Тагын фәхишәчелек турында..
На сайте "Бизнес-онлайн" продолжают публиковать материалы из книги Светланы Малышевой о дореволюционной проституции в Казани. Из этой публикации сюда скопирую несколько цитат с упоминанием татар. Начало тут.
Официально поступить в проститутки могла любая женщина, независимо от социальной, национальной, конфессиональной принадлежности. Она должна была лишь выразить свое свободное желание. В 1886 г. муфтий Оренбургского магометанского духовного собрания Мухамедьяр Султанов обратился с просьбой к министерству внутренних дел принять положение, согласно которому мусульманки принимались бы в дома терпимости только с разрешения родителей или опекунов, а замужние - с ведома их мужей. Однако правительство отклонило это предложение[2].
Другой пример - из материалов опроса врачом Н. Н. Порошиным в 1890-х гг. проституток 8 казанских домов терпимости. Им было опрошено 56 женщин - 28 крестьянок, 11 мещанок (по всей видимости, преимущественно русских), 17 татарок. Отвечая на вопрос о причинах, побудивших их заниматься проституцией, большинство женщин назвали нужду, тяжелые жизненные обстоятельства («скиталась с ребенком - нужда»[6], «средств не хватало», «не умела работать» и прочее), собственную слабость, привычку и ошибки («лень», «избаловалась», «так легко», «глупа была», «опустилась, стала пить» и так далее). Лишь немногие, и среди них татарские девушки, чаще всего жившие в прислугах, у родни и однажды соблазненные, ответили, что ушли в публичный дом «по охоте», «по собственному желанию». Из 8 татарок-разведенных жен на этот вопрос - фактически за всех, - ответила лишь одна, остальные промолчали. Но ответ единственной из этих женщин весьма показателен: «Не хотела быть второй женой»[7]. Уход в публичный дом они воспринимали как освобождение от невыносимой домашней несвободы. Этот нестандартный способ «обретения свободы» был обыгран в поставленной в ноябре 2009 г. в Татарском государственном академическом театре им. Камала в Казани пьесе «Кукольная свадьба» по мотивам произведений Гаяза Исхаки (режиссер Фарид Бикчантаев, сценаристы Мансур Гилязов и Ризван Хамид). Центральная сюжетная линия в «Кукольной свадьбе» - это история красавицы-мусульманки Камар. Мастеря кукол для «кукольных свадеб» - развлечения татарских богачей XIX в., она желает самостоятельно распоряжаться своей жизнью и больше всего на свете боится превратиться в управляемую марионетку. Эта жажда свободы и страх превратиться в куклу вынуждает Камар бежать из Казани в Оренбург и поступить проституткой в публичный дом[8].
Переехав в Казань из деревни, из другого города, или занимаясь проституцией в другой части города, женщина как будто бы освобождалась от тех моральных предписаний, которые ей диктовала традиционная община. Следуя этой логике, занятие проституцией становилось предосудительным, только если о нем узнавали в родной деревне, в среде знакомых. Так, в январе 1909 г. газета «Казанский телеграф» поведала историю о том, как в марте 1907 г. в одном из татарских публичных домов Казани - доме Сайфуллина[13] на Ново-Песчаной улице - крестьянин Мустафин (к слову, приехавший в Казань закупать товар и прогулявший все деньги за три дня в этом самом доме терпимости) был серьезно ранен в драке служащим борделя Сафиным: ему полоснули ножом по горлу. Оказалось, что сестра Сафина Заида трудилась проституткой в этом же борделе и держала зло на Мустафина за то, что тот, будучи в ее родной деревне, рассказал об истинном роде занятий Сафиной в Казани, дискредитировав тем самым женщину в глазах всей общины[14]. То есть, сам факт занятий сестры особенно не смущал ее брата, он даже служил в том самом борделе, подавая напитки посетителям. Другое дело, что пострадала ее репутация в глазах односельчан!
Подруги-землячки также предпочитали селиться в одной квартире или борделе. Например, совместно проживали в доме Гранильщикова на Задне-Ямской улице уроженки деревни Большие Сабы Сатышевской волости Мамадышского уезда Гайни Зямал Нурмухаметова и Бибигуль Зямал Рахматуллина.
