Что вы знаете про детские лагеря. Часть 3. Начальство.
Дисклеймер: Не устану повторять, что не хочу никого очернять, поливать говном и обесценивать прожитые почти восемь лет. Я вас всех по-прежнему люблю и ценю. Я не люблю структуры, которые превратили детский отдых в средство наживы. И ебанутых начальников. Это да. А людей, которых подарил лагерь, очень люблю. Некоторых так даже чересчур.
Я наконец-то дозрела до третьей части. Не думала, что рассказ об этой жизни будет даваться так тяжело. Сначала планировалось, что будет смешно. В этой части пока вроде получилось.
Настало время более предметно поговорить о начальстве. У меня вообще сложные отношения с этой прослойкой населения, мне с ними не везло никогда. И характер у меня говнистый, так что и шансов на дружбу не было. Меня очень сложно нагнуть. Это я сейчас без хвастовства говорю, сложно, потому что я буду пиздеть до последнего, даже если не права. И потому что у меня в голове отсутствуют тормоза и хоть какой-то ограничитель для языка. Из этого вообще всегда вытекали все мои проблемы.
Как-то больше всегда везло на адекватный "второй состав" - замы всякие, завучи, начальники отделов. Так и здесь получилось. И давайте-ка я вам сначала нарисую пищевую цепочку лагеря, чтобы было понятно.
Вожатый - самое нижнее и бесправное звено цепочки. Работает за всех, еду и идею. Право голоса имеет весьма условное. Ему может ввалить пиздюлей кто угодно, за любой косяк, хоть горничная, хоть служба безопасности, хоть родители. И старшие вожатые, конечно, вкупе с начальником лагеря. И все этим активно занимаются. Но, как ни парадоксально, на вожатых всё держится. Съебут вожатые - остановится жизнь лагеря.
Старшие вожатые - прав имеют немного побольше, могут как раз ввалить пиздюлей вожатым. Но делают это после того, как сами бывают опиздюлены более важным руководством, за вожатские косяки. Пашут не меньше вожатых.
Начальник лагеря - не стоит заблуждаться насчёт неебической важности этого лица. Прав он имеет на полкопья больше, чем старшие вожатые и обычно эти права выражаются только тем, что у него есть печать и право подписи неебически важных документов навроде утверждения меню или в какой цвет покрасить скамейки. А, ещё закупает и выдаёт старшим вожатым три простых карандаша, тетрадь в линеечку и ластик канцтовары для детского творчества и оформления отрядных уголков. От вопросов, как растянуть на 21 день один ватман, 12 фломастеров и шестицветную гуашь, отмахивается и посылает в жопу. Может раздавать пиздюлей вожатым и старшим вожатым, но и сам регулярно опиздюливается генеральным директором.
Заместитель генерального директора - почти самый главный человек. Обычно жена/муж/дочь/сын/внук/сват/золовка/деверь/шурин генерального директора. Но не всегда. Иногда заместитель генерального директора - как раз самый главный, а...
генеральный директор - "говорящая голова", которой платят большую денюшку за то, что он однажды сядет, потому что кто-то другой хочет себе денюшку ещё больше. И уж точно сядет, если в лагере что-то случится с каким-нибудь ребёнком или детьми, но на моей памяти, слава Джа, ничего серьёзного не случалось. Все только блюют каждый год. Ну или беременеют.
Пока работала, случилось у меня в разных лагерях две начальницы. Одна - типичный совдеповский руководитель. Знакомство с ней прошло прекрасно, мы друг другу очень понравились (нет). Она меня ужасно возлюбила, поила кофейком и благодарила за то, что я привезла ей таких замечательных, таких прекрасных, таких восхитительных, таких умных, таких красивых, таких с нимбом над головой вожатых. И лето понеслось.
С третьего дня стало понятно, что МарьИванна разговаривает только ором и таким матом, что меня зависть брала. При том, что я такие трехэтажные конструкции умею закладывать, зэки бы от зависти удавились.
А еще прелесть была в том, что она, 40летняя и, кхм, крупная дама (за 120 кг, даже передвигалась уже с трудом), лютой ненавистью ненавидела всех девушек моложе 50. А у нее под началом была я и два моих коллеги, красивых, юных, подтянутых парня. И как же она меня возненавидела, божжжечки.Я отгребала за все грехи человечества. Судя по всему, убийство Кеннеди, распятие Христа и распространение СПИДа в Северной Африке, было исключительно на моей совести.
