О приближающемся празднике победы...
В детстве я почти каждое лето проводила у бабушки в Бресте.
Бабушка, вообще-то, была одесситкой. Но непомерная жажда власти и кровожадность мировых лидеров привели к тому, что сначала случилась Первая мировая, потом большевистская революция, а потом между Первой и Второй перерывчик небольшой - подоспела Вторая мировая. И бабушке пришлось всю жизнь петлять, как тому зайцу, чтоб запутать следы и не попасться. В результате этих жизненных маневров моя мама родилась в Ленинграде а я в Бресте. Но сейчас не об этом, а о более позднем периоде - уже об осознанном моём детстве.
В двухэтажном доме на улице Московской жили очень разные люди, такие разные, что Воронья слободка казалась мне списанной с нашего брестского дома.
Жила худая, коротко стриженая и веснущатая Сима, спасшаяся из гетто и болеющая раком, кругленькая и сдобная хохлушка Феня с огромным мужем, имени которого я не помню - она делала потрясающие вареники с вишнями, которыми угощала соседей.
Черноволосая красавица-полька Ванда, рожавшая малышей неизвестно от кого и постоянно кормившая их во дворе красивой белой грудью с голубыми венами: всех, и пятилетних, и трехлетних и грудных. Кажется их, в результате, было четверо. Или пятеро?:)
Жила богатая вдова-генеральша (у нее была квартира с палисадником и десятком кошек), ходившая в шелковом халате с драконами и имевшая сына по имени Ростик, которого мы малыши дразнили Ростик-хвостик, приводя в негодование генеральшу. У них было такое чудо, как магнитофон и периодически двор оглашался звуками зарубежной эстрады.
Жила монументальная тетя Года, которую бабушка велела называть Года Давыдовна. К ней на лето тоже привозили внука Гену, которого она старательно откармливала и он по этой причине был толст и неповоротлив.
И жил в этом дворе одинокий Вася - взрослые определяли его непонятным словом "контуженый". Не знаю чем, но он поразил моё детское воображение настолько, что его лицо я помню до сих пор.
Защитный офицерский китель с блестящими пуговицами и рядами орденских планок, галифе и галоши на босу ногу. Фуражка с красным околышем, черный чуб из-под неё с совершенно белым клоком, желтая в оспинах кожа, коричневые зубы, росшие через один и неизменная папироса.
Он был то ли постоянно пьяным, то ли слегка сумасшедшим и очень добрым: мастерил детям самокаты, сбив вместе несколько досок и прикрутив к ним подшипники - ах, как они гремели несясь по асфальту! Вот такие:
По вечерам Вася выносил на улицу патефон с большой трубой и заводил пластинки: трофейные немецкие вальсы, советские военные марши... Выходила гологрудая Ванда с очередным присосавшимся младенцем, выносили табуретки Феня с мужем, опиралась на штакетник генеральша - все сидели во дворе вокруг Васи с патефоном и о чем-то беседовали.
И еще Вася мастерил тележки для безногих инвалидов войны.
Этого зрелища мне не забыть никогда: половины человеков, сидящих на грубо сбитых тележках с колёсиками из подшипников. В движение они приводились специальными деревянными же колодками, которыми инвалиды отталкивались от земли. На ручки колодок были навёрнуты всякие тряпки, чтобы руки натирались меньше.
Инвалидов привозили к Васе иногда на строительных тачках, иногда приносили на руках, а уезжали они "своим ходом". Они много пили и часто дрались до крови, страшно матерясь при этом. Почти у всех у них на грязных, вонючих пиджаках висели ордена и медали...
С этих самых пор слово "война" для меня не имеет пафоса, а слово "солдат" вызывает в памяти Васю с его тележками для человеческих обрубков. Такой вот парад победы.:(
Бабушка, вообще-то, была одесситкой. Но непомерная жажда власти и кровожадность мировых лидеров привели к тому, что сначала случилась Первая мировая, потом большевистская революция, а потом между Первой и Второй перерывчик небольшой - подоспела Вторая мировая. И бабушке пришлось всю жизнь петлять, как тому зайцу, чтоб запутать следы и не попасться. В результате этих жизненных маневров моя мама родилась в Ленинграде а я в Бресте. Но сейчас не об этом, а о более позднем периоде - уже об осознанном моём детстве.
В двухэтажном доме на улице Московской жили очень разные люди, такие разные, что Воронья слободка казалась мне списанной с нашего брестского дома.
Жила худая, коротко стриженая и веснущатая Сима, спасшаяся из гетто и болеющая раком, кругленькая и сдобная хохлушка Феня с огромным мужем, имени которого я не помню - она делала потрясающие вареники с вишнями, которыми угощала соседей.
Черноволосая красавица-полька Ванда, рожавшая малышей неизвестно от кого и постоянно кормившая их во дворе красивой белой грудью с голубыми венами: всех, и пятилетних, и трехлетних и грудных. Кажется их, в результате, было четверо. Или пятеро?:)
Жила богатая вдова-генеральша (у нее была квартира с палисадником и десятком кошек), ходившая в шелковом халате с драконами и имевшая сына по имени Ростик, которого мы малыши дразнили Ростик-хвостик, приводя в негодование генеральшу. У них было такое чудо, как магнитофон и периодически двор оглашался звуками зарубежной эстрады.
Жила монументальная тетя Года, которую бабушка велела называть Года Давыдовна. К ней на лето тоже привозили внука Гену, которого она старательно откармливала и он по этой причине был толст и неповоротлив.
И жил в этом дворе одинокий Вася - взрослые определяли его непонятным словом "контуженый". Не знаю чем, но он поразил моё детское воображение настолько, что его лицо я помню до сих пор.
Защитный офицерский китель с блестящими пуговицами и рядами орденских планок, галифе и галоши на босу ногу. Фуражка с красным околышем, черный чуб из-под неё с совершенно белым клоком, желтая в оспинах кожа, коричневые зубы, росшие через один и неизменная папироса.
Он был то ли постоянно пьяным, то ли слегка сумасшедшим и очень добрым: мастерил детям самокаты, сбив вместе несколько досок и прикрутив к ним подшипники - ах, как они гремели несясь по асфальту! Вот такие:
По вечерам Вася выносил на улицу патефон с большой трубой и заводил пластинки: трофейные немецкие вальсы, советские военные марши... Выходила гологрудая Ванда с очередным присосавшимся младенцем, выносили табуретки Феня с мужем, опиралась на штакетник генеральша - все сидели во дворе вокруг Васи с патефоном и о чем-то беседовали.
И еще Вася мастерил тележки для безногих инвалидов войны.
Этого зрелища мне не забыть никогда: половины человеков, сидящих на грубо сбитых тележках с колёсиками из подшипников. В движение они приводились специальными деревянными же колодками, которыми инвалиды отталкивались от земли. На ручки колодок были навёрнуты всякие тряпки, чтобы руки натирались меньше.
Инвалидов привозили к Васе иногда на строительных тачках, иногда приносили на руках, а уезжали они "своим ходом". Они много пили и часто дрались до крови, страшно матерясь при этом. Почти у всех у них на грязных, вонючих пиджаках висели ордена и медали...
С этих самых пор слово "война" для меня не имеет пафоса, а слово "солдат" вызывает в памяти Васю с его тележками для человеческих обрубков. Такой вот парад победы.:(