют в фарш, подробности процесса - меня не касалось.
Мама не считала нужным внушать дочкам, что необходимо готовиться к самостоятельной жизни, учить всяким премудростям кулинарии. Бабушка как-то размышляла вслух:
- Замуж... Вот хотят девки замуж... Как будто это праздник какой! «Замуж» - это большой труд... И физический... и душевный...
А мама, в противовес ей, не однажды вспоминала, что осваивала кулинарное искусство... в оккупированной нами Германии: после войны папа там служил ещё год-полтора и, будучи в коротком отпуске, женился на маме и забрал её с собой.
Так вот. Надоела нам в Минске столовская еда, и мы решили наварить на ужин картошки. Почистить её я сумела - видела, как это делала Борисовна: расстелив посреди кухни газету, поставив на неё мусорное ведро и став над ним "буквой зю". Галка помыла почищенные картофелины и стала одну за другой бросать в кастрюлю с кипящей водой. Я обескураженно наблюдала за её действиями - а зачем там вода, хотелось мне спросить, но я постеснялась своего невежества, к тому же смутно вспомнилось, как Борисовна сливала воду из-под картошки, а потом, положив в кастрюлю приличный кусок масла, с силой встряхивала её. Да-да, логично: в сковороде жарят, а в кастрюле - варят; жарят на масле, варят в воде.
... На БАМе моими учительницами домоводства были две прожженные "девицы" из Саратова, и я освоила щи с тушёнкой. Правда, когда мы разъехались из "библиотеки" по отдельным комнатам в общаге, с Людкой и Любкой уехала и сковорода, и у нас с Наташкой осталась лишь пятилитровая кастрюля. Да и с продуктами с наступлением зимы начались проблемы, так что меню сузилось до куриного бульона на обед и хлеба с красной рыбой на завтрак и ужин. Ни лука, ни морковки, ни картошки…
Вернувшись с БАМа, я продолжила кулинарное образование… по телефону: Борисовна давала мне подробные инструкции. Неожиданно я, как и мама много лет назад, оказалась способной ученицей, вот только котлеты мне долго не удавались - то разваливаются, то каменеют… И всё же спустя несколько лет, со вторым уже мужем, я умела и обед сготовить, и гостей принять, и испечь фирменные мамины торты. Более того, из всей домашней работы я полюбила именно кухонное творчество. С годами, правда, кураж поубавился, да и конкуренты появились :) . С радостью уступаю дорогу на кухне младшему поколению.