Линор Горалик, цитатное
Никак не могу привыкнуть к такой простой вещи: если я что-то знаю, это не значит что это знают все-все-все. Если я что-то читала, это не значит, что все это читали. Ни разу. Ну и наоборот. И постоянно путаюсь.
Вот недавно меня опять удивили.
Вашему вниманию: "Шиншилла в изгнании", небольшой сборник коротких текстов. В формате блога, буквально несколько записей. Читать имеет смысл с начала ("снизу"), но я позволю себе в качестве цитаты из середины вытащить.
Аааа, собственно. Раз уж тут я научилась делать правильный lj-cut, попробую сделать красиво. Под катом будут все записи целиком, а для затравки из середины, да.
- - -
Начинаю понимать их лучше. Маленькие, жалобные, очень незащищенные. Помню, беседовал с одной белкой, здоровеным таким мужиком, его покупали уже три раза и каждый раз приносили обратно: все время сидит в углу, не крутит колесо, огрызается, никакой радости. На самом деле он был отказный, потомственный заключенный, мама и папа его оба родились в питомнике, показывал мне под шерстью на правом бедре татуировку: желудь в клетке, знак того, что встретил совершеннолетие в неволе. Говорил мне: "Западлу мне колесо крутить. Я потомственный, тятька мой не крутил и я не буду, в западлу мне." Рассказывал страшное: как "тятькин брат" отрыз себе лапку, когда его пытались заставить "воду катать" (не знаю, о чем речь. Робел его, не спросил. Впрочем, зачем вру? - не робел, хотел казаться, поддакивал. Стыдно? Нет, не стыдно.) Но не о том; говорили, словом, с ним о том, что вот, - спрашивал я, - почму могу видеть, как скармливают удаву хомяка, и просто отворачиваться, понимая, что - жизнь; но когда видела, как девочка-продавщица плакала, когда на нее наорал какой-то, пришедший себе кошку покупать - разрывалось сердце... Почему, спрашивал я, их так жалко бывает, даже если они сводят с ума, лезут, ТИСКАЮТ, отравляют жизнь? "А лысенькие, - скaзал белка, - лысенькие же они. Как наши малeнькие. Родился без шерсти - так он лежит, а ты смотришь и плачешь, - куда он такой, лысенький? А эти всегда лысенькие, так у нас сердце и разрывается, чего ж." Простыми словами: имел в виду перенос. Сейчас, глядя на Рыжую и Волосатого (вчера искали у меня блох. Думал, я умер иэто ад. Но это был блоховыводитель. Для собак. Для - повторю - собак.), понимаю, что сквозь чудовищное раздражение испытываю чудовищную же жалосьт все время, - такие неприкаянные, такие... Наверное, мне пора просто деток, деток иметь пора. В моем положении эта мысль кажется божьей издевкой.
Плакал.
- - -
Saturday, September 28th, 2002
Родина кормит тебя, ласкает, лелеет, Родина меняет тебе опилки, дает зерна, доливает воду, а потом в один день Родина приходит к тебе и говорит: "Девочка, встань!" - и ты встаешь, хоть ты и мальчик, потому что думаешь - сейчас поменяют опилки, дадут зерна, дольют воду, надраят жопу - что нибудь сделают, что-нибудь сделают для тебя, что делает Родина-мать для своего ребенка - и через час ты уже сидишь один, разлученный и растоптанный, в крошечной пластиковой клетке, и чужие уроды склоняются над тобой, и ты закрываешь глаза в ужасе и содрогании, потому что на лицах уи них написано - наступил твой страшный час. Сейчас тебя будут ТИСКАТЬ. Мы живем, как у бога за пазухой - а потом Родина продает нас, не моргнув глазом. Родина растит нас только затем, чтобы выпихнуть наружу за жалкие деньги. Почему мама никогда нам этого не говорила? Бедная мама, знала ли ты - но, верно, нет, - а если бы знала, ты бы заспала нас, наверное. Я надеюсь, что ты бы заспала нас и сама умерла, я надеюсь, что ты бы этого не допустила. Четвертый день тут: тесно, но чисто. Кормят вкусно, но - ТИСКАЮТ. От этого постоянное чувство, что шерсть липнет, и во рту привкус чужого пота. Я много писаю от стресса и от сжимающей душу тоски под утро - уже не за себя, но за них - вдруг их тоже продали, кому, в хорошие ли руки? Господи, как страшно я позврослел за эти четыре дня, как остро я ощущаю, что в жизни кончилась золотая эпоха - надежности, братней любви, маминой опеки. Вместо надежности теперь - страх, что тебя забудут покормить, вместо двоих братьев - два косоруких урода, вместо ласки - ТИСКАНЬЕ. Господи, как им не надоедает меня тискать! Они тискают меня, а потом идут, ложатся на кровать и тискают друг друга, а потом приходят одуревшие, слишком остро пахнущие - и опять ТИСКАЮТ меня. Не знаю, можно ли умереть от ТИСКАНЬЯ, физически, может быть, и нет, но в моей душе уже явно начали разлаживаться какие-то тонкие механизмы, я легко пугаюсь, я, как уже было сказано, все время писаю, аппетит занижен, дыхание учащенное, утром показалось, что я на грани тахикардического приступа. Испугался и в течении сорока минут совершал интенсивный моцион по клетке, стараясь дышать в сторону форточки. Грудь отпустило, но легкий звон в голове и топорщится шерсть из-за чрезмерных выделений сальных желез. Опасаюсь появления сыпи. Снаружи осень. Раньше видел только издали - клетка стояла не у окна, но подальше, у двери в подсобку. Сейчас ночью подолгу смотрю на мокрую дрожь веток и на длинные капли, срывающиеся с исподу рыжих листьев. Чувствую себя старым и одиноким. Часто писаю. Часто думаю о боге.
