Полезно прочитать. Кризис 2008 года
Как я спасал свои деньги в кризис 2008 года
И почему Financial Times не рассказала об этом читателям
Пришло время признать, что однажды я намеренно скрыл важную информацию от читателей. Это было 10 лет назад, финансовый кризис был в разгаре, и я считаю, что поступил правильно. Но десятилетие спустя я должен это обсудить.
Это произошло 17 сентября, через два дня после того, как Lehman Brothers в понедельник объявил о банкротстве. Та среда стала для меня самым страшным днем кризиса, когда мировая финансовая система ближе всего подошла к краю пропасти.
Вечером во вторник пришли две очень важные новости. Во-первых, национализированная в тот день страховая компания AIG получила $8,5 млрд на спасение. Они были нужны ей для выплат по кредитным дефолтным свопам, которые она гарантировала. Без этих гарантий ипотечные облигации, которые находились на балансах многих банков и считались безрисковыми, превратились бы в ничего не стоящие бумажки. Это моментально сделало бы многие владевшие ими банки технически неплатежеспособными. Многие считали, что крах AIG означал мгновенный коллапс европейской банковской системы, которая ранее активно скупала обесценившиеся теперь американские кредитные инструменты.
То, что правительство США выделило так много денег, означало, что гарантиям AIG верить нельзя; какой же залог теперь мог подойти для кредита?
Во-вторых, крупнейший в США паевой фонд денежного рынка Reserve Fund объявил о гигантских потерях из-за наличия в портфеле векселей Lehman. Фонды денежного рынка считались абсолютно безопасными: Reserve Fund обещал, что пайщики «уснут со скуки», а теперь прекратил прием заявок на погашение.
Фонды денежного рынка были жизненно важным источником краткосрочного финансирования банков и компаний, которые выпускали векселя, чтобы привлекать средства на текущую деятельность. Теперь же пайщики массово выводили деньги из фондов, а управляющие сбрасывали корпоративные бумаги и скупали казначейские. Как банкам и компаниям теперь привлекать фондирование?
Прощай, Lehman
Платежеспособность крупнейших банков Уолл-стрит оказалась под вопросом. Хаос царил такой, что доходность казначейских векселей упала до самого низкого уровня со времен атаки на Перл-Харбор. Отчаявшиеся люди искали безопасного убежища; доходность уже не имела значения.
В отличие от массового изъятия вкладов из британского банка Northern Rock в 2007 г. эта паника видна не была. Очереди не растягивались на несколько кварталов, чтобы купить казначейские векселя. Но обитатели Уолл-стрит, с которыми я разговаривал, думали, что банковская система может развалиться.
А у меня на счете в Citibank лежала крупная сумма - больше, чем покрывалось системой страхования депозитов США. Если Citi рухнет - а это ранее невообразимое событие теперь представлялось мне вполне вероятным, - деньги мои пропадут безвозвратно.
В обеденный час я отправился в отделение Citi, планируя снять часть денег и положить их на счет в соседнем отделении Chase. Так моя застрахованная сумма увеличилась бы вдвое.
Мы находились на среднем Манхэттене, вокруг высились офисы инвестиционных банков. В отделение Citi стояла длинная очередь - вся из хорошо одетых банкиров. Такая же очередь взволнованных банкиров тянулась в соседнее отделение Chase.
Когда я подошел к операционистке (которая была великолепна), она сказала, что они с коллегой из Chase уже разработали план действий. Открывать счет в другом банке не нужно.
Она задала мне несколько конкретных вопросов: женат ли я, есть ли у меня дети. После чего открыла счета на каждого из детей в трасте и совместный счет с женой. Через несколько минут моя застрахованная сумма увеличилась вчетверо. И теперь ее сохранность мне гарантировал не Citi, а дядя Сэм. Улыбнувшись, операционистка обмолвилась, что проделывает эту операцию с самого утра. До той недели ни ее, ни ее коллегу в Chase никогда не просили делать такое.
Мне было немного трудно дышать. В финансовом районе Нью-Йорка люди совершали «набег на банк» - и не просто люди, а люди с Уолл-стрит, лучше кого бы то ни было понимавшие, что происходит.
Все, что было нужно, так это позвать фотографа, чтобы сделать несколько снимков хорошо одетых банкиров, толпящихся в очереди за деньгами, и придумать подпись, объясняющую происходящее.
Но мы этого не сделали. Такой новости на первой полосе FT могло оказаться достаточно, чтобы столкнуть всю систему в пропасть. Наши читатели об этом не узнали, а система не получила последний толчок, который бы спровоцировал полномасштабную панику.
Правильно ли мы поступили? Думаю, да. Никто из конкурентов тоже не разместил фотографий банковских отделений на Манхэттене. Право на свободу слова не дает нам права кричать «Пожар!» в переполненном кинотеатре. Вероятность пожара существовала, и, прокричав об этом, мы могли высечь искру.
Через несколько недель страховая сумма вкладов была увеличена со $100 000 до $250 000 благодаря принятому конгрессом закону об антикризисных мерах по стабилизации экономики.
10 лет спустя банки США стали фактически единственными игроками в финансовом мире, которых очевидно можно считать более надежными, чем до кризиса. Они нарастили капитал, и риск неожиданного коллапса сильно снизился.
Проблема в том, что избавление от этого риска помешало решить задачу снижения других рисков. Теперь они - в раздутых ценах активов, инвестициях, сделанных на заемные средства, и в пенсионных фондах, в портфелях которых все это находится. Следующий кризис не будет связан с банковским сектором, но растет опасность того, что инвестиции пенсионных фондов сдуются и целое поколение останется без достаточных средств для выхода на пенсию.
Плохая новость заключается в том, что поиск выхода из этого надвигающегося кризиса всегда можно отложить на следующий день, - политики могут его игнорировать. Хорошая новость - в этот раз мне не нужно будет молчать.
Отсюда