Багриновские
Женой известного физика Сергея Ивановича Вавилова была Ольга Михайловна Вавилова (Багриновская). Если Сергей Иванович личность выдающаяся, учёный с мировым именем, то Ольга Михайловна всегда была в тени. А между тем, за каждым выдающимся мужчиной всегда стоит женщина. И эта женщина тоже достойна внимания.
---
В Москве до революции было 30 Успенских переулков. От этого происходит некоторая путаница с адресами.
В одном из бывших Успенских, ныне Большом Могильцевском, что в районе Арбата, обращает на себя внимание дом № 8, построенный в 1914 году архитектором Черкасовым. Здесь в 20-30-х годах ХХ века годы жил один из известных советских архитекторов, братьев Весниных - Виктор, председатель Союза Архитекторов и первый президент Академии Архитектуры.
Однажды - это было в самом начале 1919 года - в комнату, где работал Сергей Иванович Вавилов, зашел один из сослуживцев, товарищ по университету.
- Ты, кажется, ищешь квартиру для занятий? - спросил он.
Вавилов ответил утвердительно. Дома тесно и далеко ездить - Сергей Иванович в это время жил с матерью на Средней Пресне, в доме № 15. Этого дома давно уж нет, а Средняя Пресня называется улицей Заморёнова.
*** Это была тихая малолюдная улица, застроенная скромными одноэтажными домиками, стоявшими в зелени садов и огородов, за палисадниками и оградами, в полудеревенской обстановке: тут кричали петухи и по утрам мычали коровы, выгоняемые по рожку пастуха, а по чердакам ворковали голуби…
Соседний дом № 16 принадлежал вдове Ушаковой, матери двух дочерей - Екатерины и Елизаветы. Пушкин был представлен Ушаковым своим другом С. Д. Киселевым на балу в Дворянском собрании, поэт стал у них бывать, а потом и вовсе коротко сблизился с этой семьей.
Правда, было это на век раньше тех событий, о которых я рассказываю сейчас.
Итак, товарищ предложил помочь. В том доме, где он жил, в Успенском переулке на Арбате, у его соседей Весниных была большая квартира. В связи с жилищным кризисом сейчас всем предложили самоуплотниться. Предложили и Весниным. На всякий случай товарищ назвал своим соседям фамилию Вавилова. Те не возражают.
- Если хочешь, поедем хоть сейчас. Посмотришь обстановку и решишь.
Сергей Иванович колебался недолго. Фамилия Весниных была ему хорошо знакома. Три брата, архитекторы, носящие эту фамилию, пользовались широкой известностью и всеобщим уважением.
В данном случае речь шла о среднем Веснине.
…Несколько дней спустя Сергей Иванович отнес в Успенский (ныне Большой Могильцевский) переулок свои книги и организовал там свой первый домашний рабочий кабинет. (Жить Сергей Иванович продолжал на Средней Пресне, с матерью.)
Так произошло знакомство будущего президента Академии наук СССР С. И. Вавилова с будущим президентом Академии архитектуры СССР Виктором Александровичем Весниным.
Так вошел Вавилов в дом, где он впервые встретился с Ольгой Михайловной Багриновской, сестрой хозяйки дома и своей будущей женой.
Тот самый дом в Успенском, ныне Большом Могильцевском, переулке:
DSC02623.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
Итак, Ольга Михайловна Багриновская.
Дочь московского присяжного поверенного - сотрудника и компаньона знаменитого в свое время оратора-юриста Ф. Н. Плевако, Ольга Багриновская выросла в типичной дореволюционной интеллигентской семье. Брат ее был профессором Московской консерватории, два дядюшки - Хвостовы - тоже профессорами, но гуманитарных наук: один - истории в Казанском университете, другой - римского права в Москве. Тетушка - О. П. Алексеева - играла на сцене Художественного театра и была женою родного брата Константина Сергеевича Станиславского, талантливого актера Бориса Сергеевича Алексеева.
Ученые, юристы, деятели искусств… Такова была родня, таков был круг знакомых.
Ольга Михайловна пишет в своих воспоминаниях:
«Надо сказать, что я выросла в большой и дружной семье. Кроме меня у мамы было еще три дочери и три сына. Я стояла в самой середине этой стаи детей. Вышло так, что старший из нас брат М. М. Багриновский в юном возрасте еще до кончины нашего рано ушедшего из жизни отца (он умер в 1906 г.) жил совершенно отдельно и самостоятельно, а младшие наши братья были настолько малы, что с ними настоящего живого контакта быть не могло. Но с сестрами и детство, и юность, и всю нашу жизнь мы провели в постоянном общении и глубокой душевной близости».
Есть не то легенда, не то версия, а может, и факт, что отец - Михаил Михайлович Багриновский был внебрачным сыном Михаила Александровича Бакунина.
