(no subject)
Я пою своей отстраненности гимны. Серьезно.
Сложно сходу назвать людей, которые злят меня также, как двухфронтовые юноши и бырышни с непривязанной метлой.
Те, что вовлекают тебя в общую беседу, когда ты подходишь и садишься за стол. Только что здесь говорили о тебе, говорили неласково и нелестно, но ты пришла и мы же взрослые люди, зачем обострять. Те, что протягивают тебе руку помощи и встают рядом, а потом разбирают тебя на сухожилия с теми, кто ближе и входит в зону комфорта. Те, кому ты по душевной доброте, глупости и мягкотелости, осоловев от симпатии или благодарности, подставила когда-то незащищенную зону, а спустя время это обратили против тебя. Вполголоса и в чье-то ухо.
Меня не волнует отрицательное отношение. Я уважаю ярость, гнев, ненависть, агрессию. Меня волнует их маскировка. Закрытые забрала - вот, что меня действительно злит.
Скотство, моральная нечистоплотность.
Но все это есть. Это - так. Нельзя изменить чью-то душу или разум, или характер, но можно смириться. Смирение - мой личный сорт гордости. Конечно, я сяду с тобой за стол. Конечно, я благодарна тебе за помощь. Конечно, я отвечу на твой звонок и на твой реплай, и на оклик тоже. О, нет, все порядке.
Нет никакого порядка. Ты мразь и я это помню. Я не выясняю с тобой отношения, потому что мое смирение с твоим хуевым поведением, моя позиция "все ок", мой пакт о ненападении, мои ответы на твои реплики - это все моя же непомерная гордость.
Я ничего не могу сделать с тобой, с ней, с ним и всеми остальными вокруг. Но я могу сделать так, чтобы меня это не волновало. Смириться, улыбнуться и никогда не говорить за спиной человека то, что я не смогу сказать ему в глаза.
Как забавно, сколько людей подумают, что это к ним не относится.
Но я всегда и все помню.