Выходные
Два дня прошли в диком режиме. Встреча за встречей, общение, прогулки по городу. Иногда казалось, что не узнаю этот город. В последний раз был в марте прошлого года, с тех пор прошло не так уж много времени, но вновь что-то поменялось. Столько построено, появились новые дома на первой береговой линии, в очередной раз сменилась схема маршрута автобусов, исчезли трамваи на площади Свободы. В метро стало больше народу. И уже это обычный транспорт, а не диво дивное. Хотя и сейчас встречаешь на полутемной станции «Кремлевская» людей с фотоаппаратами, рассматривающих мозаику и архитектуру, и ожидающих поезд, что бы проехать пару станций .
Вчера, выйдя из помпезного здания Верховного суда, мы отправились гулять по улицам старого города с подругой, решившей забить на работу. Времени до поезда тьма, и мы шли по знакомым улицам, спускаясь вниз по Пушкина, заглянули в старую студенческую пиццерию, превратившуюся в ресторан, прошлись по Черному озеру, посидели в кафе с видом на парк. В процессе беседы затронули тему одиночества. О том, как кайфуешь первые пару лет от этого состояния, наслаждаешься каждой минутой наедине с собой, а потом еще год спустя начинаешь мечтать о милом рядом. Я подумал, что после трех лет жизни одному, скоро тоже приду к тому, что буду очень хотеть о милом рядом. Такое состояние уже было однажды. Сейчас и не хочется вспоминать. Не скажу, что я стер это время из памяти. Но эти воспоминания ушли совсем глубоко, и лишь очень редко всплывают на поверхность смешными моментами.
Мы шли вдоль Кремлевской, смеялись, вспоминая нашу работу в компании. Я рассказывал о своих впечатлениях, о новом месте работы, о том, что чувствую, что словно вернулся назад на девять лет и вновь работаю на Хапугина. Только размером побольше, да клиентами побогаче. И так все тоже самое. Как говорят, теже яйца- только в профиль.
Мы смотрели на дома в стиле ампир, смотрящиеся как инородное тело в ансамбле зданий русского классицизма и говорили, что Казань и эклектика стали синонимами. Что архитектора города надо повесить за то уродство, что разрешил строить в центре. Что в новосторойках главное не вкус, а бабло.
Вчера, выйдя из помпезного здания Верховного суда, мы отправились гулять по улицам старого города с подругой, решившей забить на работу. Времени до поезда тьма, и мы шли по знакомым улицам, спускаясь вниз по Пушкина, заглянули в старую студенческую пиццерию, превратившуюся в ресторан, прошлись по Черному озеру, посидели в кафе с видом на парк. В процессе беседы затронули тему одиночества. О том, как кайфуешь первые пару лет от этого состояния, наслаждаешься каждой минутой наедине с собой, а потом еще год спустя начинаешь мечтать о милом рядом. Я подумал, что после трех лет жизни одному, скоро тоже приду к тому, что буду очень хотеть о милом рядом. Такое состояние уже было однажды. Сейчас и не хочется вспоминать. Не скажу, что я стер это время из памяти. Но эти воспоминания ушли совсем глубоко, и лишь очень редко всплывают на поверхность смешными моментами.
Мы шли вдоль Кремлевской, смеялись, вспоминая нашу работу в компании. Я рассказывал о своих впечатлениях, о новом месте работы, о том, что чувствую, что словно вернулся назад на девять лет и вновь работаю на Хапугина. Только размером побольше, да клиентами побогаче. И так все тоже самое. Как говорят, теже яйца- только в профиль.
Мы смотрели на дома в стиле ампир, смотрящиеся как инородное тело в ансамбле зданий русского классицизма и говорили, что Казань и эклектика стали синонимами. Что архитектора города надо повесить за то уродство, что разрешил строить в центре. Что в новосторойках главное не вкус, а бабло.