Про купца Морозова в Богородске/Ногинске/Глухово - как кому больше нравится
Назвать фамилию «Морозов» - это не сказать ничего, ибо Морозовых в России миллионы, или сказать очень многое. Сразу возникает ассоциация со знаменитыми купцами-старообрядцами. И это так, но надо еще учитывать, что самих членов этой известной семьи и их потомков более 600 человек, и надо такому случиться, что очень многие из них знаменитые люди. Большинство из них известны своими успехами на ниве ткацкого производства, и по большей части на востоке Подмосковья.
Самые знаменитые, конечно, два Саввы - Васильевич (основатель рода) и Тимофеевич, но многие путают и их. Так, в том же Богородске, открыв ресторан Савва, его создатели были совершенно уверены, что Савва (правда, неизвестно, какой именно из них) и создал здесь свою знаменитую фабрику. Но давайте разберемся.
Семейство Морозовых было действительно огромно, но поначалу было 4 ветви по 4 сыновьям: Елисеевичи (Викуловичи), Захаровичи, Абрамовичи и Тимофеевичи. И вот тот самый Морозов, который жил и действовал в Богородске, а именно Арсений Иванович, относился к ветви второго сына Саввы Васильевича: Захару. Легко запомнить, поскольку в честь него названа платформа Захарово.
Захар был дедом Арсения, получил от отца производство в Богородске, но решил расширяться, и в 1842 г. купил сельцо Глухово и построил фабрики с полным циклом хлопчато-бумажного производства. Арсений продолжил семейное дело. Прадед его Савва так и не научился читать, и ему до смерти помогал вести дела сын Иван, а Арсений, окончив с серебряной медалью реальную Московскую гимназию, свободно владел английским, знал немецкий и понимал французский языки и обучался текстильному делу в Англии.
В 1890 г. он стал управляющим Богородско-Глуховской мануфактурой и углубился в дело с головой.
Арсений Иванович Морозов и его супруга Любовь Степановна Овсянникова
В 1908 г. Арсений Иванович построил Новоткацкую фабрику Глуховской мануфактуры, причем пригласил для ее строительства архитектора А.В Кузнецова, который по сути был основателем российской школы промышленной архитектуры. Он очень активно использовал при строительстве железобетон, металлические конструкции, стекло кафельную плитку, и стиль, в котором он творил, иногда называют "железобетонный модерн".
Фото начала 20 в. с сайта pastvu.com
Корпуса связывали подземные тоннели, для дневного освещения использовались стеклянные фонари на крыше, между которыми на насыпанной земле росла газонная трава.
Это давало и дополнительную теплозащиту зимой, и необходимое увлажнение летом. Мало того, влажный воздух способствовал тому, что нитки не рвались. Первый ремонт был сделан только в 1967 г.! Пишут, что именно на этой фабрике снимали «Светлый путь» с Любовью Орловой.
К концу 19 в. на предприятии работало более 10 тыс. человек, а к 1914 - 15 тысяч.
Для рабочих строили дома, сначала деревянные, потом кирпичные, причем кирпич делали тут же, в Богородске. В домах была коридорная система, общие кухни, кладовые, прачечные, и потом все это использовали советские конструктивисты. Дома были оборудованы канализацией, центральным отоплением и вентиляцией. При этом Морозовы выдавали ссуды на индивидуальное строительство отдельных домов с участками земли особо отличившимся рабочим. А вот нерадивых не любили и от них избавлялись. К примеру, такое произошло с известным «матросом Железняком» - рабочим Анатолием Железняковым: его выгнали с фабрики за пьянство.
Для иностранных специалистов была построена отдельная улица.
В Глухово были построены школы, училища, библиотека, больница, аптека, клуб приказчиков. Причем сейчас школа № 10 (бывшее училище при Богородско-Глуховской мануфактуре) - практически самая красивая школа России. Внутри, к сожалению, не была, фотографии можно посмотреть, например, здесь.
Фото начала 20 в. с сайта pastvu.com
На берегу пруда были разбиты огороды для выращивания овощей. Здесь были и теплицы, в которых разводили помидоры, правда, сначала рабочие их не любили и называли "кимидоры".
Поскольку Морозов перевел рабочих на более короткий рабочий день, то заботился об их досуге и даже построил в Глухово настоящий велотрек с деревянным покрытием, и сюда приезжали тренироваться велосипедисты из Москвы - там велотрека еще не было. Сейчас здесь стадион «Знамя». А до 2018 г. еще стояли морозовские трибуны.
И, конечно, как старообрядец, Морозов жертвовал средства на строительство храмов, в том числе построил церковь пророка Захарии и великомученицы Евдокии в Богородске,
Фото начала 20 в. с сайта pastvu.com
и на другие церковные нужды: книги, старообрядческий журнал, учебники Закона Божьего для старообрядческих школ. А еще он содержал любительский старообрядческий хор (около 300 человек), который был известен на всю Россию и пел не только в храмах, но и в светских концертных залах обеих столиц. Морозов и сам хорошо пел. Ноты были записаны крюковой грамотой, а в 1908 г. песнопения были записаны на грампластинки.
Пока читала про Морозова, нашла вот что.
2 декабря 1916 года американский еженедельный журнал Collier’s Weekly опубликовал статью Артура Рула «A Russian cotton king» с некоторым подзаголовком «Где встречаются феодализм и промышленная революция». В августе 1916 года он приехал через Англию и Швецию в Россию, был в Петрограде, Киеве, Москве, на фронте, в результате написал книгу «Белые ночи и другие русские впечатления», изданную в Нью-Йорке в 1917 году с его собственными фотографиями. Одной из глав этой книги как раз и стала статья в Collier’s Weekly о том, что для нас самое интересное - о его встречах с Морозовыми и не менее важное - о его пребывании в Глухове, на фабриках Богородско-Глуховской мануфактуры.
Почитайте, это, правда, очень интересно.
Для себя в 1908 г. Морозов заказал тому же Кузнецову построить ему одноэтажный дом. Дети уже были взрослые, и жили отдельно - в доме рядышком, где сейчас гостиница.
Фото начала 20 в. с сайта pastvu.com
А в кузнецовском доме жил Арсений Иванович с женой.
Правда, после революции Арсения Ивановича выгнали из его дома, но оставили на свободе - заступились за него рабочие. Жил он теперь возле построенной им же церкви св.Захария. Какое-то время он даже работал на фабрике, но не смог долго это делать, видя, что творится с его детищем. Из 3500 станков теперь действовало только 200.
Умер Морозов в 1932 г. и был похоронен на Рогожском старообрядческом кладбище. Могила его теперь утрачена, и есть версия, что могильный камень был перенесен на могилу дрессировщика Владимира Дурова.
А Глуховская мануфактура проработала все советское время, и развалилась, наверное, в 90-е годы. Толком про этот период ее жизни ничего не нашла(
И сейчас на пафосном сайте под названием «Глуховская мануфактура» действует обычный офисный центр, и нет никакого слова «фабрика», а только: «уникальный архитектурный имущественный комплекс, который представляет собой разноуровневые здания площадью более 40 000 кв.м.». Ну хоть не снесли, и то ладно.
Собственно, в этой статье я собиралась рассказать вам про усадьбу Арсения Морозова, но про него самого оказалось настолько интересно, что до дома я не дошла. Ну, в следующий раз тогда)