«Он появился на свет в 1860 году в Иркутске и формально был незаконнорожденным. Его крестным отцом официально стал 46-летний Михаил Александрович Бакунин, потомок старинного дворянского рода, бывший офицер - знаменитый философ, революционер и анархист, идеолог народничества. В сибирскую ссылку он был отправлен в 1857 году после двух смертных приговоров и семилетнего тюремного заключения (в том числе в течение 6 лет в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях). По ходатайству генерал-губернатора Восточной Сибири графа Николая Муравьева-Амурского, местом ссылки для Бакунина был определен Иркутск - столица восточной окраины Российской Империи.
Установлено, что там у Бакунина родился сын Михаил. Его мать неизвестна, но это было внебрачное дитя, хотя фамилию малыш получил отцовскую - Бакунин. После того, как в 1861 году Михаил Александрович Бакунин совершил побег из ссылки (через Японию и Америку он добрался до Лондона, где был принят Герценым в состав издателей журнала «Колокол»), его внебрачный сын Михаил Бакунин-младший оказался в Москве (именно там длительное время жил бунтарь до ареста).
В первопрестольной мальчика усыновил адвокат Михаил Яковлевич Багриновский. Не исключено, что это Бакунин-отец позаботился о сыне, оставив ему какие-то средства и переправив к своим друзьям. Во всяком случае, установлено, что семья Бакуниных длительное время поддерживала связь с семейством Багриновских и помогала им материально». (Отсюда)
Брат Михаил окончил Московское филармоническое училище. Был дирижёром, преподавателем, композитором, а с 1934 года - профессор Московской консерватории.
Сестра Татьяна была замужем за Сергеевым Михаилом Сергеевичем. Историк, искусствовед, помощник хранителя отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея. С весны 1918 г. в качестве сотрудника Наркомпроса Михаил Сергеевич многое сделал для спасения историко-художественных памятников Подмосковья. Член Комиссии по национализации церковного имущества в Московском Кремле.
В 1919-1922 гг. хранитель, председатель коллегии хранителей, затем заведующий музеем «Оружейная палата». Став руководителем музея, находившегося тогда в критическом состоянии, М. С. Сергев добился активизации всей музейной деятельности и главное - обеспечения сохранности его сокровищ. Однако изматывающая борьба с Комиссией Гохрана по изъятию драгоценных металлов, начавшей работу в Оружейной палате с января 1922 г., привела к срыву в состоянии здоровья М. С. Сергеева, и вскоре, 22 апреля 1922 г., в возрасте 39 лет он скончался.
Вторым мужем её становится Пахомов Николай Павлович. Искусствовед, литературный критик, кинолог. Известен как лермонтовед, восстанавливал родовое поместье поэта в Тарханах и организовал музеи Лермонтова в Москве и Пятигорске. Много лет работал директором музея-усадьбы Абрамцево. Заслуженный деятель культуры.
Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.
Сестра Наталья была замужем за архитектором Весниным, о котором я уже упоминала выше.
«Рано приобщились к музыке и сестры Багриновские. Родители дали им соответствующее образование, обстановка довершила остальное. Девушки приятно пели, их знали и любили в литературно-музыкальных салонах.
Сама Маргарита Кирилловна Морозова, известная московская меценатка того времени, благоволила к ним и частенько приглашала девушек на концерты в своем доме.
Уже пылало пламя первой мировой войны, когда Ольга Багриновская, блестяще сдав вступительные экзамены, поступила в Московскую консерваторию по классу пения. Ее учителем стал прославленный преподаватель итальянец Умберто Мазетти, среди воспитанниц которого была, например, Валерия Барсова (Владимирова). Заветное желание младшей Багриновской стать камерной певицей (в оперу ее не тянуло) из области мечты переходило в область реальности.
Однако все получилось по-иному.
Огонь войны коснулся и этой девушки. Неожиданно для всех она оставила консерваторию и добровольно ушла на фронт. Она служила там в отряде детской помощи: подбирала детей, потерявших своих родителей, старалась спасти подростков, попавших в зону огня и смерти».
Из воспоминаний Ольги Михайловны:
«1917 год. Еду с фронта домой в Москву. Едут с фронта рядом и солдаты, и офицеры. Февральский мутный вечер. Боже, какая страшная тяжесть на душе. Что-то непонятное катится слухами и вспышками по войскам. Знакомые офицеры с фронта шлют сахар, муку и сало в тыл. Из Москвы давно нет писем. <…>
Не пытаюсь и не могу писать о событиях того времени. Они необъятны, неисчерпаемы и по своей исторической значимости грозны, величавы, неистовы в героизме, зверстве, высоте и падении. <…>
Итак, я дома, в Москве. Но дома уже нет, мама с младшими братьями от голода уехали в маленький город на Волге. Меня пригласили на зиму Веснины, где я встретилась с Сергеем Ивановичем. Моя старшая сестра Наталья Михайловна была замужем за В. А. Весниным, вторым братом из трех талантливых архитекторов, работавших всегда вместе».
