Рождение химеры
Оригинал взят у evo_lutio в Рождение химеры
Судя по тому, что пост про химеру свободной любви провисел полдня в топе на первом месте, но в комментариях почти никто ничего вразумительного не написал, химера всем интересна, но почти всем непонятна.
С непониманием темы химер (как их ни назови) связано, кстати, много проблем. Например, такая проблема, как неуважение к чужим традициям. Или обратная проблема, убежденность, что все, что угодно из чужой традиции можно взять и просто так перенести в свою.
Ведь что такое химера? Голова льва, туловище козы, хвост змеи. Возможны варианты. Существо подобного рода чаще всего нежизнеспособно, как нежизнеспособно простое соединение разных традиций в одну бессмысленную смесь.
Приведу самый простой пример. Допустим, современная москвичка совершает экзотическое турне по племенам экваториальных островов, где женщинам принято ходить с обнаженной грудью. Ей так нравится эта идея, что, вернувшись домой, она тоже начинает ходить везде с обнаженной грудью. Фишка в том, что в Москве в 2015 году это воспринимается совсем иначе. Ее на всякий случай увольняют с работы (никто не хочет рисковать, заподозрив у нее шизофрению, несмотря на то, что она не пилот самолета, и тем не менее), жених уходит от нее (решив, что эксгибиционистка - это не то, на ком он хотел бы жениться,), родители начинают жаловаться на резкое ухудшение самочувствия (они-то надеялись, что вырастили адекватную дочь), полиция города рассматривает ее появление в общественных местах как хулиганство. Только кормящим матерям разрешено обнажать грудь в общественных местах, у всех остальных такая демонстрация рассматривается как сексуальный эпатаж. Психиатр заподозрит у такой девушки какое-то расстройство и на 90% окажется прав.
Можно ли на основании этого сделать вывод, что в экваториальном племени очень свободные нравы, раз их обычай воспринимается нами как безумие? Совершенно необязательно. Их ограничения могут быть намного больше, их жизнь может напоминать жестко расписанный ритуал, где никто не имеет права нарушить ни одно правило. Однако, обнаженная грудь в этом племени не является сексуальным символом, не означает никакой интимности, не выражает никакого эпатажа, это то, что принято и не несет никакого особого смысла, замечается не больше, чем наши обнаженные уши. Если же мы попробуем оторвать символ от культуры и перенести его в другую культуру, мы не сможем избавить его от той смысловой нагрузки, которую он в этой другой культуре приобретет. И толковать его будут совсем иначе.
Можно ли оторвать от вещей все смыслы, оборвать все символические связи, и воспринимать вещь как вещь в себе, независимо ни от чего? Нет, это невозможно. Это значило бы полностью нарушить человеческое мышление и жить в мире предметов без названия и смысла. То есть, собственно, прекратить существование разума как такового.
Посмотрим теперь, как рождается химера свободной любви.
Допустим, культура, в которой уже существует нуклеарная семья, есть запрет на промискуитет, особенно женский, дабы сохранять нерушимость брачных уз, то есть привязанность женщины к отцу ее детей, по какой-то причине (обычно это происходило в силу колонизации) терпит влияние менее развитой культуры, в которой все еще существует некоторый промискуитет, уже ограниченный экзогамией или периодами агамии, то есть такой сексуальный порядок, при котором люди сношаются с кем хотят, но только не с членами своего рода и только в определенное время, в оргаистическом состоянии. В Библии есть очень много указаний на попытки подобного смешения культур и строгие наказы Моисея не впитывать подобные обычаи. Уже упомянутый мною Питирим Сорокин находит это быстрое смешение в Греции в период упадка, в Риме во время его разложения и во все моменты, которые бы Лев Гумилев называл вырождением этноса.
