Я решилась, или сказка начинается
Ландро проснулся раньше обычного: что-то опять мешало ему спать.
Он сердито приподнял веки, прислушался. Ну точно: снова дождь. Уже с утра наяривает, будто делать ему больше нечего, кроме как долбить по верху их походного шатра! За годы, проведенные в степи, Ландро редко приходилось засыпать или пробуждаться под эти звуки, а здесь, в стране за горами, он слышал их так часто, что они успели ему надоесть. Ну и край! Ну и зима! Ландро вспомнились обжигающие степные ветры с колючим снегом, готовые свалить тебя вместе с конем наземь… Эх, им бы сюда сейчас такую метель! Тоже мне, север страны… Впрочем, страна-то с ладонь: три дня конного перехода - и пожалуйста, его отряд у стен главного города.
Ландро вышел наружу, взглянул на небо. Похоже, скоро дождь перейдет в снег, вернее, смешается с ним. О чем князь Тэрхо думает, интересно знать?! Ландро и его люди уже второй день стоят возле города, он посылал сказать князю, что прибыл со своим отрядом по его приказу… и ни слуху ни духу! Что значит это молчание?.. Ох, да что бы оно ни значило, - все одно им продолжать сидеть тут в серой луже!
Ландро попытался вспомнить, как долго они уже находятся в этой стране. Это было его привычкой по жизни - помнить и высчитывать сроки. Так путешественники вычисляют преодоленное расстояние по каменным столбам на дороге. У Ландро в жизни было несколько таких «столбов». Первый и самый большой из них, с которого и начались все подсчеты, - смерть матери. Ему тогда исполнилось двенадцать лет - он помнил четко. Вскоре после этого они с отцом ушли из родных селений и попали к воинственным степным людям, которые называли себя коротко: «лерг».
Когда Ландро услышал это слово впервые, оно вызвало у него смутный необъяснимый страх - может, именно потому, что само по себе было непонятным. Позже выяснилось, что оно означает всего лишь навсего «степной воин» - леер-гедэ на их языке. Впрочем, для окрестных народов в этих двух словах таилось не меньше страха, чем тогда для маленького Ландро.
Об этих людях его отец не слышал ничего и потому, желая спасти жизнь сына, согласился остаться с ними. Лерги не жили на одном месте: они кочевали по всей степи, нападая на разбросанные по ней племена. Впрочем, сами лерги единым племенем не были, и то и дело одно из них воевало с другим. Если какое-то оказывалось слабее - оно подчинялсь князю победившего. Не навсегда. На срок. Или отделывалось данью - лошадьми, здоровыми женщинами, крепкими юношами.
Отец Ландро не прожил с грозными кочевниками и месяца - погиб в одной из таких степных стычек. Наверное, его сразу отличили от степняков - коренастых, темноволосых, с узкими раскосыми глазами. Среди них, сильных и мускулистых, редко попадались по-настоящему высокие. А тут откуда-то взялся - светлоголовый, сероглазый, на голову выше прочих… Стрелу в такого, а то вдруг чего недоброго от него ждать! А может, быстро поняли, что не воин - в близкую-то добычу ради забавы… почему бы нет? Лерги вообще смотрели на жизнь как на короткую бойцовскую потеху, которую всегда можно прервать, когда она перестанет быть потехой. У них говорили: «Степняк свою смерть на поясе носит». Без меча или кинжала взрослый воин - гедэ - имел право разве что спать.