«Наташа несколько раз говорила мне, что С.Ив. заходит к ним иногда на чай и производит на них очень приятное впечатление. Он недавно вернулся с фронта и работает в Институте физики и биофизики, возглавляемом акад. П.П. Лазаревым. Что живет он с матерью где-то на Средней Пресне, а к ним приходит только заниматься. Как-то раз, зайдя к Весниным, я встретилась с С.Ив. в маленькой синей столовой, возвратившись с работы или урока пения, не помню. Былая очень усталая, возбужденная и внутренне глубоко несчастливая.
Не помню, о чем говорили мы, вероятно, о бурно развивавшихся событиях, каждодневно приносящих ошеломляющие новости с фронтов и тыла.
С.Ив. показался мне до мрачности серьезным и печальным, а его рукопожатие - невнятным и небрежным. В этом знакомстве для меня тогда не было ничего примечательного.
В то время в ходу была песня или романс “Черные гусары”, по просьбе Наташи я спела его. Много после я узнала от С.Ив., что наша первая встреча произвела на него впечатление.
В дальнейшем, зайдя как-то к Весниным, я не застала Наташу дома, но С.Ив. вышел на звонок и пригласил меня зайти к нему до прихода хозяев. Я согласилась и спросила его, нет ли у него Баратынского, которого я никак не могла нигде достать. В комнате С.Ив. стоял старинный письменный стол, вдоль стены турецкий диван, обитый малиново-оранжевым, в углу круглая железная печь (паровое отопление не действовало), а вдоль стен дубовые полки с книгами. На столе лампа с плоским зеленым абажуром, древняя персидская пепельница (привез из Персии Николай Иванович), книги и рукописи, исписанные таинственными для меня математическими формулами, и чертежи. В углу у печки были сложены березовые дрова».
«Работала я в одном из бесчисленных новых учреждений, возникавших тогда как грибы после дождя и часто неожиданно расформировывавшихся по непонятным причинам. Но это для заработка, а занималась я пением у Марины Владимировны Владимировой, родной сестры прославленной певицы Барсовой Валерии Владимировны.
Москва переживала голод, и, конечно, мне пришлось очень тяжело, так как у меня не было ничего, чтобы выменять на хлеб или картофель. Цена денег быстро падала. Я всегда была голодна, но как-то не очень страдала от этого. Москва была полна беспризорниками.
И вот наступила весна. Снятые за студеную зиму, стопленные в “буржуйках” московские заборы и сады опустошили Москву. Я так промерзла за зиму, что ходила только по солнечной стороне улицы. Дома можно было погреться, сидя на подоконнике. Весна была ранняя, щедрая. Какое счастье было смотреть на листья, слышать звуки дождей и грома. Наступил хаос. В этом вихре ушли из жизни Блок, Есенин, Маяковский. Я жила совсем одна в пустынной квартире, и как я выжила, понять не могла. В конце зимы мы чаще встречались с С. Ив. Мы никогда не договаривались о времени этих встреч, но так выходило само собой. Он привык заниматься в своей комнате, а я больше была в гостиной. Иногда мы вместе выходили из дома, но никогда не видела С.Ив. без книг. Из его карманов и портфеля всегда выглядывали книги, и моим спасением в то трудное время были поэты. Их “четки мудрости златой” говорили словами Пушкина, Тютчева, Блока. Оказалось, что С.Ив. обладатель обширной “Пушкинианы”, собрания русских поэтов. Думаю, с того и началось наше душевное общение. С.Ив. с большим трудом раскрывался и невероятно отстаивал вкусы и убеждения. Я сразу заметила это, но меня это ничуть не смущало. Из наших литературных бесед выяснилась широкая и разносторонняя эрудиция С.Ив. Его огромные знания в области русской и западной литературы и истории поражали. Тонкий вкус, чувство стиля и эпохи, всегда своеобразная собственная точка зрения на все».
«Итак, мы все чаще встречались с С.Ив. Помню, когда уже опушились зеленые московские сады, с бульваров запахло согретой землей, мы решили пойти на Воробьевы горы. Долго бродили по рощам под Москвой. 8 июня все выяснилось между нами и мы стали женихами. В это время у Весниных в Растяпине гостили две мои сестры и туда же ждали нашу маму. Мы решили ехать венчаться в Растяпино».