Sunday, September 29th, 2002
У меня ночной образ жизни!!! Козлы, уроды, козлы! Три раза накрывали меня пледиком, нестерпимо воняющим кошкой, три раза я выбирался с трудом и отвращением, и три раза они ворковали: ах, ей неудобно, ей неудобно! - и уминали мои опилки ккаим-то нопвым идиотическим образом, и пихали меня обратно под пледик!
Моя трагедия состоит в неспособности укусить человека. Я знал это с раннего детства. У нас ходила легенда о шиншилле, который укусил продавца и получил свободу, правда, никто не знает, каким образом: отпустили на улицу? отвезли... куда? Имя той земли, откуда мы подлинно родом, для нас запретно и непроизносимо. Зачем травить детям душу? Я сам узнал о ... только взрослым, и я рад, если честно. Я стараюсь об этом не думать. Это несложно.
История с пледиком закончилась роскошно: я выпихнул пледик из клетки на пол, и тогда один урод сказал другому (самец-самке, если я правильно понимаю): ты видишь? ты плохо постирала пледик! она чувствует Котю и ей неприятно! Самка расстроилась и ушла с пледиком.
Утром они ругались из-за того, что я всю ночь "шуршал и шеботался". Недоумки. Она говорила ему, что я не спал из-за того, что он забыл выключить настольную лампыу. Жизнь наша обещает быть прекрасной.
Собственно, я ищу от добра добра, - может быть, не знаю. Вот я сыт, мне тепло, они возятся со мной, как с ребенком, что мне еще? Что мне? Все равно мен не светит Австралия, это исключено и ясно, а так - мог попасть в плохие руки, к скорняку, да черт его знает. Клены стоят исплаканные, льется по водосточной трубе витиеватой лентой, снился кто-то маленький, говорил: ну извини, в прошлый раз ты повел себя, как скотина, что же не прикажешь - все забыть? Чувствовал, что приказывать ему не могу, конечно, а только жалобно просить, но просить - онемел, и он ушел и унес что-то, ради чего я с ним встречался, унес, так и не отдал мне. Льется по водосточной трубе, с маленькой приступочки мне в сердце капает.
Пледик сушится на батарее. Воняет кошкой не-вы-но-си-мо.
Monday, September 30th, 2002
Она добивается того, чтобы я мог жить вне клетки. Никогда не слышал, если честно, о шиншилле, которая живет вне клетки. Она хочет, чтобы я чувствовал себя как дома и бегал по всей квартире, он выражает сомнения и боится, что я погрызу мебель. Мне делается довольно дурно ото всех этих разговоров: не чувство азарта, нет, как раз - страх, наверное, просто агорафобия, наверное, мне просто не нравится мысль о большом пространстве, но...
Основной вопрос сейчас: если да, то - куда они денут клетку? Уберут вообще? ДАй бог, нет. Если мне можно будет в нее возвращаться хотя бы под утро - я смогу все это перенести.
Выложил кунжутными семечками слово "SOS", сел рядом, показывал лапой. Подошла рыжая, сказала: Пылесосик! У тебя лапка болит? Я немедленно поджал лапу в ужасе перед возможными медицинскими процедурами (три дня назад они решили, что у меня болит хвостик и делали припарки из какого-то невыносимо вонючего дерьма; при этом ТИСКАЛИ так, что у меня потом пол-дня болели ребра. Рыжая объясняла волосатому, что хвостик у меня болит в качестве чистой психосоматики - тоска о прошлом; хорошо еще, сказала Рыжая, что мы создали ей такие прекрасные условия и она не страдает от перехода на новый корм - а то бы у нее болели ушки. Почему ушки? - спросил волосатый. Потому что она все жует за ушками!!! - сказала Рыжая и вздохнула, как человек, вынужденный жить с необразованным бесчувственным чурбаном.). Так вот, слово SOS она НЕ УВИДЕЛА. Засыпала сверху каким-то говном, каждая семечка размером с мою ногу. Вчера я чистого эксперимента ради попытался проковырять в таком семечке дырку - так они умилялись до розовых соплей и теперь сыпят мне это дерьмо в клетку без конца и края!
Я начинаю их ненавидеть. К этому нет объективных причин - они крайне со мной нежны. Это немотивируемое и неприятное раздражение. Вечером буду молиться о смягчении сердца и о сохранениио меня от греха гнева. Потом попробую проанализировать свое состояние - при всем моем скептицизме по отношению к аутоанализу другого выхода, кажется, нет. Мне еще жить и жить с этими людьми. Нельзя пребывать в таком состоянии, это грозит язвой. Вчера у меня болел желудок, понимаю, что это чистая психосоматика. Хотя бог его еще знает, что в этих отвратительных семечках.