Мальчишкам оружие до поры до времени насовсем не давали. С десяти лет их забирали из отцовских шатров и начинали готовить из них будущих воинов. Это была жестокая школа, которую предстояло пройти и Ландро. Учеников не щадили, прививая им выносливость и хватку. Но, видно, крепостью белокурый народ Ландро не уступал лергам, и он, двенадцатилетний, вскоре во многом обошел своих узкоглазых ровесников. Маститые воины на него дивились; раза два или три Ландро даже замечал, как на него странным, пристальным взглядом смотрит князь Тэрхо - именно на него, выделяя из толпы мальчишек. Ландро едва ли этим гордился - он хорошо помнил их первую встречу…
Из шатра раздались какие-то звуки. Ландро даже не обернулся, и так знал: Хинго. Его шан - копьеносец, полуслуга-полуученик - мог иногда стонать и бормотать во сне. Незадолго до того, как проснется. Ландро относился к этому спокойно: его-то сну и десять таких соседей бы не помешали! Но в сегодняшнем раздраженном настроении он не мог не подумать: пойти, что ли, пнуть этого щенка? Разоспался тут! Повезло тебе, что ты на моем месте не был - Йерго бы и думать не стал, с одного пинка бы поднял… да так, что весь день потом утро вспоминать будешь…
Йерго. Это имя вызывало у Ландро почти столько же неприязни, сколько сам его обладатель. Младший брат князя Тэрхо, второй человек в его степном войске, он всю жизнь помнил, что ему суждено оставаться только вторым - да и то до тех пор, пока не вырастет его племянник. А он был из тех, кто рвался к большему, и если не получал - то рвал всех, кто мешал ему на пути… если мог, конечно. Правда, когда единственный сын князя погиб (это случилось еще до появления Ландро), Йерго возвысился - ведь только он теперь мог принять княжеское копье после Тэрхо. Правда, нрав у нового наследника после такой перемены едва ли изменился к лучшему: ему упорно мнилось, что воины уважают его меньше, чем он заслуживает. А уважение у лергов можно было заполучить только двумя вещами: боевой лихостью и жестокостью. И в том, и в другом Йерго перешел все мыслимые даже для степняков пределы.
Именно его шаном-копьеносцем стал Ландро, когда достиг положенного возраста. Сколько ему тогда было? Лет пятнадцать, наверное… или больше? Он знал, что шаном пробудет два или три года. Его хозяин, предводитель-наиб, должен обучить его всему, что требуется от настоящего леер-гедэ. Но эта школа оказалась еще более жестокой, чем первая. Будущему воину предстояло не только посылать стрелы без промаха, метать кинжал на скаку и владеть мечом, как собственными пальцами - в последние годы перед совершеннолетием в юноше уничтожали все остатки страха перед болью и гибелью, все, что отдавало слабостью и жалостью, все, что порождало любовь к жизни и привязывало к ней обычного человека.
У лерга должна была быть только одна любовь - к войне. И трепет он мог испытывать только перед собственным князем.
А Йерго этого трепета всегда было мало.
В глазах же Ландро его никогда не появлялось - как Йерго ни старался, со стороны своего шана он всегда чувствовал не только ненависть, но и презрительное превосходство: мол, хоть ты мне сейчас и хозяин, а не сломишь меня, не подчинишь! Однажды Йерго совсем вышел из себя - Ландро как сейчас помнит ту ночь. У него ведь тоже была привычка разговаривать во сне, правда… на своем родном языке. А он хоть и похож на лергианский (почему - Ландро ломал голову до сих пор), но отличить их можно сразу. Йерго это всегда бесило, но тогда… Лишь благодаря собственному отчаянному проворству Ландро остался жив. Брат князя и впрямь мог сгоряча убить его, хотя наибу строго запрещалось даже увечить своего копьеносца. Йерго, конечно, никакого наказания не понес, но для Ландро срок испытания закончился раньше положенного. Он получил собственного коня и право носить оружие.
Это было десять лет назад. Теперь он сам - наиб, один из лучших в войске Тэрхо, и Хинго - не первый из его шанов. Правда, ни на кого из них Ландро ни разу не поднимал руку, хотя и имел право. После двух лет, проведенных в шатре Йерго, - не мог.
А эти десять лет были не простыми для лергов. Тэрхо вел небывалые дотоле войны: он решил не много не мало подчинить себе все степные народы, чтобы они стали единым племенем, были похожи на них и говорили на их языке. Люди князя неудач не знали: замысел Тэрхо осуществлялся с каждым годом, его войско умножалось, степь пестрела его шатрами, и в конце концов не осталось в ней человека, который не называл бы себя коротким жутковатым словом - «лерг».
К этому времени в самом войске заметнее всех были двое - по-прежнему Йерго, как брат и преемник князя, и Барго, назначенный первым наибом, котрому подчинялись все прочие. Барго был почти ровесником князя и знал его с детства. Он был словно сделан для того, чтобы стать первым наибом - плотный, по лергианским меркам рослый, грубовато-простой и беспредельно преданный князю. Но Ландро, сам успевший отличиться за эти годы, все время чувствовал, что только возраст спасает его от соперничества с обоими. Что Тэрхо продолжает его испытывать и, вероятно, многого от него ожидает, хотя и держит пока в тени. Что Йерго относится к нему с подозрительной ревностью и продолжает ненавидеть до сих пор - и что когда-нибудь они столкнутся… или их умышленно столкнут.