«Весной с веснинской пустой квартиры я перебралась к своей старшей сестре Татьяне Михайловне, жившей в доме в Еропкинском переулке.
DSC02632.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
Сейчас от этого дома остались только декорации:
DSC02634.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
DSC02639.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
На другом конце Пречистенки стоял огромный дом времен Екатерины, там находилось Коммерческое училище, которое окончили братья Вавиловы. Место напоминало С.Ив. детство.
DSC02625.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
DSC02631 (2).JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
DSC02629.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
Перед нашим отъездом в Растяпино мы решили на первое время остаться на этой квартире. Эту квартиру сестра Татьяна Михайловна оставила, выйдя замуж. Когда это было решено, первое, что сделал С.Ив., он перевез на двух грузовиках свою библиотеку. Вдохновенно и радостно таскал он огромные мешки и ящики с книгами, помогая носильщику и шоферу. Потом уставил по стенам тяжелые дубовые шкафы. Я с ужасом поглядывала на целые “Гималаи” книг, лежащих на полу двух наших комнат.
С.Ив. бывал у меня каждый день и приносил мне цветы. Засохшие лепестки роз сохранялись в томике Баратынского. Мы не могли уехать в Растяпино, на железных дорогах царил хаос, и без командировки уехать бы не удалось. Как-то достали командировку, разместились в разных вагонах и поехали. Мы доехали до Горького. Дом, снимавшийся Виктором Александровичем Весниным, был из купеческих. Нам была снята комната. Стояла жара, 25 июня 1920 г. мы венчались, а в конце августа вернулись в Москву. С.Ив. сразу заскучал по работе и исчез из дома.
Надо сказать, что наше совместное существование начиналось в очень сложных условиях и трудное время. Снабжение Москвы было разрушено. Дров не было. Продукты выдавали по карточкам. За керосином стояли очереди. Мыло и спички доставали какими-то неведомыми путями. После женитьбы С.Ив. каждый день бывал у матери на Пресне. И так было целый год. По воскресеньям и я навещала Ал. Мих. Она неизменно ласково и приветливо встречала меня. Конечно, настоящей близости между нами не было. <…>
Люди в Москве умирали с голода. Зимой пришла новая беда - нечем было топить печи. Затрещали заборы, ворота и садовые деревья. Горели книги. Как-то я пришла домой, а С.Ив. заболел, его трясло, на нем была старая отцовская шуба и одеяло. Согреть было нечем, дров не было. Вообще, как мы пережили 19-20-е годы, едва можно представить. Рухнуло все, деньги падали в цене, воровство расцветало пышным цветом. К счастью, С.Ив., страстно любя науку и пройдя строгую школу четырех лет войны, все переносил без жалоб, проявляя свойственную ему во всем выдержку и мужество. Со мной было хуже.
Часто в дом приходил или, вернее, прибегал Николай Иванович [Вавилов]. Убегая, кричал: “Селям”. 8 июля 1921 года у нас родился сын Виктор. Лето 21-го г. мы провели в Москве. Это были трудные годы. Тем не менее эти годы, с 21-го по 31-й, для С.Ив. были исключительно плодотворными. Совет отца Ивана Ильича детям был таков: всякий труд - главное в жизни и что труд надо понимать как служение обществу и родине».
Все тяготы легли на плечи Олюшки. Поиск дров и доставка их до дома, многочасовое стояние в очередях за продуктами отнимали все время. От занятий вокалом пришлось отказаться. Сергей был весь в науке.
Фактически от голодной смерти молодую семью спас старший брат Сергея - Николай Вавилов, великий учёный-биолог. Он, будучи в командировке в США, на свои крошечные суточные покупал еду и посылал её брату и его жене в Москву. Так и выжили.
А впереди тоже совсем непростые годы. И главной поддержкой Сергея Ивановича всегда была жена. Насколько непростой оказалась та жизнь можно судить лишь по одному факту - умер С.И.Вавилов от десятого (!) инфаркта в 59 лет, девять рубцов на сердце обнаружили при вскрытии. Ольге Михайловне оставалось ещё 27 лет жизни ... без него.
*** При написании использованы материалы:
http://vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/VIET/VAVIDIARY.HTM
https://www.geni.com/people/%D0%9E%D0%BB%D1%8C%D0%B3%D0%B0-%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0-%D0%92%D0%B0%D0%B2%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0/6000000052843961855
https://kraeved1147.ru/staraya-konyushennaya2/
https://sv-scena.ru/Buki/Syergyeyi-Vavilov.9.html
https://history.wikireading.ru/347152
https://www.prizyv.ru/2013/06/zhenitba-bagrinovskogo/
https://sv-scena.ru/Buki/Syergyeyi-Vavilov.10.html
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B0%D0%B3%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9,_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B8%D0%BB_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
https://www.kreml.ru/about-museums/museum-directors/sergeev-mikhail-sergeevich-1919-1922/
http://nec.m-necropol.ru/pahomov-np.html
---
В Москве до революции было 30 Успенских переулков. От этого происходит некоторая путаница с адресами.