Wednesday, October 2nd, 2002
10:45 am
А воля - лишь сон золотой.
Они выпустили меня из клетки. На самом деле, я, при всем своем скептическом отношении к такому раскладу, поначалу вполне обрадовался, потому что невыносимо заебала, как бы это сказать, моя им доступность. Пока я в клетке- они мопогут прийти ЗАНИМАТЬСЯ мной в любую минуту. Они называют это "ЗАНИМАТЬСЯ БЕДНОЙ ЗВЕРЮШКОЙ", вернее, Рыжая называет. Волосатому, кажется, я не сильно симпатичен в последние пару дней; в какой-то момнет они с Рыжей ТИСКАЛИСЬ, а я как раз пытался пожевать поилку и громко чем-то треснул. Рыжая завопила: ах, ах, у Пылесосика что-=то поломалось!, а Волосатый пришел в ярость и заорал: ну и засунь своего пылесосика себе в пизду! У меня от такой перспктивы потемнело в глазах. Как дать ему понять, что не стоит подавать ей идеи?
Так вот, вчера вечером меня выпустили, и я поначалу был даже очень за: мне казалось, что я смогу куда-то забиться и не быть таким легко доступным объектом забот. Но через два часа выяснилось, что им не все равно, где я КАКАЮ. Они почешму-то всегда делают это в одном строго определенном месте (я туда пока не дошел) и проявляют к теме какой-то, сказал бы я, патологический интерешс. Мне видятся в этом последствия некоторой сеьезной травмы; возможно, форма комплекса неполноценности? Зачем им видеть, как и где я КАКАЮ? И зачем немедленно бежать к этом у месту с тряпкой?
Версия у меня одна: это какая-то странная патология, в рамках которой они не терпят никакой конкуренции в данной области. Им надо, чтобы право на очищение кишечника принадлежало только им; они понимают, что другие живые существа делают то же самое, но стараются немедленно притвориться, что ничего такого не происходило. Другой версии у меня нет. Господи, какие бедные зайчики.
Вообще постепенно понимаю, что у них, конечно, не все хорошо с головой. Во многом им не позавидуешь. Что может заставить здоровую самку млекопитающего сбривать на себе шерсть??? Добровольно, каждое утро, по десять минут? Хорошего терапевта, да, а может, даже какое-то не слишком обязательное медикаментозное лечение: по-моему, они слишком много времени проводят в тех или иных занятиях эротического рисунка; точность, с которой они каждый вечер проделывают в удручающе однообразном порядке одни и те же вещи, наводит меня на мысль об обсессивном поведении. К сожалению, я пока не научился внятно с ними общаться, но мне кажется - они твердо уверены, что любое нарушение печального сексуального ритуала приведет к некоей неминуемой катастрофе. Бедные зайчики, повторяю.
Мое раздражение начинает сменяться состраданием. Вернее, вспышками сосрадания. Пока еще редкими.
Thursday, October 3rd, 2002
4:50 pm два всеслышащих ушка
Уроды. Я снаружи, еда в клетке, клетка в чуланчике, я снаружи; "мы снаружи, а вы внутри". Здравствуй, новый день.
Традиционная ситуация: век бы не жрал, коли бы было, но тут... Прийдут к шести. Сейчас 10 утра. От голода сводит живот. Надо отвлечься, - холодильник, ванная, коврик у двери, какой-то носок... В носке можно лечь мордой внутрь и думать, что это духовка. Представлять себе. как газ...
Снилась мама. Называла меня "лапонькой". Ой, не хочу про то, а то я выть пойду.
Думал вчера, что некоторых существ надо все-таки держать в нeволе: неволя стимулирует, неволя дистанцирует заключенного, неволя лишает ложного чувства бессмертности и поэтому создает некоторый драйв, сопротивленческий азарт, что ли. К чему я: за эту неделю не написал ни строчки. Причем надо понимать: до того, как выпустили из клетки, в целом, шел очень сильный поток, кое-что даже помню:
Из клетки в клетку
она смотрит на меня, моя мышка
и иногда спрашивает:
"Что у тебя в кормушке?"
Я знаю, она просто говорит: "Что у тебя в кормушке?" -
у нее доеден орех
допита вода
перерыты опилки
наши инициалы написаны на поилке
я знаю, она просто ищет тему для разговора
говорит: "Что у тебя в кормушке?"
ленится даже поднять ушки
блошка тонет в подпушке
почему же я слышу: "ЧТО у тебя в кормушке?"
Что, что, ЧТО у тебя в кормушке?
Чем ты живешь из этой твоей кормушки?
Что у тебя внутри после того, как ты все это доедаешь?"
