Кадкина всякий знает
"Кадкина всякий знает", СССР, 1976
Затюканный апостол
Не успели травы от росы серебряной согнуться, как демобилизованный пожилой солдат Кузьма Кадкин прибыл в свою родную деревню. Живой, здоровый, с орденом и медалями. Но холодно встретила его русская сторонушка. Примерно так, как другая деревня встретила бывшего полицая Шишковича, вернувшегося в родимые края после отсидки (фильм «Возьму твою боль», снятый примерно в те же времена). Жена воротится как от прокаженного, односельчане смотрят укоряюще, председатель колхоза в беседе отводит в сторону глаза. Что же такого совершил персонаж Георгия Буркова? Принес в охапке годовалого малыша, чья мать побежала за водой и не успела вернуться назад. В принципе, вся петрушка не стоит яйца выеденного - Кадкин рассказал молодой мамаше, кто он откуда, где его искать, станция-другая - рукой подать. А не явится молодуха, занес ребенка в райцентр, объяснил, что и как, приютят, Советский Союз на детские дома всегда богат был.
Но почему-то все пошло не так. В принципе, из небольшого жизненного эпизода развернули художественную картину, которая за внешней добротой обнажает весьма нехорошие черты характера русского народа, чего создатели явно не хотели сделать. Молодая мать (Елена Фетисенко) вместо того, чтобы попросить принести воды или ещё чего, кто же для младенца откажет, бросает ребенка на руки первому встречному и несется, бог знает, куда. Ладно, спишем на бестолковость возраста. Хотя, настоящая мать тут бы кинулась на станцию, к солдатам и ночи бы не наступила, нашли бы и деревню, и ребенка. Такое впечатление, что, действительно, хотела подкинуть кому-то. Теперь сам Кадкин. Скинули ему ребенка - иди на станцию, зови дежурного, передавай на руки - не военное время, пристроят. Нет, лучше кинуть дитенка на дороге, глядишь, кто и подберёт. Подобрал неформатный старикан, совесть зашевелилась, а если бы бабенка какая шла?
Но это индивидуальные свойства характеров, мало ли что бывает. Но почему деревенский люд не принял поступка Кадкина, однозначно, назначив его пропащим гулякой. Что, много солдат после войны в подоле приносили? Разобраться в вопросе - дело одного дня, тем более, что сарафанный телеграф был основным информационным носителем. Нет, жена кривится, как будто не живой и здоровый мужик с войны вернулся, а Гитлера на постой определили. Среди остальных жителей самым здравым оказался кум (Борис Новиков), который по-печкински решал проблемы, для иных Кадкин стал каким-то убогим. Приперлись в дом, посплетничали и всё, ставьте Кузьму куда-нибудь на отдаленный покос. И это я ещё бабок в поезде не вспоминаю, которых показали не добрыми старушками, а злыми однозубыми ведьмами.
Лично мне тягостно было почти весь фильм. За нескладного Кадкина, за деревенский быт, где сразу же начали дразнить старшего сына Кузьмы и он, то и дело вступающий в драку, возненавидел родителя хуже Лёньки из «Любовь и голуби». Только в последние минуты стало немного теплее, когда жена Кадкина в больнице приняла решение усыновить приёмыша. Но, по сути, статус Кузьмы Кадкина и после титров не изменился. Он чужой, убогий, ему не верят. И это сорокалетний фронтовик в безмужицкой деревне. Хуже последнего пьяницы, ходи тихонечко, да извиняйся. С им даже за фильм и не поругались всерьез, сразу ярлык повесили. Общество в целом, и жена, в частности. Боюсь, даже после разруления ситуации, осадочек остался, и герою Буркова теперь будут предъявлять сплошь и рядом - то ураган жито побил, то ситца в сельпо не хватило, то самогонки стакан после бани пропустил - марш в сени спать. Проживет ещё лет двадцать от силы Кузьма, как мышь под веником и помрёт затюканным апостолом. Такие дела.