Влюбиться в Склиф
Если бы (ах, если бы :)) мне сейчас снова было 18 лет я бы снова пошла работать в больницу "Санитаркой. В самое тяжёлое отделение." (С). Сейчас бы в Коммуналку попросилась, а много-много лет тому назад я неожиданно влюбилась в другую больницу. Одноклассник попал в аварию и его отвезли в наш местный Склиф - институт травматологии и ортопедии. С группой пришла его навестить, поболтали, стоя в коридоре отделения, и вроде бы ничего такого вокруг не происходило, но, выйдя на улицу, у меня возникло очень сильное желание работать в этой больнице. Это была любовь с первого посещения) На тот момент мне было 12 лет и до начала трудовой деятельности было далековато. Желание это за годы не растерялась и после школы, в середине 90-х, поступила учиться в медицинское училище. Сразу после зачисления теми же ногами пришла в институт травматологии и попросила принять меня на работу. Направили меня к старшей медсестре. Она посмотрела на тощую (49 кг и рост 170) меня:
- Куда ж мне тебя пристроить? Пойдешь санитаркой?
- Да!
- В самое сложное отделение.
- Да!
И так я попала в приёмный покой. Он находился в цоколе и когда привозили пациентов их приходилось иногда нести на носилках по достаточно крутой лестнице. Фельдшеры скорой не очень любили это делать и мы, санитары, часто помогали. Врачи казались белыми ангелами, которые спускаются к нам в подземелье откуда-то свыше и спасают бренные тела. И часто лечили даже стены. Привезут пациента, он полежит у нас в смотровой, поспит, а утром своими ногами без помощи уходит домой. Но чаще, конечно, все было по-другому. У меня быстро выработался рефлекс надевать перчатки при звуке сирены скорой помощи и быть готовой к самому худшему- массивному кровотечению, дефибрилляции. Так как два раза в неделю мы дежурили по экстренной помощи то привозили и после ДТП и после травм на производстве и после бытовых ссор. А ещё мы всегда принимали ожоговых. И детей тоже. Это самое страшное, что я видела в жизни. Не знаю как сейчас, но в 95-98 гг. около 70% травм случались или в состоянии алкогольного опьянения или с похмелья. Были пациенты, которые запомнились навсегда) Николай Терентьевич упал с балкона 7 этажа и таким же семиэтажный матом крыл меня, когда я его раздевала и обрабатывала. Пока Терентьичу делали многосерийный рентген, врачи делали ставки что сильнее раздроблено - таз или позвоночник. Семь или восемь ещё влажных снимка рассматривали три врача и не верили своим глазам- на рентгене был только перелом левой пяточной кости! Все остальные кости были целые! Но седьмой этаж, с которого Терентьевич свалился, не давал врачам покоя. И его, всё ещё находящегося под алкогольной анестезией, стали обследовать на предмет травмы внутренних органов. Аппарата УЗИ не было. Ага, в центральной клинике города, не было УЗИ и ещё много чего не было. Приходилось на ощупь, перкуссионно,почти интуитивно определять что же там, внутри человека происходит. Простукали и прощупали Терентьича с большим пристрастием и решили, что есть признаки свободной жидкости в брюшной полости. А значит- привет операционная и лапоротомия. Вначале сделали нижнесрединную, ничего страшно-поврежденного не нашли, пошли выше и тоже всё оказалось в порядке. Так и зашили. Врачам потом попало за эту операцию. Посчитали, что не было показаний. Но падение с седьмого этажи и сломанная пяточная кость казались фантастикой и перестраховались.
- Куда ж мне тебя пристроить? Пойдешь санитаркой?
- Да!
- В самое сложное отделение.
- Да!
И так я попала в приёмный покой. Он находился в цоколе и когда привозили пациентов их приходилось иногда нести на носилках по достаточно крутой лестнице. Фельдшеры скорой не очень любили это делать и мы, санитары, часто помогали. Врачи казались белыми ангелами, которые спускаются к нам в подземелье откуда-то свыше и спасают бренные тела. И часто лечили даже стены. Привезут пациента, он полежит у нас в смотровой, поспит, а утром своими ногами без помощи уходит домой. Но чаще, конечно, все было по-другому. У меня быстро выработался рефлекс надевать перчатки при звуке сирены скорой помощи и быть готовой к самому худшему- массивному кровотечению, дефибрилляции. Так как два раза в неделю мы дежурили по экстренной помощи то привозили и после ДТП и после травм на производстве и после бытовых ссор. А ещё мы всегда принимали ожоговых. И детей тоже. Это самое страшное, что я видела в жизни. Не знаю как сейчас, но в 95-98 гг. около 70% травм случались или в состоянии алкогольного опьянения или с похмелья. Были пациенты, которые запомнились навсегда) Николай Терентьевич упал с балкона 7 этажа и таким же семиэтажный матом крыл меня, когда я его раздевала и обрабатывала. Пока Терентьичу делали многосерийный рентген, врачи делали ставки что сильнее раздроблено - таз или позвоночник. Семь или восемь ещё влажных снимка рассматривали три врача и не верили своим глазам- на рентгене был только перелом левой пяточной кости! Все остальные кости были целые! Но седьмой этаж, с которого Терентьевич свалился, не давал врачам покоя. И его, всё ещё находящегося под алкогольной анестезией, стали обследовать на предмет травмы внутренних органов. Аппарата УЗИ не было. Ага, в центральной клинике города, не было УЗИ и ещё много чего не было. Приходилось на ощупь, перкуссионно,почти интуитивно определять что же там, внутри человека происходит. Простукали и прощупали Терентьича с большим пристрастием и решили, что есть признаки свободной жидкости в брюшной полости. А значит- привет операционная и лапоротомия. Вначале сделали нижнесрединную, ничего страшно-поврежденного не нашли, пошли выше и тоже всё оказалось в порядке. Так и зашили. Врачам потом попало за эту операцию. Посчитали, что не было показаний. Но падение с седьмого этажи и сломанная пяточная кость казались фантастикой и перестраховались.