Из клетки в клетку
только это и можем передавать
внутренние голоса
искажение услышанного
смещение интонаций
когда она спит
лапами к стене, снами ко мне
мне кажется, что у нее серебрянная подпушка,
что у нее шелковая подстилка,
золотая кормушка
два всеслышащих ушка
такая душка
сплюшка
упокой, господи, мою душку
мышку-норушку
Sunday, October 6th, 2002
2:26 pm
Сегодня Волосатый говорил в телефон: "Она меня душит! Она меня дууушит!" Мне же казалось, да, что с их ТИСКАНЬЕМ что-то не так, - но казалось мне также, что это вполне с его согласия происходит.
Начинаю понимать их лучше. Маленькие, жалобные, очень незащищенные. Помню, беседовал с одной белкой, здоровеным таким мужиком, его покупали уже три раза и каждый раз приносили обратно: все время сидит в углу, не крутит колесо, огрызается, никакой радости. На самом деле он был отказный, потомственный заключенный, мама и папа его оба родились в питомнике, показывал мне под шерстью на правом бедре татуировку: желудь в клетке, знак того, что встретил совершеннолетие в неволе. Говорил мне: "Западлу мне колесо крутить. Я потомственный, тятька мой не крутил и я не буду, в западлу мне." Рассказывал страшное: как "тятькин брат" отрыз себе лапку, когда его пытались заставить "воду катать" (не знаю, о чем речь. Робел его, не спросил. Впрочем, зачем вру? - не робел, хотел казаться, поддакивал. Стыдно? Нет, не стыдно.) Но не о том; говорили, словом, с ним о том, что вот, - спрашивал я, - почму могу видеть, как скармливают удаву хомяка, и просто отворачиваться, понимая, что - жизнь; но когда видела, как девочка-продавщица плакала, когда на нее наорал какой-то, пришедший себе кошку покупать - разрывалось сердце... Почему, спрашивал я, их так жалко бывает, даже если они сводят с ума, лезут, ТИСКАЮТ, отравляют жизнь? "А лысенькие, - скaзал белка, - лысенькие же они. Как наши малeнькие. Родился без шерсти - так он лежит, а ты смотришь и плачешь, - куда он такой, лысенький? А эти всегда лысенькие, так у нас сердце и разрывается, чего ж." Простыми словами: имел в виду перенос. Сейчас, глядя на Рыжую и Волосатого (вчера искали у меня блох. Думал, я умер иэто ад. Но это был блоховыводитель. Для собак. Для - повторю - собак.), понимаю, что сквозь чудовищное раздражение испытываю чудовищную же жалосьт все время, - такие неприкаянные, такие... Наверное, мне пора просто деток, деток иметь пора. В моем положении эта мысль кажется божьей издевкой.
Плакал.
Monday, October 7th, 2002
4:32 pm
Бродя под шкафом среди комков пыли, найти длинный белый кошачий волос.
Есть вещи, о которых не следует думать.
Sunday, November 24th, 2002
4:30 pm
На воротник
хотя нет, ничего не выйдет
не вышел ростом
мало ел в детстве орехов, зерен, кукурузных семечек
березовой каши
ну хорошо:
на муфту
на муфту себе возьми меня
меня хватит ровно на это
потому что последнее время меня ни на что не хватает
может быть, зима
может быть, зима, опять-таки
может быть, еще какие-то оправдания
на которые меня не хватает тоже
но вот тебе на муфту
на это меня еще хватит
должно хватить
---------
Я не думал, что буду так к Ней относиться.
Это больно.
Saturday, January 11th, 2003
5:36 pm
Она глупая, приторная, с простоватым лицом, несообразительная, необразованная, у нее слишком большие руки, от нее пахнет лежалыми цветами, ей следовало бы аккуратней причесываться. И при этом, когда она входит в комнату, у меня в нутри туго закручивается какой-то нерв.
Кошкой я бы мог лежать у нее на коленях. Кошка, когда она была тут, лежала у нее на коленях. Она гладила кошку целыми вечерами, кошка приходила и ложилась ей на колени и она ее гладила. Я не могу запрыгнуть ей на колени. Я могу только сесть в ее тапочек. Тогда она пинает меня ногой. Слегка.
5:22 pm
В моем возрасте. В моих обстоятельствах. Не знаю, что внутри у меня сейчас. Наверное, немного стыдно; я должен казаться смешным - должен бы был - мог бы - если бы было, кому казаться. Они по-прежнему меня не понимают, не видят надписей, выкладываемых крупой, не хотят понимать - или не знают? - азбуку жестов, ни английскую, ни русскую. И я сижу - меховой мешок, плюшевая игрушка, ореховая помойка, кусочек ясноглазого говна - как еще она меня видит? Господи, как больно и как странно. Я даже не могу сказать ей, ЧТО.
Лижу ей пальцы, когда она берет меня на руки. Это происходит все реже; я понимаю, что привыкла и наигралась. Я становлюсь частью интерьера. Она не вскакивает больше, когда у меня трещит поилка. Разломал орех и порезал себя скорлупой - хотел жалости. Скорлупа тупая, кожа не хотела расходиться, но я победил. Крови мало, и она не заметила ничего.
Болит желудок. Саднит царапина. Текут глаза.
