Стирание собственной идентичности
Дмитрий Ольшанский (Комиссар Исчезает)
https://t.me/komissarischezaet/407
Наша нынешняя либеральная-проукраинская смердяковщина - это уникальное движение в мировой истории.
Никогда раньше - нигде, ни в одной стране и ни в одну эпоху, - не было такого большого сообщества людей (численностью, быть может, в несколько миллионов), которое выступало бы за военную победу не просто враждебных своей стране сил, но - сил, которые официально запрещают везде, куда могут дотянуться, родной для этого сообщества язык.
Можно найти в истории примеры пораженцев, настроенных против собственной армии и государственной власти. Можно найти много споров о том, какая власть легитимная, и можно ли восставать против нее с оружием, и чье оружие не зазорно взять в руки.
Но никаких других примеров людей, массово настроенных на стирание собственной идентичности на огромных территориях, где эта идентичность и этот язык естественно существовали по триста, четыреста и еще больше лет, - найти нельзя.
Этот удивительный феномен нельзя объяснить одной любовью к прогрессу, Западу, либерализму, международному праву, госсекретарю Блинкину etc.
Не будут китайцы или корейцы, финны или венгры, французы или итальянцы - страстно желать успеха тем, кто запрещает их язык и их культуру там, где они столетиями жили. Какими бы они ни были прогрессивными, но не будут.
Есть только одно внятное толкование этого нехорошего волшебства самоотрицания.
Такое случается - и такое случилось в истории один раз, в силу победы коммунистической партии, - когда элиты государства и общества оказались тотально заменены другими, пришедшими извне людьми, и эти новые, другие люди хоть и усвоили язык и культуру прежней страны, но на более глубоком, подсознательном уровне - этот язык и эта культура по-прежнему для них чужие, и они хотели бы избавиться от чужой идентичности, пусть не в себе, так в своих детях и внуках, избавиться и раствориться во внешнем мире.
Этот процесс грандиозного и уродливого расставания русскоязычных людей с навязанной им обстоятельствами двадцатого века русской идентичностью мы и видим.