Справка
[2]. См.: Азаматов Д.Д. Оренбургское магометанское духовное собрание в конце XVIII - XIX вв. Уфа, 1999. С. 170.
[6]. Согласно статистическому обследованию 1889 г., более 11% казанских поднадзорных проституток имели детей, причем, 3,9% имели детей до поступления в проститутки, а 7,2% родили детей, уже занимаясь этим ремеслом. См.: Проституция в Российской империи по обследованию 1 августа 1889 г. / под ред. мл. ред. Центрального статистического комитета А.Дубровского (Статистика Российской империи. XIII). СПб., 1890. Табл. XIV. С. 40.
[7]. См.: Порошин Н.Н. Надзор за проституцией в г. Казани в 1897 и 1898 гг. // Врач. СПб., 1899. Т. 20. № 52. С. 1534 («Таблица поголовного опроса женщин, живущих в 8 домах терпимости (ответы записывались дословно)»).
[8]. См.: Кадырова А. Татарский театр перестал стесняться проституток [Электронный ресурс] // Вечерняя Казань. 2009. 5 ноября. №158 (3932). URL: http://www.evening-kazan.ru/article.asp?from=section§ion_id=7&id=33331&artcount=3206&artoffset=80&limit=20 (дата обращения: 8.12.2010).
[13]. Содержательницами публичных домов, по закону, могли быть только женщины. Но нередко на «дам» бордель только оформлялся, а всем заправлял муж или сожитель. В данном случае, вероятно, речь идет именно о таком случае, либо заведение названо в газетном репортаже по имени владельца дома, в котором оно находилось (публичные дома чаще всего арендовали помещение).
[14]. Судебная хроника. Нанесение тяжкой раны // Казанский телеграф. 1909. 11 января. Дается по неопубликованной рукописи: Gerasimov I.V. The Patriarchal Metropolis: Trespassing the Social Barriers in Late Imperial Vilna.
Благодарю Илью Герасимова за любезно предоставленную возможность ознакомиться с рукописью этой работы.
источник: http://www.business-gazeta.ru/article/103406/
Кстати, довод об уходе в проституцию в связи с нежеланием одной женщины становиться второй женой - мне кажется весьма надуманным. Искренность такого ответа весьма сомнительна и распространять этот ответ еще на остальных женщин не правильно.
Официально поступить в проститутки могла любая женщина, независимо от социальной, национальной, конфессиональной принадлежности. Она должна была лишь выразить свое свободное желание. В 1886 г. муфтий Оренбургского магометанского духовного собрания Мухамедьяр Султанов обратился с просьбой к министерству внутренних дел принять положение, согласно которому мусульманки принимались бы в дома терпимости только с разрешения родителей или опекунов, а замужние - с ведома их мужей. Однако правительство отклонило это предложение[2].
Другой пример - из материалов опроса врачом Н. Н. Порошиным в 1890-х гг. проституток 8 казанских домов терпимости. Им было опрошено 56 женщин - 28 крестьянок, 11 мещанок (по всей видимости, преимущественно русских), 17 татарок. Отвечая на вопрос о причинах, побудивших их заниматься проституцией, большинство женщин назвали нужду, тяжелые жизненные обстоятельства («скиталась с ребенком - нужда»[6], «средств не хватало», «не умела работать» и прочее), собственную слабость, привычку и ошибки («лень», «избаловалась», «так легко», «глупа была», «опустилась, стала пить» и так далее). Лишь немногие, и среди них татарские девушки, чаще всего жившие в прислугах, у родни и однажды соблазненные, ответили, что ушли в публичный дом «по охоте», «по собственному желанию». Из 8 татарок-разведенных жен на этот вопрос - фактически за всех, - ответила лишь одна, остальные промолчали. Но ответ единственной из этих женщин весьма показателен: «Не хотела быть второй женой»[7]. Уход в публичный дом они воспринимали как освобождение от невыносимой домашней несвободы. Этот нестандартный способ «обретения свободы» был обыгран в поставленной в ноябре 2009 г. в Татарском государственном академическом театре им. Камала в Казани пьесе «Кукольная свадьба» по мотивам произведений Гаяза Исхаки (режиссер Фарид Бикчантаев, сценаристы Мансур Гилязов и Ризван Хамид). Центральная сюжетная линия в «Кукольной свадьбе» - это история красавицы-мусульманки Камар. Мастеря кукол для «кукольных свадеб» - развлечения татарских богачей XIX в., она желает самостоятельно распоряжаться своей жизнью и больше всего на свете боится превратиться в управляемую марионетку. Эта жажда свободы и страх превратиться в куклу вынуждает Камар бежать из Казани в Оренбург и поступить проституткой в публичный дом[8].