Текст отсюда:
http://pylesos.livejournal.com/
Вот здесь она пишет, что это моноспектакль и когда-то она его даже играла. Но увы, мне увидеть не удалось, хотя конечно было бы волшебно.
http://snorapp.livejournal.com/96852.html
Вот недавно меня опять удивили.
Вашему вниманию: "Шиншилла в изгнании", небольшой сборник коротких текстов. В формате блога, буквально несколько записей. Читать имеет смысл с начала ("снизу"), но я позволю себе в качестве цитаты из середины вытащить.
Аааа, собственно. Раз уж тут я научилась делать правильный lj-cut, попробую сделать красиво. Под катом будут все записи целиком, а для затравки из середины, да.
- - -
Начинаю понимать их лучше. Маленькие, жалобные, очень незащищенные. Помню, беседовал с одной белкой, здоровеным таким мужиком, его покупали уже три раза и каждый раз приносили обратно: все время сидит в углу, не крутит колесо, огрызается, никакой радости. На самом деле он был отказный, потомственный заключенный, мама и папа его оба родились в питомнике, показывал мне под шерстью на правом бедре татуировку: желудь в клетке, знак того, что встретил совершеннолетие в неволе. Говорил мне: "Западлу мне колесо крутить. Я потомственный, тятька мой не крутил и я не буду, в западлу мне." Рассказывал страшное: как "тятькин брат" отрыз себе лапку, когда его пытались заставить "воду катать" (не знаю, о чем речь. Робел его, не спросил. Впрочем, зачем вру? - не робел, хотел казаться, поддакивал. Стыдно? Нет, не стыдно.) Но не о том; говорили, словом, с ним о том, что вот, - спрашивал я, - почму могу видеть, как скармливают удаву хомяка, и просто отворачиваться, понимая, что - жизнь; но когда видела, как девочка-продавщица плакала, когда на нее наорал какой-то, пришедший себе кошку покупать - разрывалось сердце... Почему, спрашивал я, их так жалко бывает, даже если они сводят с ума, лезут, ТИСКАЮТ, отравляют жизнь? "А лысенькие, - скaзал белка, - лысенькие же они. Как наши малeнькие. Родился без шерсти - так он лежит, а ты смотришь и плачешь, - куда он такой, лысенький? А эти всегда лысенькие, так у нас сердце и разрывается, чего ж." Простыми словами: имел в виду перенос. Сейчас, глядя на Рыжую и Волосатого (вчера искали у меня блох. Думал, я умер иэто ад. Но это был блоховыводитель. Для собак. Для - повторю - собак.), понимаю, что сквозь чудовищное раздражение испытываю чудовищную же жалосьт все время, - такие неприкаянные, такие... Наверное, мне пора просто деток, деток иметь пора. В моем положении эта мысль кажется божьей издевкой.
Плакал.
- - -
Saturday, September 28th, 2002
Родина кормит тебя, ласкает, лелеет, Родина меняет тебе опилки, дает зерна, доливает воду, а потом в один день Родина приходит к тебе и говорит: "Девочка, встань!" - и ты встаешь, хоть ты и мальчик, потому что думаешь - сейчас поменяют опилки, дадут зерна, дольют воду, надраят жопу - что нибудь сделают, что-нибудь сделают для тебя, что делает Родина-мать для своего ребенка - и через час ты уже сидишь один, разлученный и растоптанный, в крошечной пластиковой клетке, и чужие уроды склоняются над тобой, и ты закрываешь глаза в ужасе и содрогании, потому что на лицах уи них написано - наступил твой страшный час. Сейчас тебя будут ТИСКАТЬ. Мы живем, как у бога за пазухой - а потом Родина продает нас, не моргнув глазом. Родина растит нас только затем, чтобы выпихнуть наружу за жалкие деньги. Почему мама никогда нам этого не говорила? Бедная мама, знала ли ты - но, верно, нет, - а если бы знала, ты бы заспала нас, наверное. Я надеюсь, что ты бы заспала нас и сама умерла, я надеюсь, что ты бы этого не допустила. Четвертый день тут: тесно, но чисто. Кормят вкусно, но - ТИСКАЮТ. От этого постоянное чувство, что шерсть липнет, и во рту привкус чужого пота. Я много писаю от стресса и от сжимающей душу тоски под утро - уже не за себя, но за них - вдруг их тоже продали, кому, в хорошие ли руки? Господи, как страшно я позврослел за эти четыре дня, как остро я ощущаю, что в жизни кончилась золотая эпоха - надежности, братней любви, маминой опеки. Вместо надежности теперь - страх, что тебя забудут покормить, вместо двоих братьев - два косоруких урода, вместо ласки - ТИСКАНЬЕ. Господи, как им не надоедает меня тискать! Они тискают меня, а потом идут, ложатся на кровать и тискают друг друга, а потом приходят одуревшие, слишком остро пахнущие - и опять ТИСКАЮТ меня. Не знаю, можно ли умереть от ТИСКАНЬЯ, физически, может быть, и нет, но в моей душе уже явно начали разлаживаться какие-то тонкие механизмы, я легко пугаюсь, я, как уже было сказано, все время писаю, аппетит занижен, дыхание учащенное, утром показалось, что я на грани тахикардического приступа. Испугался и в течении сорока минут совершал интенсивный моцион по клетке, стараясь дышать в сторону форточки. Грудь отпустило, но легкий звон в голове и топорщится шерсть из-за чрезмерных выделений сальных желез. Опасаюсь появления сыпи. Снаружи осень. Раньше видел только издали - клетка стояла не у окна, но подальше, у двери в подсобку. Сейчас ночью подолгу смотрю на мокрую дрожь веток и на длинные капли, срывающиеся с исподу рыжих листьев. Чувствую себя старым и одиноким. Часто писаю. Часто думаю о боге.
