(no subject)
Все происходит постепенно, сдвигается восприятие, смещаются плиты устоявшихся представлений о себе.
Я очень хочу в Индию. Смотрю индийские фотографии Нади Федяевской - и понимаю вдруг, отчего все это кажется мне - не чужеродным, а своим, привычным, из детства.
Это же Молдавия. Смуглые руки, белые улыбки, темные волосы, яркие многослойные одежды. Солнце и зелень, много притоптанной земли, а не асфальта. Цветистые рынки - овощи, фрукты, много и ярко. Особый певучий говор.
Идешь, и срываешь шелковицу с дерева - перекусить, пальцы в чернильном. Мимо дома парень гонит коз, и тут же выбегаешь помогать ему - козы наглые, таращатся упрямыми блестящими глазами, лезут на горки. Сгоняешь их хворостинкой в одну кучу, легко, как указкой, направляя. Впереди старая железная дорога, давно заброшенная - рельсы, рассохшиеся деревянные шпалы, непременный мазут. Жара, и этот запах нагретого металла и дерева, и пыльные тропки в поля. Это родина моя, ага. Эту южную жару переносить никогда не было трудно.
И особое восприятие - красоты, телесности, мира, себя. Нестрашно, что ноги в пыли. Нет невротического - идеального - городского - "чтоб все сочеталось, чтоб все с иголочки, протереть тоником, для каждой части тела свое полотенце", обеззаразить, залить антисептиком, вычистить добела. Пыль и травинки, браслеты и ободранные лодыжки, мазут на босоножках и серьги в ушах. Ленты в волосах и кольца на пальцах в шелковичных пятнах. Не укладка - просто волосы. Не картинка из журнала - живая.
Я очень хочу в Индию. Смотрю индийские фотографии Нади Федяевской - и понимаю вдруг, отчего все это кажется мне - не чужеродным, а своим, привычным, из детства.
Это же Молдавия. Смуглые руки, белые улыбки, темные волосы, яркие многослойные одежды. Солнце и зелень, много притоптанной земли, а не асфальта. Цветистые рынки - овощи, фрукты, много и ярко. Особый певучий говор.
Идешь, и срываешь шелковицу с дерева - перекусить, пальцы в чернильном. Мимо дома парень гонит коз, и тут же выбегаешь помогать ему - козы наглые, таращатся упрямыми блестящими глазами, лезут на горки. Сгоняешь их хворостинкой в одну кучу, легко, как указкой, направляя. Впереди старая железная дорога, давно заброшенная - рельсы, рассохшиеся деревянные шпалы, непременный мазут. Жара, и этот запах нагретого металла и дерева, и пыльные тропки в поля. Это родина моя, ага. Эту южную жару переносить никогда не было трудно.
И особое восприятие - красоты, телесности, мира, себя. Нестрашно, что ноги в пыли. Нет невротического - идеального - городского - "чтоб все сочеталось, чтоб все с иголочки, протереть тоником, для каждой части тела свое полотенце", обеззаразить, залить антисептиком, вычистить добела. Пыль и травинки, браслеты и ободранные лодыжки, мазут на босоножках и серьги в ушах. Ленты в волосах и кольца на пальцах в шелковичных пятнах. Не укладка - просто волосы. Не картинка из журнала - живая.