В одном из бывших Успенских, ныне Большом Могильцевском, что в районе Арбата, обращает на себя внимание дом № 8, построенный в 1914 году архитектором Черкасовым. Здесь в 20-30-х годах ХХ века годы жил один из известных советских архитекторов, братьев Весниных - Виктор, председатель Союза Архитекторов и первый президент Академии Архитектуры.
Однажды - это было в самом начале 1919 года - в комнату, где работал Сергей Иванович Вавилов, зашел один из сослуживцев, товарищ по университету.
- Ты, кажется, ищешь квартиру для занятий? - спросил он.
Вавилов ответил утвердительно. Дома тесно и далеко ездить - Сергей Иванович в это время жил с матерью на Средней Пресне, в доме № 15. Этого дома давно уж нет, а Средняя Пресня называется улицей Заморёнова.
*** Это была тихая малолюдная улица, застроенная скромными одноэтажными домиками, стоявшими в зелени садов и огородов, за палисадниками и оградами, в полудеревенской обстановке: тут кричали петухи и по утрам мычали коровы, выгоняемые по рожку пастуха, а по чердакам ворковали голуби…
Соседний дом № 16 принадлежал вдове Ушаковой, матери двух дочерей - Екатерины и Елизаветы. Пушкин был представлен Ушаковым своим другом С. Д. Киселевым на балу в Дворянском собрании, поэт стал у них бывать, а потом и вовсе коротко сблизился с этой семьей.
Правда, было это на век раньше тех событий, о которых я рассказываю сейчас.
Итак, товарищ предложил помочь. В том доме, где он жил, в Успенском переулке на Арбате, у его соседей Весниных была большая квартира. В связи с жилищным кризисом сейчас всем предложили самоуплотниться. Предложили и Весниным. На всякий случай товарищ назвал своим соседям фамилию Вавилова. Те не возражают.
- Если хочешь, поедем хоть сейчас. Посмотришь обстановку и решишь.
Сергей Иванович колебался недолго. Фамилия Весниных была ему хорошо знакома. Три брата, архитекторы, носящие эту фамилию, пользовались широкой известностью и всеобщим уважением.
В данном случае речь шла о среднем Веснине.
…Несколько дней спустя Сергей Иванович отнес в Успенский (ныне Большой Могильцевский) переулок свои книги и организовал там свой первый домашний рабочий кабинет. (Жить Сергей Иванович продолжал на Средней Пресне, с матерью.)
Так произошло знакомство будущего президента Академии наук СССР С. И. Вавилова с будущим президентом Академии архитектуры СССР Виктором Александровичем Весниным.
Так вошел Вавилов в дом, где он впервые встретился с Ольгой Михайловной Багриновской, сестрой хозяйки дома и своей будущей женой.
Тот самый дом в Успенском, ныне Большом Могильцевском, переулке:
DSC02623.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
Итак, Ольга Михайловна Багриновская.
Дочь московского присяжного поверенного - сотрудника и компаньона знаменитого в свое время оратора-юриста Ф. Н. Плевако, Ольга Багриновская выросла в типичной дореволюционной интеллигентской семье. Брат ее был профессором Московской консерватории, два дядюшки - Хвостовы - тоже профессорами, но гуманитарных наук: один - истории в Казанском университете, другой - римского права в Москве. Тетушка - О. П. Алексеева - играла на сцене Художественного театра и была женою родного брата Константина Сергеевича Станиславского, талантливого актера Бориса Сергеевича Алексеева.
Ученые, юристы, деятели искусств… Такова была родня, таков был круг знакомых.
Ольга Михайловна пишет в своих воспоминаниях:
«Надо сказать, что я выросла в большой и дружной семье. Кроме меня у мамы было еще три дочери и три сына. Я стояла в самой середине этой стаи детей. Вышло так, что старший из нас брат М. М. Багриновский в юном возрасте еще до кончины нашего рано ушедшего из жизни отца (он умер в 1906 г.) жил совершенно отдельно и самостоятельно, а младшие наши братья были настолько малы, что с ними настоящего живого контакта быть не могло. Но с сестрами и детство, и юность, и всю нашу жизнь мы провели в постоянном общении и глубокой душевной близости».
Есть не то легенда, не то версия, а может, и факт, что отец - Михаил Михайлович Багриновский был внебрачным сыном Михаила Александровича Бакунина.