Работы было навалено до ушей и с горкой. Когда я поздноночью возвращалась к себе в комнату, очень хотелось только немедленно упасть и слиться с ландшшафтом. А потом она могла меня поднять в 3 часа ночи и отправить поливать клумбы, распускала дикие сплетни. Одна, особенно красочная, заключалась в том, что она позвонила руководству нашего педотряда и сообщила, что "эту вашу Тату по вечерам из лагеря забирают какие-то хачи на чёрном БМВ." Мы с друзьями не могли проораться, когда об этом узнали. Больше всех ржал вожатый-азербайджанец Мамед, который очень жалел, что у него нет бэхи, предложил найти и реально куда-нибудь меня увезти вечером, чтоб хоть поугорать.
Как-то раз из лагеря сбежало четыре пиздюка-детдомовца. Естественно, у нас ночует полиция, мальчики-вожатые и физруки прочёсывают территорию города, а мне начальница даёт задание прошерстить все фотки лагерного фотографа с мероприятий, чтобы найти кадры с этими пиздюками и вставить в ориентировки.
Три часа ночи. Пять тысяч фотографий. Заёбанная я приношу начальнице четыре фотографии и слышу: "Ты ебанутая? У меня есть их паспорта, зачем мне фотки".
Дальнейшее помню смутно. Помню, что я пришла в комнату, где сидели два моих коллеги-парня и подруга, с которой я жила. Они утверждают, что у меня зазвонил телефон, я увидела, что звонит начальница и, без лишних слов, разъебала телефон об пол. Один из мальчиков, Вадимка-шутник ахахаха остановись как смешно боже мой не могу, заржал и сказал, что я слишком близко всё принимаю к сердцу. Дальше очевидцы утверждают, что я подняла на него глаза и сказала "Сейчас я разъебу тебе лицо, так же, как этот телефон". Я этого не помню, но Вадимка, после этого пару дней называл меня на "вы" и шёпотом рассказывал, что слышит звон стальных яиц, когда я иду по улице. До сих пор старается меня не раздражать.
Кукушечку Марь Иванне в итоге отбило напрочь, когда я, терпеть не наученная, вконец заколебалась и сказала, что она мразь, и не пошла бы она нахер, и я увольняюсь. Тогда в меня полетел степлер, а потом чашка с кофе. Мои коллеги мальчики охренели окончательно, помогли собрать вещи и отправили оттуда.
Второй случай - вообще песня. В другом лагере начальница с маниакально-депрессивным психозом. Так как она медик, то вертела она на хую медобследования и работала себе восхитительно. Там вообще клиника. Ей под 70 и она ебанутая. Так как это гендиректор, а я была просто старшая вожатая, пересекались мы, дайбох, два раза в лето и жили прекрасно, не зная друг о друге. А тут понадобилось выяснить, с какого же это обвислого Мерлина нам вдвое понизили зарплату (а чтоб вы понимали, з\п старшего вожатого в лагере редко превышает 14-15 т.р.), и отправили меня, как самую адекватную (ахаха) и дипломатичную (ахаха два раза). Сказали, что уж я-то смогу найти общий язык со змеёй. Всё-таки родственник.
И вот захожу я к этой, пусть будет Татьяне Ивановне, она меня сажает за стол, наливает кофеек, вручает булочку (вкусная!) и говорит, цитирую: "Ну и хуле вам еще надо, оглоедам?"
Необходимо пояснить, что она руководит большим детским центром, с оборотом детей по пять тыщ в смену. Вожатые работают 24 часа в сутки, а зарплата вожатого редко выше шести тысяч.
Я роняю челюсть в тапки. Собираю остатки мыслей, выбитые этим вступительным словом и говорю, что нас, дескть, такое положение дел не устраивает, мы конечно свою работу любим, но бесплатно ловить малолетних девиц-пионерок на курортных улицах по ночам со всякими колоритными дядями, отбирать бухло у подростков и постоянно тусить с ПДНщиками, потому что пионеры опять дули шмаль, это, ну вообще невесело. Давайте, говорю я, будем адекватными людьми, и не будем понижать нам з\п, а то мы расстроимся и уедем, а найти новый педотряд в июле у вас шансов меньше, чем вероятность того, что Фёдор Емельяненко - гей. Минус бесконечность.