Sunday, September 29th, 2002
У меня ночной образ жизни!!! Козлы, уроды, козлы! Три раза накрывали меня пледиком, нестерпимо воняющим кошкой, три раза я выбирался с трудом и отвращением, и три раза они ворковали: ах, ей неудобно, ей неудобно! - и уминали мои опилки ккаим-то нопвым идиотическим образом, и пихали меня обратно под пледик!
Моя трагедия состоит в неспособности укусить человека. Я знал это с раннего детства. У нас ходила легенда о шиншилле, который укусил продавца и получил свободу, правда, никто не знает, каким образом: отпустили на улицу? отвезли... куда? Имя той земли, откуда мы подлинно родом, для нас запретно и непроизносимо. Зачем травить детям душу? Я сам узнал о ... только взрослым, и я рад, если честно. Я стараюсь об этом не думать. Это несложно.
История с пледиком закончилась роскошно: я выпихнул пледик из клетки на пол, и тогда один урод сказал другому (самец-самке, если я правильно понимаю): ты видишь? ты плохо постирала пледик! она чувствует Котю и ей неприятно! Самка расстроилась и ушла с пледиком.
Утром они ругались из-за того, что я всю ночь "шуршал и шеботался". Недоумки. Она говорила ему, что я не спал из-за того, что он забыл выключить настольную лампыу. Жизнь наша обещает быть прекрасной.
Собственно, я ищу от добра добра, - может быть, не знаю. Вот я сыт, мне тепло, они возятся со мной, как с ребенком, что мне еще? Что мне? Все равно мен не светит Австралия, это исключено и ясно, а так - мог попасть в плохие руки, к скорняку, да черт его знает. Клены стоят исплаканные, льется по водосточной трубе витиеватой лентой, снился кто-то маленький, говорил: ну извини, в прошлый раз ты повел себя, как скотина, что же не прикажешь - все забыть? Чувствовал, что приказывать ему не могу, конечно, а только жалобно просить, но просить - онемел, и он ушел и унес что-то, ради чего я с ним встречался, унес, так и не отдал мне. Льется по водосточной трубе, с маленькой приступочки мне в сердце капает.
Пледик сушится на батарее. Воняет кошкой не-вы-но-си-мо.
Monday, September 30th, 2002
Она добивается того, чтобы я мог жить вне клетки. Никогда не слышал, если честно, о шиншилле, которая живет вне клетки. Она хочет, чтобы я чувствовал себя как дома и бегал по всей квартире, он выражает сомнения и боится, что я погрызу мебель. Мне делается довольно дурно ото всех этих разговоров: не чувство азарта, нет, как раз - страх, наверное, просто агорафобия, наверное, мне просто не нравится мысль о большом пространстве, но...
Основной вопрос сейчас: если да, то - куда они денут клетку? Уберут вообще? ДАй бог, нет. Если мне можно будет в нее возвращаться хотя бы под утро - я смогу все это перенести.
Выложил кунжутными семечками слово "SOS", сел рядом, показывал лапой. Подошла рыжая, сказала: Пылесосик! У тебя лапка болит? Я немедленно поджал лапу в ужасе перед возможными медицинскими процедурами (три дня назад они решили, что у меня болит хвостик и делали припарки из какого-то невыносимо вонючего дерьма; при этом ТИСКАЛИ так, что у меня потом пол-дня болели ребра. Рыжая объясняла волосатому, что хвостик у меня болит в качестве чистой психосоматики - тоска о прошлом; хорошо еще, сказала Рыжая, что мы создали ей такие прекрасные условия и она не страдает от перехода на новый корм - а то бы у нее болели ушки. Почему ушки? - спросил волосатый. Потому что она все жует за ушками!!! - сказала Рыжая и вздохнула, как человек, вынужденный жить с необразованным бесчувственным чурбаном.). Так вот, слово SOS она НЕ УВИДЕЛА. Засыпала сверху каким-то говном, каждая семечка размером с мою ногу. Вчера я чистого эксперимента ради попытался проковырять в таком семечке дырку - так они умилялись до розовых соплей и теперь сыпят мне это дерьмо в клетку без конца и края!
Я начинаю их ненавидеть. К этому нет объективных причин - они крайне со мной нежны. Это немотивируемое и неприятное раздражение. Вечером буду молиться о смягчении сердца и о сохранениио меня от греха гнева. Потом попробую проанализировать свое состояние - при всем моем скептицизме по отношению к аутоанализу другого выхода, кажется, нет. Мне еще жить и жить с этими людьми. Нельзя пребывать в таком состоянии, это грозит язвой. Вчера у меня болел желудок, понимаю, что это чистая психосоматика. Хотя бог его еще знает, что в этих отвратительных семечках.
