(no subject)
Иногда можно подумать, что меня не интересует политика в мире и конкретно в нашей стране. Потому что вокруг мрак и кавардак, а я пишу про кисочьи носочки.
Это в корне неправильно - так думать.
Попробуйте вспомнить все матерные, непристойные, табуированные слова, которые вы знаете. Произвольно поставьте их в ряд. Добавьте суффиксов и приставок для экспрессивности. А теперь получившийся текст мысленно добавляйте в каждую мою запись. С подзаголовком «А вот, что я думаю о последних новостях».
Если я вдруг подумаю что-то другое, об этом будет сообщено дополнительно. А пока вот такое у нас статус-кво в общественной и политической.
Давайте я лучше про кошку Опушку напишу.
До сих пор все кошки в нашем доме выглядели примерно так.
Ты приносишь домой кошку и сажаешь ее носом к стене. Спустя какое-то время она разворачивается и садится носом к окну. И сидит так лет пятнадцать-двадцать, после чего превращается в кошачьего ангела и улетает на толстых мохнатых крыльях.
То есть, я привыкла, что кошка - это что-то такое самодостаточное, надмирное и безмятежное. Если это кот, он еще иногда писает на стены.
Они все у нас были рыжими. Мы их называли исключительно по месяцам, в которые они осчастливливали наш дом своим невозмутимым присутствием. Июлька, Август, Апрелька.
Так что серая кошка по имени Опус Магнум - уже была революцией.
Сейчас я передвигаюсь по дому подволакивая ногу, как кандальник, отягченный серым, пушистым и очень кусачим ядром. Ног, которые ходят просто так, без нее, Опушка не понимает.
Швед, который по дряхлости и дееспособности скоро переплюнет Фиделя Кастро, научился резво, по-щенячьи уворачиваться от когтистых оплеух, которые сыплются на него из всех углов квартиры: из-под столов, со стульев и из овощных ящиков, ибо кошка оказалась профессионалом в игре «А давай я как выпрыгну на тебя из засады!».
Ночью она кувыркается по спящим людям и кусает их за носы - единственное, что мы осмеливаемся дерзко выставлять из-под одеял, после того, как одному из нас пришлось залечивать йодом свою филейную часть, которую Опушка поймала и качественно убила во время одной особенно удачной охоты.
Вообще такое ощущение, что у нас не одна, а десять кошек, потому что всюду, куда ты ни бросишь взгляд, ты увидишь гордо вздыбленную трубу хвоста, возбужденно подрагивающего в предвкушении добычи.
Одна из любимых игр: дождаться, когда двуногий положит себе на тарелку пюре с котлетами и занесет над ними вилку. Через миллисекунду в пюре плюхается кошачий зад, в то время как перед страстно хватает тебя лапками за щеки и вылизывает тебе глаз.
Сама киса кушает со скоростью и энергией промышленного пылесоса. Кушает она все - мясо, рыбу, сливки, молоко, печенье, джем, йогурт, бутерброды и куриные кости из помойки. Соответственно, обратный процесс тоже весьма, весьма активен.
Осознав масштаб проблемы, мы вчера заказали 36 килограммов кошачьего сортира. Сегодня тяжело дышащий курьер втащил их по лестнице, и один из грубых членов нашей семьи констатировал их прибытие словами
«Ну все. Теперь ус…ться можно!»
Вот такая радость теперь есть у нас дома.
Это в корне неправильно - так думать.
Попробуйте вспомнить все матерные, непристойные, табуированные слова, которые вы знаете. Произвольно поставьте их в ряд. Добавьте суффиксов и приставок для экспрессивности. А теперь получившийся текст мысленно добавляйте в каждую мою запись. С подзаголовком «А вот, что я думаю о последних новостях».
Если я вдруг подумаю что-то другое, об этом будет сообщено дополнительно. А пока вот такое у нас статус-кво в общественной и политической.
Давайте я лучше про кошку Опушку напишу.
До сих пор все кошки в нашем доме выглядели примерно так.
Ты приносишь домой кошку и сажаешь ее носом к стене. Спустя какое-то время она разворачивается и садится носом к окну. И сидит так лет пятнадцать-двадцать, после чего превращается в кошачьего ангела и улетает на толстых мохнатых крыльях.
То есть, я привыкла, что кошка - это что-то такое самодостаточное, надмирное и безмятежное. Если это кот, он еще иногда писает на стены.
Они все у нас были рыжими. Мы их называли исключительно по месяцам, в которые они осчастливливали наш дом своим невозмутимым присутствием. Июлька, Август, Апрелька.
Так что серая кошка по имени Опус Магнум - уже была революцией.
Сейчас я передвигаюсь по дому подволакивая ногу, как кандальник, отягченный серым, пушистым и очень кусачим ядром. Ног, которые ходят просто так, без нее, Опушка не понимает.
Швед, который по дряхлости и дееспособности скоро переплюнет Фиделя Кастро, научился резво, по-щенячьи уворачиваться от когтистых оплеух, которые сыплются на него из всех углов квартиры: из-под столов, со стульев и из овощных ящиков, ибо кошка оказалась профессионалом в игре «А давай я как выпрыгну на тебя из засады!».
Ночью она кувыркается по спящим людям и кусает их за носы - единственное, что мы осмеливаемся дерзко выставлять из-под одеял, после того, как одному из нас пришлось залечивать йодом свою филейную часть, которую Опушка поймала и качественно убила во время одной особенно удачной охоты.
Вообще такое ощущение, что у нас не одна, а десять кошек, потому что всюду, куда ты ни бросишь взгляд, ты увидишь гордо вздыбленную трубу хвоста, возбужденно подрагивающего в предвкушении добычи.
Одна из любимых игр: дождаться, когда двуногий положит себе на тарелку пюре с котлетами и занесет над ними вилку. Через миллисекунду в пюре плюхается кошачий зад, в то время как перед страстно хватает тебя лапками за щеки и вылизывает тебе глаз.
Сама киса кушает со скоростью и энергией промышленного пылесоса. Кушает она все - мясо, рыбу, сливки, молоко, печенье, джем, йогурт, бутерброды и куриные кости из помойки. Соответственно, обратный процесс тоже весьма, весьма активен.
Осознав масштаб проблемы, мы вчера заказали 36 килограммов кошачьего сортира. Сегодня тяжело дышащий курьер втащил их по лестнице, и один из грубых членов нашей семьи констатировал их прибытие словами
«Ну все. Теперь ус…ться можно!»
Вот такая радость теперь есть у нас дома.