Ответом на это мне была полетевшая в голову чашка (бля, вот любят эти ебнутые посудой раскидываться) и ор "Ах ты, пигалица малолетняя, еще указывать мне будешь? Вы с Ивановой {коллега моя, тож старшая вожатая} обе - бляди рыжие!". Даже обидно за Иванову стало. Она ж не рыжая.
После этого она поднимается и похоже идет меня душить. А она ж, блядь, может. И пойди потом докажи, что это 70-летняя тщедушная миллиардерша задушила рыжую блядь подчинённую. Ещё и напишут, что я на неё бросилась с кинжалом работы грузинского мастера 14 века, который до этого украла из музея имени Ираклия Циргвавы в Тбилиси за три месяца до этого.
Я, ища жопою дверь, говорю: "Татьяна Ивановна, я дико извиняюсь, но мы с Ивановой нахуй увольняемся. И вожатых забираем". После этого она визжит и запускает в меня еще что-то стеклянное и это стеклянное разбивается об дверь за которую я уже выскочила и сделала оттуда ноги ОЧЕНЬ БЫСТРО.
Что-то разбитое об дверь я посчитала подписью на своём прошении об увольнении и ночью уже ехала в поезде домой. Много думала. Ещё год после этого работала, кстати. Но уже на последнем издыхании.
Пока ехала, вспоминала, как в том же лагере за пару лет до этого, был начальник лагеря. Хороший дядька, но тоже ебнутый. Они все припизднутые чуть, ответственность давит. Однажды я пришла к нему поставить печать на какую-то бумажку. Он поставил, а дальше произошёл следующий диалог:
- Таточка, а почему на пляже буйки некрашеные?
- Иван Иваныч, я не знаю [а сама думаю "бляяя, поехал дяденька. Как бы свалить-то побыстрее"]
повисает пауза. Иван Иваныч смотрит в пространство. Мне плохеет, я вполголоса прощаюсь и быстренько пытаюсь нашарить дверь. И тут мне в спину несется:
- ДА ПОТОМУ ЧТО ВЫ ВСЕ, ШЛЮХИ, ХХХУЙ ЗАБИЛИ!
Взаимосвязь меня и некрашеных буйков не установлена по сей день. Как и то, почему начальство так и норовит записать меня в бляди или шлюхи. А вот личность ребёнка, который через 15 минут после этого пописал с балкона и попал на лысину Иван Иваныча, очень даже установлена. Может надо было ему на шоколадку скинуться?
Я наконец-то дозрела до третьей части. Не думала, что рассказ об этой жизни будет даваться так тяжело. Сначала планировалось, что будет смешно. В этой части пока вроде получилось.
Настало время более предметно поговорить о начальстве. У меня вообще сложные отношения с этой прослойкой населения, мне с ними не везло никогда. И характер у меня говнистый, так что и шансов на дружбу не было. Меня очень сложно нагнуть. Это я сейчас без хвастовства говорю, сложно, потому что я буду пиздеть до последнего, даже если не права. И потому что у меня в голове отсутствуют тормоза и хоть какой-то ограничитель для языка. Из этого вообще всегда вытекали все мои проблемы.
Как-то больше всегда везло на адекватный "второй состав" - замы всякие, завучи, начальники отделов. Так и здесь получилось. И давайте-ка я вам сначала нарисую пищевую цепочку лагеря, чтобы было понятно.
Вожатый - самое нижнее и бесправное звено цепочки. Работает за всех, еду и идею. Право голоса имеет весьма условное. Ему может ввалить пиздюлей кто угодно, за любой косяк, хоть горничная, хоть служба безопасности, хоть родители. И старшие вожатые, конечно, вкупе с начальником лагеря. И все этим активно занимаются. Но, как ни парадоксально, на вожатых всё держится. Съебут вожатые - остановится жизнь лагеря.
Старшие вожатые - прав имеют немного побольше, могут как раз ввалить пиздюлей вожатым. Но делают это после того, как сами бывают опиздюлены более важным руководством, за вожатские косяки. Пашут не меньше вожатых.
Начальник лагеря - не стоит заблуждаться насчёт неебической важности этого лица. Прав он имеет на полкопья больше, чем старшие вожатые и обычно эти права выражаются только тем, что у него есть печать и право подписи неебически важных документов навроде утверждения меню или в какой цвет покрасить скамейки. А, ещё закупает и выдаёт старшим вожатым три простых карандаша, тетрадь в линеечку и ластик канцтовары для детского творчества и оформления отрядных уголков. От вопросов, как растянуть на 21 день один ватман, 12 фломастеров и шестицветную гуашь, отмахивается и посылает в жопу. Может раздавать пиздюлей вожатым и старшим вожатым, но и сам регулярно опиздюливается генеральным директором.