Wednesday, October 2nd, 2002
10:45 am
А воля - лишь сон золотой.
Они выпустили меня из клетки. На самом деле, я, при всем своем скептическом отношении к такому раскладу, поначалу вполне обрадовался, потому что невыносимо заебала, как бы это сказать, моя им доступность. Пока я в клетке- они мопогут прийти ЗАНИМАТЬСЯ мной в любую минуту. Они называют это "ЗАНИМАТЬСЯ БЕДНОЙ ЗВЕРЮШКОЙ", вернее, Рыжая называет. Волосатому, кажется, я не сильно симпатичен в последние пару дней; в какой-то момнет они с Рыжей ТИСКАЛИСЬ, а я как раз пытался пожевать поилку и громко чем-то треснул. Рыжая завопила: ах, ах, у Пылесосика что-=то поломалось!, а Волосатый пришел в ярость и заорал: ну и засунь своего пылесосика себе в пизду! У меня от такой перспктивы потемнело в глазах. Как дать ему понять, что не стоит подавать ей идеи?
Так вот, вчера вечером меня выпустили, и я поначалу был даже очень за: мне казалось, что я смогу куда-то забиться и не быть таким легко доступным объектом забот. Но через два часа выяснилось, что им не все равно, где я КАКАЮ. Они почешму-то всегда делают это в одном строго определенном месте (я туда пока не дошел) и проявляют к теме какой-то, сказал бы я, патологический интерешс. Мне видятся в этом последствия некоторой сеьезной травмы; возможно, форма комплекса неполноценности? Зачем им видеть, как и где я КАКАЮ? И зачем немедленно бежать к этом у месту с тряпкой?
Версия у меня одна: это какая-то странная патология, в рамках которой они не терпят никакой конкуренции в данной области. Им надо, чтобы право на очищение кишечника принадлежало только им; они понимают, что другие живые существа делают то же самое, но стараются немедленно притвориться, что ничего такого не происходило. Другой версии у меня нет. Господи, какие бедные зайчики.
Вообще постепенно понимаю, что у них, конечно, не все хорошо с головой. Во многом им не позавидуешь. Что может заставить здоровую самку млекопитающего сбривать на себе шерсть??? Добровольно, каждое утро, по десять минут? Хорошего терапевта, да, а может, даже какое-то не слишком обязательное медикаментозное лечение: по-моему, они слишком много времени проводят в тех или иных занятиях эротического рисунка; точность, с которой они каждый вечер проделывают в удручающе однообразном порядке одни и те же вещи, наводит меня на мысль об обсессивном поведении. К сожалению, я пока не научился внятно с ними общаться, но мне кажется - они твердо уверены, что любое нарушение печального сексуального ритуала приведет к некоей неминуемой катастрофе. Бедные зайчики, повторяю.
Мое раздражение начинает сменяться состраданием. Вернее, вспышками сосрадания. Пока еще редкими.
Thursday, October 3rd, 2002
4:50 pm два всеслышащих ушка
Уроды. Я снаружи, еда в клетке, клетка в чуланчике, я снаружи; "мы снаружи, а вы внутри". Здравствуй, новый день.
Традиционная ситуация: век бы не жрал, коли бы было, но тут... Прийдут к шести. Сейчас 10 утра. От голода сводит живот. Надо отвлечься, - холодильник, ванная, коврик у двери, какой-то носок... В носке можно лечь мордой внутрь и думать, что это духовка. Представлять себе. как газ...
Снилась мама. Называла меня "лапонькой". Ой, не хочу про то, а то я выть пойду.
Думал вчера, что некоторых существ надо все-таки держать в нeволе: неволя стимулирует, неволя дистанцирует заключенного, неволя лишает ложного чувства бессмертности и поэтому создает некоторый драйв, сопротивленческий азарт, что ли. К чему я: за эту неделю не написал ни строчки. Причем надо понимать: до того, как выпустили из клетки, в целом, шел очень сильный поток, кое-что даже помню:
Из клетки в клетку
она смотрит на меня, моя мышка
и иногда спрашивает:
"Что у тебя в кормушке?"
Я знаю, она просто говорит: "Что у тебя в кормушке?" -
у нее доеден орех
допита вода
перерыты опилки
наши инициалы написаны на поилке
я знаю, она просто ищет тему для разговора
говорит: "Что у тебя в кормушке?"
ленится даже поднять ушки
блошка тонет в подпушке
почему же я слышу: "ЧТО у тебя в кормушке?"
Что, что, ЧТО у тебя в кормушке?
Чем ты живешь из этой твоей кормушки?
Что у тебя внутри после того, как ты все это доедаешь?"
Из клетки в клетку
только это и можем передавать
внутренние голоса
искажение услышанного
смещение интонаций
когда она спит
лапами к стене, снами ко мне
мне кажется, что у нее серебрянная подпушка,
что у нее шелковая подстилка,
золотая кормушка
два всеслышащих ушка
такая душка
сплюшка
упокой, господи, мою душку
мышку-норушку
Sunday, October 6th, 2002
2:26 pm
Сегодня Волосатый говорил в телефон: "Она меня душит! Она меня дууушит!" Мне же казалось, да, что с их ТИСКАНЬЕМ что-то не так, - но казалось мне также, что это вполне с его согласия происходит.