Почему то, что хорошо и плодотворно для первобытной культуры, разлагает более развитую? Более развитая культура характерна тем, что в ней уже появилось много социальных связей и институтов, недоступных более примитивной культуре. Поэтому сексуальность в ней несет совершенно другой смысл. Из-за того, что на протяжении многих поколений в такой культуре закреплялась нуклеарная семья, секс является инструментом, с помощью которого создаются глубокие, эксклюзивные связи, в идеале неразрывные. Можно сказать, что секс в нуклеарной культуре становится инструментом импринтинга, то есть способом склеивания двух индивидов в одно существо. Человек рожденный и сформированный в этой культуре, получает мозг, снабженный системой рычагов, которых нет у человека промискуитетной культуры. Их нет на физическом уровне, в мозгу в этом самом месте - ни одной нейронной связи. Для последнего секс вообще никак не связан с понятием семьи, в его семье - экзогамия, то есть запрет на секс внутри семьи, он сношается только с малознакомыми людьми, секс никак не связан с близостью, а близость - с сексом. Полный разрыв.
Для экзогамного человека мысль спать рядом с сексуальным партнером и питаться с ним из одного котла вызывает отвращение и страх. У него табу на близкородственный секс, а спать и питаться рядом он может только с близкими родственниками, иных вариантов он не знает и знать не хочет, отвращение предохраняет его от этой химеры. Поэтому ему кажется отвратительным обычай нуклеарных семей - спать рядом с женами и делить с ними пищу и кров, такой обычай может вызывать у него брезгливость.
А женщина из нуклеарной культуры, еще не разрушенной сексуальной революцией, испытывает отвращение при мысли заниматься сексом с чужаком, с тем, с кем противно делить постель и еду. Для нее это абсолютно немыслимо, а если она вынуждена это делать, она чувствует себя изнасилованной, оскверненной и надруганной. Это ее защита от химеры.
И представьте себе химеру, которая возникает при соединении этих двух культур, но не путем постепенной эволюции, а стихийно. Представитель первой культуры, начав жить совместно с сексуальным партнером, будет постоянно ощущать себя нарушающим табу, совокупляющимся с собственной матерью, сестрой, либо делящим хлеб с врагом. Он вполне может обезуметь при такой стрессовой нагрузке, не так ли? Ему будет легче просто перестать заниматься сексом с таким человеком, чтобы не испытывать раздрай.
Представитель второй культуры, начав заниматься сексом с незнакомыми людьми, будет чувствовать себя растлителем и клятвопреступником. Недаром Маркиз де Сад с описания разврата так быстро переключался на богохульство и преступления. Да и других подобных писателей буквально сносило в сторону отрицания всех норм. Переступая через одно табу, человек ощущает все остальные табу тоже бессмысленными. Именно этого всегда боятся консерваторы, и они во многом правы.
В этом как раз и объяснение того, почему набравшие силы химеры так быстро разлагают общество. Они отбирают те социальные связи и устои, которые уже сложились, а новых не дают, поскольку настоящая живая связь может сформироваться только в процессе созидания. Иное дело, когда влияние одной культуры на другую постепенно. Такое влияние может обогатить, поскольку будет органично вписывать новое, без потери того важного, что в этой культуре есть.
Как выглядит обогащающее влияние?
Прежде всего следует учесть, что когда общество (или человек) совершает движение по пути развития, он не только приобретает, но и утрачивает что-то, и поэтому обращение к истокам почти всегда обогащает, позволяет вдохнуть глоток чистого воздуха. Кроме того, адаптировавшись к какой-то модели, и общество и человек могут в ней законсервироваться, то есть утратить способность к движению. Это обратная крайность от революции: можно ломать и отрицать старые законы, можно превратить законы в мертвую догму, не дающую возможности развиваться. Эволюция - это нечто посередине. Это возможность движения, экспериментов, поисков, без ломки всех устоев сразу, без нарушения собственной структуры.
Принцип "мы старый мир разрушим до основания, а затем, мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем" - это типичный подростковый бунт, происходящий от недостатка опыта и избытка амбиций. Родители чем-то не угодили, у них есть и объективные недостатки, и те, которые мерещатся инфантильному сознанию, и поэтому их опыт отвергается, их авторитет обесценивается, их взгляды высмеиваются или презираются. Вот он, этот 15-летний царь мира, у него нет профессии и он ничего не умеет делать, но ему кажется, что ничего делать и не надо, само все сделается, главное разрушить все старое, подчистую, и тут же на этом месте вырастет новое, лучшее. Понятно, что потом, ползая по обломкам, этот царь будет пытаться создать хоть что-то жизнеспособное, но получаться будут одни химеры, пока он не перестанет изобретать велосипед и не начнет скромно учиться у предшественников.