«Он появился на свет в 1860 году в Иркутске и формально был незаконнорожденным. Его крестным отцом официально стал 46-летний Михаил Александрович Бакунин, потомок старинного дворянского рода, бывший офицер - знаменитый философ, революционер и анархист, идеолог народничества. В сибирскую ссылку он был отправлен в 1857 году после двух смертных приговоров и семилетнего тюремного заключения (в том числе в течение 6 лет в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях). По ходатайству генерал-губернатора Восточной Сибири графа Николая Муравьева-Амурского, местом ссылки для Бакунина был определен Иркутск - столица восточной окраины Российской Империи.
Установлено, что там у Бакунина родился сын Михаил. Его мать неизвестна, но это было внебрачное дитя, хотя фамилию малыш получил отцовскую - Бакунин. После того, как в 1861 году Михаил Александрович Бакунин совершил побег из ссылки (через Японию и Америку он добрался до Лондона, где был принят Герценым в состав издателей журнала «Колокол»), его внебрачный сын Михаил Бакунин-младший оказался в Москве (именно там длительное время жил бунтарь до ареста).
В первопрестольной мальчика усыновил адвокат Михаил Яковлевич Багриновский. Не исключено, что это Бакунин-отец позаботился о сыне, оставив ему какие-то средства и переправив к своим друзьям. Во всяком случае, установлено, что семья Бакуниных длительное время поддерживала связь с семейством Багриновских и помогала им материально». (Отсюда)
Брат Михаил окончил Московское филармоническое училище. Был дирижёром, преподавателем, композитором, а с 1934 года - профессор Московской консерватории.
Сестра Татьяна была замужем за Сергеевым Михаилом Сергеевичем. Историк, искусствовед, помощник хранителя отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея. С весны 1918 г. в качестве сотрудника Наркомпроса Михаил Сергеевич многое сделал для спасения историко-художественных памятников Подмосковья. Член Комиссии по национализации церковного имущества в Московском Кремле.
В 1919-1922 гг. хранитель, председатель коллегии хранителей, затем заведующий музеем «Оружейная палата». Став руководителем музея, находившегося тогда в критическом состоянии, М. С. Сергев добился активизации всей музейной деятельности и главное - обеспечения сохранности его сокровищ. Однако изматывающая борьба с Комиссией Гохрана по изъятию драгоценных металлов, начавшей работу в Оружейной палате с января 1922 г., привела к срыву в состоянии здоровья М. С. Сергеева, и вскоре, 22 апреля 1922 г., в возрасте 39 лет он скончался.
Вторым мужем её становится Пахомов Николай Павлович. Искусствовед, литературный критик, кинолог. Известен как лермонтовед, восстанавливал родовое поместье поэта в Тарханах и организовал музеи Лермонтова в Москве и Пятигорске. Много лет работал директором музея-усадьбы Абрамцево. Заслуженный деятель культуры.
Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.
Сестра Наталья была замужем за архитектором Весниным, о котором я уже упоминала выше.
«Рано приобщились к музыке и сестры Багриновские. Родители дали им соответствующее образование, обстановка довершила остальное. Девушки приятно пели, их знали и любили в литературно-музыкальных салонах.
Сама Маргарита Кирилловна Морозова, известная московская меценатка того времени, благоволила к ним и частенько приглашала девушек на концерты в своем доме.
Уже пылало пламя первой мировой войны, когда Ольга Багриновская, блестяще сдав вступительные экзамены, поступила в Московскую консерваторию по классу пения. Ее учителем стал прославленный преподаватель итальянец Умберто Мазетти, среди воспитанниц которого была, например, Валерия Барсова (Владимирова). Заветное желание младшей Багриновской стать камерной певицей (в оперу ее не тянуло) из области мечты переходило в область реальности.
Однако все получилось по-иному.
Огонь войны коснулся и этой девушки. Неожиданно для всех она оставила консерваторию и добровольно ушла на фронт. Она служила там в отряде детской помощи: подбирала детей, потерявших своих родителей, старалась спасти подростков, попавших в зону огня и смерти».
Из воспоминаний Ольги Михайловны:
«1917 год. Еду с фронта домой в Москву. Едут с фронта рядом и солдаты, и офицеры. Февральский мутный вечер. Боже, какая страшная тяжесть на душе. Что-то непонятное катится слухами и вспышками по войскам. Знакомые офицеры с фронта шлют сахар, муку и сало в тыл. Из Москвы давно нет писем. <…>
Не пытаюсь и не могу писать о событиях того времени. Они необъятны, неисчерпаемы и по своей исторической значимости грозны, величавы, неистовы в героизме, зверстве, высоте и падении. <…>
Итак, я дома, в Москве. Но дома уже нет, мама с младшими братьями от голода уехали в маленький город на Волге. Меня пригласили на зиму Веснины, где я встретилась с Сергеем Ивановичем. Моя старшая сестра Наталья Михайловна была замужем за В. А. Весниным, вторым братом из трех талантливых архитекторов, работавших всегда вместе».