Заместитель генерального директора - почти самый главный человек. Обычно жена/муж/дочь/сын/внук/сват/золовка/деверь/шурин генерального директора. Но не всегда. Иногда заместитель генерального директора - как раз самый главный, а...
генеральный директор - "говорящая голова", которой платят большую денюшку за то, что он однажды сядет, потому что кто-то другой хочет себе денюшку ещё больше. И уж точно сядет, если в лагере что-то случится с каким-нибудь ребёнком или детьми, но на моей памяти, слава Джа, ничего серьёзного не случалось. Все только блюют каждый год. Ну или беременеют.
Пока работала, случилось у меня в разных лагерях две начальницы. Одна - типичный совдеповский руководитель. Знакомство с ней прошло прекрасно, мы друг другу очень понравились (нет). Она меня ужасно возлюбила, поила кофейком и благодарила за то, что я привезла ей таких замечательных, таких прекрасных, таких восхитительных, таких умных, таких красивых, таких с нимбом над головой вожатых. И лето понеслось.
С третьего дня стало понятно, что МарьИванна разговаривает только ором и таким матом, что меня зависть брала. При том, что я такие трехэтажные конструкции умею закладывать, зэки бы от зависти удавились.
А еще прелесть была в том, что она, 40летняя и, кхм, крупная дама (за 120 кг, даже передвигалась уже с трудом), лютой ненавистью ненавидела всех девушек моложе 50. А у нее под началом была я и два моих коллеги, красивых, юных, подтянутых парня. И как же она меня возненавидела, божжжечки.Я отгребала за все грехи человечества. Судя по всему, убийство Кеннеди, распятие Христа и распространение СПИДа в Северной Африке, было исключительно на моей совести.
Работы было навалено до ушей и с горкой. Когда я поздноночью возвращалась к себе в комнату, очень хотелось только немедленно упасть и слиться с ландшшафтом. А потом она могла меня поднять в 3 часа ночи и отправить поливать клумбы, распускала дикие сплетни. Одна, особенно красочная, заключалась в том, что она позвонила руководству нашего педотряда и сообщила, что "эту вашу Тату по вечерам из лагеря забирают какие-то хачи на чёрном БМВ." Мы с друзьями не могли проораться, когда об этом узнали. Больше всех ржал вожатый-азербайджанец Мамед, который очень жалел, что у него нет бэхи, предложил найти и реально куда-нибудь меня увезти вечером, чтоб хоть поугорать.
Как-то раз из лагеря сбежало четыре пиздюка-детдомовца. Естественно, у нас ночует полиция, мальчики-вожатые и физруки прочёсывают территорию города, а мне начальница даёт задание прошерстить все фотки лагерного фотографа с мероприятий, чтобы найти кадры с этими пиздюками и вставить в ориентировки.
Три часа ночи. Пять тысяч фотографий. Заёбанная я приношу начальнице четыре фотографии и слышу: "Ты ебанутая? У меня есть их паспорта, зачем мне фотки".
Дальнейшее помню смутно. Помню, что я пришла в комнату, где сидели два моих коллеги-парня и подруга, с которой я жила. Они утверждают, что у меня зазвонил телефон, я увидела, что звонит начальница и, без лишних слов, разъебала телефон об пол. Один из мальчиков, Вадимка-шутник ахахаха остановись как смешно боже мой не могу, заржал и сказал, что я слишком близко всё принимаю к сердцу. Дальше очевидцы утверждают, что я подняла на него глаза и сказала "Сейчас я разъебу тебе лицо, так же, как этот телефон". Я этого не помню, но Вадимка, после этого пару дней называл меня на "вы" и шёпотом рассказывал, что слышит звон стальных яиц, когда я иду по улице. До сих пор старается меня не раздражать.
Кукушечку Марь Иванне в итоге отбило напрочь, когда я, терпеть не наученная, вконец заколебалась и сказала, что она мразь, и не пошла бы она нахер, и я увольняюсь. Тогда в меня полетел степлер, а потом чашка с кофе. Мои коллеги мальчики охренели окончательно, помогли собрать вещи и отправили оттуда.