Начинаю понимать их лучше. Маленькие, жалобные, очень незащищенные. Помню, беседовал с одной белкой, здоровеным таким мужиком, его покупали уже три раза и каждый раз приносили обратно: все время сидит в углу, не крутит колесо, огрызается, никакой радости. На самом деле он был отказный, потомственный заключенный, мама и папа его оба родились в питомнике, показывал мне под шерстью на правом бедре татуировку: желудь в клетке, знак того, что встретил совершеннолетие в неволе. Говорил мне: "Западлу мне колесо крутить. Я потомственный, тятька мой не крутил и я не буду, в западлу мне." Рассказывал страшное: как "тятькин брат" отрыз себе лапку, когда его пытались заставить "воду катать" (не знаю, о чем речь. Робел его, не спросил. Впрочем, зачем вру? - не робел, хотел казаться, поддакивал. Стыдно? Нет, не стыдно.) Но не о том; говорили, словом, с ним о том, что вот, - спрашивал я, - почму могу видеть, как скармливают удаву хомяка, и просто отворачиваться, понимая, что - жизнь; но когда видела, как девочка-продавщица плакала, когда на нее наорал какой-то, пришедший себе кошку покупать - разрывалось сердце... Почему, спрашивал я, их так жалко бывает, даже если они сводят с ума, лезут, ТИСКАЮТ, отравляют жизнь? "А лысенькие, - скaзал белка, - лысенькие же они. Как наши малeнькие. Родился без шерсти - так он лежит, а ты смотришь и плачешь, - куда он такой, лысенький? А эти всегда лысенькие, так у нас сердце и разрывается, чего ж." Простыми словами: имел в виду перенос. Сейчас, глядя на Рыжую и Волосатого (вчера искали у меня блох. Думал, я умер иэто ад. Но это был блоховыводитель. Для собак. Для - повторю - собак.), понимаю, что сквозь чудовищное раздражение испытываю чудовищную же жалосьт все время, - такие неприкаянные, такие... Наверное, мне пора просто деток, деток иметь пора. В моем положении эта мысль кажется божьей издевкой.
Плакал.
Monday, October 7th, 2002
4:32 pm
Бродя под шкафом среди комков пыли, найти длинный белый кошачий волос.
Есть вещи, о которых не следует думать.
Sunday, November 24th, 2002
4:30 pm
На воротник
хотя нет, ничего не выйдет
не вышел ростом
мало ел в детстве орехов, зерен, кукурузных семечек
березовой каши
ну хорошо:
на муфту
на муфту себе возьми меня
меня хватит ровно на это
потому что последнее время меня ни на что не хватает
может быть, зима
может быть, зима, опять-таки
может быть, еще какие-то оправдания
на которые меня не хватает тоже
но вот тебе на муфту
на это меня еще хватит
должно хватить
---------
Я не думал, что буду так к Ней относиться.
Это больно.
Saturday, January 11th, 2003
5:36 pm
Она глупая, приторная, с простоватым лицом, несообразительная, необразованная, у нее слишком большие руки, от нее пахнет лежалыми цветами, ей следовало бы аккуратней причесываться. И при этом, когда она входит в комнату, у меня в нутри туго закручивается какой-то нерв.
Кошкой я бы мог лежать у нее на коленях. Кошка, когда она была тут, лежала у нее на коленях. Она гладила кошку целыми вечерами, кошка приходила и ложилась ей на колени и она ее гладила. Я не могу запрыгнуть ей на колени. Я могу только сесть в ее тапочек. Тогда она пинает меня ногой. Слегка.
5:22 pm
В моем возрасте. В моих обстоятельствах. Не знаю, что внутри у меня сейчас. Наверное, немного стыдно; я должен казаться смешным - должен бы был - мог бы - если бы было, кому казаться. Они по-прежнему меня не понимают, не видят надписей, выкладываемых крупой, не хотят понимать - или не знают? - азбуку жестов, ни английскую, ни русскую. И я сижу - меховой мешок, плюшевая игрушка, ореховая помойка, кусочек ясноглазого говна - как еще она меня видит? Господи, как больно и как странно. Я даже не могу сказать ей, ЧТО.
Лижу ей пальцы, когда она берет меня на руки. Это происходит все реже; я понимаю, что привыкла и наигралась. Я становлюсь частью интерьера. Она не вскакивает больше, когда у меня трещит поилка. Разломал орех и порезал себя скорлупой - хотел жалости. Скорлупа тупая, кожа не хотела расходиться, но я победил. Крови мало, и она не заметила ничего.
Болит желудок. Саднит царапина. Текут глаза.
Текст отсюда:
http://pylesos.livejournal.com/
Вот здесь она пишет, что это моноспектакль и когда-то она его даже играла. Но увы, мне увидеть не удалось, хотя конечно было бы волшебно.
http://snorapp.livejournal.com/96852.html