«Наташа несколько раз говорила мне, что С.Ив. заходит к ним иногда на чай и производит на них очень приятное впечатление. Он недавно вернулся с фронта и работает в Институте физики и биофизики, возглавляемом акад. П.П. Лазаревым. Что живет он с матерью где-то на Средней Пресне, а к ним приходит только заниматься. Как-то раз, зайдя к Весниным, я встретилась с С.Ив. в маленькой синей столовой, возвратившись с работы или урока пения, не помню. Былая очень усталая, возбужденная и внутренне глубоко несчастливая.
Не помню, о чем говорили мы, вероятно, о бурно развивавшихся событиях, каждодневно приносящих ошеломляющие новости с фронтов и тыла.
С.Ив. показался мне до мрачности серьезным и печальным, а его рукопожатие - невнятным и небрежным. В этом знакомстве для меня тогда не было ничего примечательного.
В то время в ходу была песня или романс “Черные гусары”, по просьбе Наташи я спела его. Много после я узнала от С.Ив., что наша первая встреча произвела на него впечатление.
В дальнейшем, зайдя как-то к Весниным, я не застала Наташу дома, но С.Ив. вышел на звонок и пригласил меня зайти к нему до прихода хозяев. Я согласилась и спросила его, нет ли у него Баратынского, которого я никак не могла нигде достать. В комнате С.Ив. стоял старинный письменный стол, вдоль стены турецкий диван, обитый малиново-оранжевым, в углу круглая железная печь (паровое отопление не действовало), а вдоль стен дубовые полки с книгами. На столе лампа с плоским зеленым абажуром, древняя персидская пепельница (привез из Персии Николай Иванович), книги и рукописи, исписанные таинственными для меня математическими формулами, и чертежи. В углу у печки были сложены березовые дрова».
«Работала я в одном из бесчисленных новых учреждений, возникавших тогда как грибы после дождя и часто неожиданно расформировывавшихся по непонятным причинам. Но это для заработка, а занималась я пением у Марины Владимировны Владимировой, родной сестры прославленной певицы Барсовой Валерии Владимировны.
Москва переживала голод, и, конечно, мне пришлось очень тяжело, так как у меня не было ничего, чтобы выменять на хлеб или картофель. Цена денег быстро падала. Я всегда была голодна, но как-то не очень страдала от этого. Москва была полна беспризорниками.
И вот наступила весна. Снятые за студеную зиму, стопленные в “буржуйках” московские заборы и сады опустошили Москву. Я так промерзла за зиму, что ходила только по солнечной стороне улицы. Дома можно было погреться, сидя на подоконнике. Весна была ранняя, щедрая. Какое счастье было смотреть на листья, слышать звуки дождей и грома. Наступил хаос. В этом вихре ушли из жизни Блок, Есенин, Маяковский. Я жила совсем одна в пустынной квартире, и как я выжила, понять не могла. В конце зимы мы чаще встречались с С. Ив. Мы никогда не договаривались о времени этих встреч, но так выходило само собой. Он привык заниматься в своей комнате, а я больше была в гостиной. Иногда мы вместе выходили из дома, но никогда не видела С.Ив. без книг. Из его карманов и портфеля всегда выглядывали книги, и моим спасением в то трудное время были поэты. Их “четки мудрости златой” говорили словами Пушкина, Тютчева, Блока. Оказалось, что С.Ив. обладатель обширной “Пушкинианы”, собрания русских поэтов. Думаю, с того и началось наше душевное общение. С.Ив. с большим трудом раскрывался и невероятно отстаивал вкусы и убеждения. Я сразу заметила это, но меня это ничуть не смущало. Из наших литературных бесед выяснилась широкая и разносторонняя эрудиция С.Ив. Его огромные знания в области русской и западной литературы и истории поражали. Тонкий вкус, чувство стиля и эпохи, всегда своеобразная собственная точка зрения на все».
«Итак, мы все чаще встречались с С.Ив. Помню, когда уже опушились зеленые московские сады, с бульваров запахло согретой землей, мы решили пойти на Воробьевы горы. Долго бродили по рощам под Москвой. 8 июня все выяснилось между нами и мы стали женихами. В это время у Весниных в Растяпине гостили две мои сестры и туда же ждали нашу маму. Мы решили ехать венчаться в Растяпино».
«Весной с веснинской пустой квартиры я перебралась к своей старшей сестре Татьяне Михайловне, жившей в доме в Еропкинском переулке.
