(no subject)
Мои мальчики выросли и стали совсем взрослые. Они улыбаются на фотографиях, смотрят из-за очков, детей, обнимающих жен и лет. Они взрослые дядьки, которые имеют подчиненыз, автомобиль и свое мнение про все на свете.
Некоторые уже даже лысые, многие потерявшие грацию и легкий бег, обжигавшиеся и терявшие,заострившиеся и принявшие свою настоящую форму как камушки в прибрежной волне, укатанные, гладкие, ровные, ставшие, чем и должны.
И все равно, что-то остается, от того самого, пятнадцати-, семнадцати-, давдцатилетнего. Который был открытый до нутра, раскаленный от собственных желаний и всего того, что еще только произойдет, только только начинающий быть. Задыхающийся от свобод и надежд. Что-там в глазах, которые, как ни крути, зеркало. Что-то точно такое же.
Миня, ты был прав, все наши любови большие и маленькие остаются с нами насовсем. Где-то там под тонкой перепонкой они живые и трепетные. Можно закрыть глаза и прислушаться. Дотронуться нельзя...
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Некоторые уже даже лысые, многие потерявшие грацию и легкий бег, обжигавшиеся и терявшие,заострившиеся и принявшие свою настоящую форму как камушки в прибрежной волне, укатанные, гладкие, ровные, ставшие, чем и должны.
И все равно, что-то остается, от того самого, пятнадцати-, семнадцати-, давдцатилетнего. Который был открытый до нутра, раскаленный от собственных желаний и всего того, что еще только произойдет, только только начинающий быть. Задыхающийся от свобод и надежд. Что-там в глазах, которые, как ни крути, зеркало. Что-то точно такое же.
Миня, ты был прав, все наши любови большие и маленькие остаются с нами насовсем. Где-то там под тонкой перепонкой они живые и трепетные. Можно закрыть глаза и прислушаться. Дотронуться нельзя...
Посмотреть на Яндекс.Фотках