Переехав в Казань из деревни, из другого города, или занимаясь проституцией в другой части города, женщина как будто бы освобождалась от тех моральных предписаний, которые ей диктовала традиционная община. Следуя этой логике, занятие проституцией становилось предосудительным, только если о нем узнавали в родной деревне, в среде знакомых. Так, в январе 1909 г. газета «Казанский телеграф» поведала историю о том, как в марте 1907 г. в одном из татарских публичных домов Казани - доме Сайфуллина[13] на Ново-Песчаной улице - крестьянин Мустафин (к слову, приехавший в Казань закупать товар и прогулявший все деньги за три дня в этом самом доме терпимости) был серьезно ранен в драке служащим борделя Сафиным: ему полоснули ножом по горлу. Оказалось, что сестра Сафина Заида трудилась проституткой в этом же борделе и держала зло на Мустафина за то, что тот, будучи в ее родной деревне, рассказал об истинном роде занятий Сафиной в Казани, дискредитировав тем самым женщину в глазах всей общины[14]. То есть, сам факт занятий сестры особенно не смущал ее брата, он даже служил в том самом борделе, подавая напитки посетителям. Другое дело, что пострадала ее репутация в глазах односельчан!
Подруги-землячки также предпочитали селиться в одной квартире или борделе. Например, совместно проживали в доме Гранильщикова на Задне-Ямской улице уроженки деревни Большие Сабы Сатышевской волости Мамадышского уезда Гайни Зямал Нурмухаметова и Бибигуль Зямал Рахматуллина.
Справка
[2]. См.: Азаматов Д.Д. Оренбургское магометанское духовное собрание в конце XVIII - XIX вв. Уфа, 1999. С. 170.
[6]. Согласно статистическому обследованию 1889 г., более 11% казанских поднадзорных проституток имели детей, причем, 3,9% имели детей до поступления в проститутки, а 7,2% родили детей, уже занимаясь этим ремеслом. См.: Проституция в Российской империи по обследованию 1 августа 1889 г. / под ред. мл. ред. Центрального статистического комитета А.Дубровского (Статистика Российской империи. XIII). СПб., 1890. Табл. XIV. С. 40.
[7]. См.: Порошин Н.Н. Надзор за проституцией в г. Казани в 1897 и 1898 гг. // Врач. СПб., 1899. Т. 20. № 52. С. 1534 («Таблица поголовного опроса женщин, живущих в 8 домах терпимости (ответы записывались дословно)»).
[8]. См.: Кадырова А. Татарский театр перестал стесняться проституток [Электронный ресурс] // Вечерняя Казань. 2009. 5 ноября. №158 (3932). URL: http://www.evening-kazan.ru/article.asp?from=section§ion_id=7&id=33331&artcount=3206&artoffset=80&limit=20 (дата обращения: 8.12.2010).
[13]. Содержательницами публичных домов, по закону, могли быть только женщины. Но нередко на «дам» бордель только оформлялся, а всем заправлял муж или сожитель. В данном случае, вероятно, речь идет именно о таком случае, либо заведение названо в газетном репортаже по имени владельца дома, в котором оно находилось (публичные дома чаще всего арендовали помещение).
[14]. Судебная хроника. Нанесение тяжкой раны // Казанский телеграф. 1909. 11 января. Дается по неопубликованной рукописи: Gerasimov I.V. The Patriarchal Metropolis: Trespassing the Social Barriers in Late Imperial Vilna.
Благодарю Илью Герасимова за любезно предоставленную возможность ознакомиться с рукописью этой работы.
источник: http://www.business-gazeta.ru/article/103406/
Кстати, довод об уходе в проституцию в связи с нежеланием одной женщины становиться второй женой - мне кажется весьма надуманным. Искренность такого ответа весьма сомнительна и распространять этот ответ еще на остальных женщин не правильно.