DSC02632.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
Сейчас от этого дома остались только декорации:
DSC02634.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
DSC02639.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
На другом конце Пречистенки стоял огромный дом времен Екатерины, там находилось Коммерческое училище, которое окончили братья Вавиловы. Место напоминало С.Ив. детство.
DSC02625.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
DSC02631 (2).JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
DSC02629.JPG © danatapochkina.iMGSRC.RU
Перед нашим отъездом в Растяпино мы решили на первое время остаться на этой квартире. Эту квартиру сестра Татьяна Михайловна оставила, выйдя замуж. Когда это было решено, первое, что сделал С.Ив., он перевез на двух грузовиках свою библиотеку. Вдохновенно и радостно таскал он огромные мешки и ящики с книгами, помогая носильщику и шоферу. Потом уставил по стенам тяжелые дубовые шкафы. Я с ужасом поглядывала на целые “Гималаи” книг, лежащих на полу двух наших комнат.
С.Ив. бывал у меня каждый день и приносил мне цветы. Засохшие лепестки роз сохранялись в томике Баратынского. Мы не могли уехать в Растяпино, на железных дорогах царил хаос, и без командировки уехать бы не удалось. Как-то достали командировку, разместились в разных вагонах и поехали. Мы доехали до Горького. Дом, снимавшийся Виктором Александровичем Весниным, был из купеческих. Нам была снята комната. Стояла жара, 25 июня 1920 г. мы венчались, а в конце августа вернулись в Москву. С.Ив. сразу заскучал по работе и исчез из дома.
Надо сказать, что наше совместное существование начиналось в очень сложных условиях и трудное время. Снабжение Москвы было разрушено. Дров не было. Продукты выдавали по карточкам. За керосином стояли очереди. Мыло и спички доставали какими-то неведомыми путями. После женитьбы С.Ив. каждый день бывал у матери на Пресне. И так было целый год. По воскресеньям и я навещала Ал. Мих. Она неизменно ласково и приветливо встречала меня. Конечно, настоящей близости между нами не было. <…>
Люди в Москве умирали с голода. Зимой пришла новая беда - нечем было топить печи. Затрещали заборы, ворота и садовые деревья. Горели книги. Как-то я пришла домой, а С.Ив. заболел, его трясло, на нем была старая отцовская шуба и одеяло. Согреть было нечем, дров не было. Вообще, как мы пережили 19-20-е годы, едва можно представить. Рухнуло все, деньги падали в цене, воровство расцветало пышным цветом. К счастью, С.Ив., страстно любя науку и пройдя строгую школу четырех лет войны, все переносил без жалоб, проявляя свойственную ему во всем выдержку и мужество. Со мной было хуже.
Часто в дом приходил или, вернее, прибегал Николай Иванович [Вавилов]. Убегая, кричал: “Селям”. 8 июля 1921 года у нас родился сын Виктор. Лето 21-го г. мы провели в Москве. Это были трудные годы. Тем не менее эти годы, с 21-го по 31-й, для С.Ив. были исключительно плодотворными. Совет отца Ивана Ильича детям был таков: всякий труд - главное в жизни и что труд надо понимать как служение обществу и родине».
Все тяготы легли на плечи Олюшки. Поиск дров и доставка их до дома, многочасовое стояние в очередях за продуктами отнимали все время. От занятий вокалом пришлось отказаться. Сергей был весь в науке.
Фактически от голодной смерти молодую семью спас старший брат Сергея - Николай Вавилов, великий учёный-биолог. Он, будучи в командировке в США, на свои крошечные суточные покупал еду и посылал её брату и его жене в Москву. Так и выжили.
А впереди тоже совсем непростые годы. И главной поддержкой Сергея Ивановича всегда была жена. Насколько непростой оказалась та жизнь можно судить лишь по одному факту - умер С.И.Вавилов от десятого (!) инфаркта в 59 лет, девять рубцов на сердце обнаружили при вскрытии. Ольге Михайловне оставалось ещё 27 лет жизни ... без него.
*** При написании использованы материалы:
http://vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/VIET/VAVIDIARY.HTM
https://www.geni.com/people/%D0%9E%D0%BB%D1%8C%D0%B3%D0%B0-%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0-%D0%92%D0%B0%D0%B2%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0/6000000052843961855
https://kraeved1147.ru/staraya-konyushennaya2/
https://sv-scena.ru/Buki/Syergyeyi-Vavilov.9.html
https://history.wikireading.ru/347152
https://www.prizyv.ru/2013/06/zhenitba-bagrinovskogo/
https://sv-scena.ru/Buki/Syergyeyi-Vavilov.10.html
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B0%D0%B3%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9,_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B8%D0%BB_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
https://www.kreml.ru/about-museums/museum-directors/sergeev-mikhail-sergeevich-1919-1922/
http://nec.m-necropol.ru/pahomov-np.html