Второй случай - вообще песня. В другом лагере начальница с маниакально-депрессивным психозом. Так как она медик, то вертела она на хую медобследования и работала себе восхитительно. Там вообще клиника. Ей под 70 и она ебанутая. Так как это гендиректор, а я была просто старшая вожатая, пересекались мы, дайбох, два раза в лето и жили прекрасно, не зная друг о друге. А тут понадобилось выяснить, с какого же это обвислого Мерлина нам вдвое понизили зарплату (а чтоб вы понимали, з\п старшего вожатого в лагере редко превышает 14-15 т.р.), и отправили меня, как самую адекватную (ахаха) и дипломатичную (ахаха два раза). Сказали, что уж я-то смогу найти общий язык со змеёй. Всё-таки родственник.
И вот захожу я к этой, пусть будет Татьяне Ивановне, она меня сажает за стол, наливает кофеек, вручает булочку (вкусная!) и говорит, цитирую: "Ну и хуле вам еще надо, оглоедам?"
Необходимо пояснить, что она руководит большим детским центром, с оборотом детей по пять тыщ в смену. Вожатые работают 24 часа в сутки, а зарплата вожатого редко выше шести тысяч.
Я роняю челюсть в тапки. Собираю остатки мыслей, выбитые этим вступительным словом и говорю, что нас, дескть, такое положение дел не устраивает, мы конечно свою работу любим, но бесплатно ловить малолетних девиц-пионерок на курортных улицах по ночам со всякими колоритными дядями, отбирать бухло у подростков и постоянно тусить с ПДНщиками, потому что пионеры опять дули шмаль, это, ну вообще невесело. Давайте, говорю я, будем адекватными людьми, и не будем понижать нам з\п, а то мы расстроимся и уедем, а найти новый педотряд в июле у вас шансов меньше, чем вероятность того, что Фёдор Емельяненко - гей. Минус бесконечность.
Ответом на это мне была полетевшая в голову чашка (бля, вот любят эти ебнутые посудой раскидываться) и ор "Ах ты, пигалица малолетняя, еще указывать мне будешь? Вы с Ивановой {коллега моя, тож старшая вожатая} обе - бляди рыжие!". Даже обидно за Иванову стало. Она ж не рыжая.
После этого она поднимается и похоже идет меня душить. А она ж, блядь, может. И пойди потом докажи, что это 70-летняя тщедушная миллиардерша задушила рыжую блядь подчинённую. Ещё и напишут, что я на неё бросилась с кинжалом работы грузинского мастера 14 века, который до этого украла из музея имени Ираклия Циргвавы в Тбилиси за три месяца до этого.
Я, ища жопою дверь, говорю: "Татьяна Ивановна, я дико извиняюсь, но мы с Ивановой нахуй увольняемся. И вожатых забираем". После этого она визжит и запускает в меня еще что-то стеклянное и это стеклянное разбивается об дверь за которую я уже выскочила и сделала оттуда ноги ОЧЕНЬ БЫСТРО.
Что-то разбитое об дверь я посчитала подписью на своём прошении об увольнении и ночью уже ехала в поезде домой. Много думала. Ещё год после этого работала, кстати. Но уже на последнем издыхании.
Пока ехала, вспоминала, как в том же лагере за пару лет до этого, был начальник лагеря. Хороший дядька, но тоже ебнутый. Они все припизднутые чуть, ответственность давит. Однажды я пришла к нему поставить печать на какую-то бумажку. Он поставил, а дальше произошёл следующий диалог:
- Таточка, а почему на пляже буйки некрашеные?
- Иван Иваныч, я не знаю [а сама думаю "бляяя, поехал дяденька. Как бы свалить-то побыстрее"]
повисает пауза. Иван Иваныч смотрит в пространство. Мне плохеет, я вполголоса прощаюсь и быстренько пытаюсь нашарить дверь. И тут мне в спину несется:
- ДА ПОТОМУ ЧТО ВЫ ВСЕ, ШЛЮХИ, ХХХУЙ ЗАБИЛИ!
Взаимосвязь меня и некрашеных буйков не установлена по сей день. Как и то, почему начальство так и норовит записать меня в бляди или шлюхи. А вот личность ребёнка, который через 15 минут после этого пописал с балкона и попал на лысину Иван Иваныча, очень даже установлена. Может надо было ему на шоколадку скинуться?