Вот обучение и овладение навыками - это и есть тот самый процесс, который позволяет обогащать свою культуру или свою личность чужим влиянием, но не дает появиться химере. Учиться - это значит встраивать чужое в собственную схему, вносить что-то новое для эффективности существующего. Иногда новое - это хорошо забытое старое. То есть так называемая "примитивная культура" если она достаточно живая, динамичная, может обогатить более развитую, но уже законсервированную, переставшую развиваться, новыми импульсами развития. Главное не впадать в крайность и не начать менять шило на мыло, разрушать все то, что всего лишь немного закостенело.
Попробуем перенести это на отношения пары и посмотреть, как выглядит химера свободной любви.
Общий принцип правильного, нехимерического смешивания - новое должно сохранить все преимущества старого, ничего не утратив. То есть близость, доверие и единство в паре должны сохраняться или даже расти. Свобода должна способствовать расширению возможностей, а не увеличению дистанции. Как правило, такая свобода весьма невелика и почти никогда не включает в себя секс с третьими лицами.
Многие из людей, которые утверждают, что секс на стороне позволяет им любить свою половинку больше, имеют сильную диссоциацию сексуальных и любовных чувств, поэтому испытывают благодарность партнерше за возможность сидеть на двух стульях. Чаще же такие люди называют любовью дружбу, родственную теплоту, то есть вообще не представляют себе, что такое сильное любовное чувство.
Самая безопасная химера - это когда встречаются два человека с диссоциацией любви и секса (см. Мужской баг который бывает не только у мужчин, но у мужчин чаще), то есть люди, подобные члену экзогамной семьи, который не может заниматься с родственником, а любимый человек для него всегда родственник. Такие люди, в силу своего расстройства, могут жить с химерой и это будет для них меньшее зло. Особенно, если они научатся с этой химерой обращаться.
Также химера достаточно безопасна, когда люди разлюбили друг друга или никогда не любили, но сохраняют нежную дружбу и не хотят расставаться из-за детей или общих дел. В этом случае они тоже могут создать химеру, и это может быть для них меньшее зло, при определенной дрессировке химеры.
К сожалению, в этих ситуациях оба партнера редко бывают синхронно, то есть исключительно редко оба имеют диссоциацию любви и секса одной и той же степени, чаще диссоциацию имеет один. И дружеские чувства к другому вместо любовных может испытывать один, тогда как второй - любовь. В этом случае химера может быть опасна, причем не только для того, кто вынужден подстраиваться под свободу другого, но и для того, под кого подстраиваются. Чем это опасно, я как-нибудь расскажу.
Что касается, нехимерического смешивания свободы и любви, над которым многие гадали в комментариях к прошлому посту, это смешивание почти всегда связано с игрой. Игра - главный секрет сознательного изменения, о чем бы речь ни шла. Вообще эффективное обучение и развитие каких-то новых навыков всегда связано с созданием игрового пространства, даже когда речь идет о серьезном обучении. Мысль о том, что любое изменение проще вносить, если сначала создается некое искусственное пространство, в котором человек осваивает новый навык, принадлежит прекрасному психологу Георгию Щедровицкому, развившему идею Курта Левина о "разморозке-изменении-заморозке". Не всякое пространство может быть питательным для развития новых навыков, а только по-настоящему игровое, то есть заражающее сильными эмоциями, но при этом находящееся под контролем. Создать такое пространство - особое искусство.
Я уже упоминала, что умение играть является одной из самых важных вещей, которые должны освоить современные люди (во многом это умение утрачено, по сравнению с первобытными людьми, знавшими толк в мистериях). Особенно важной игра является для ресурсов, образующих фиксированный крест, то есть для сфер денег, творчества, секса и дружбы. Что касается дружбы и творчества, многие понимают, какое большое значение имеет для этих сфер игра. Что касается денег и секса, многие не понимают. В следующий раз попробую частично рассказать об игре в свободу и о дрессировке химеры свободной любви.
Судя по тому, что пост про химеру свободной любви провисел полдня в топе на первом месте, но в комментариях почти никто ничего вразумительного не написал, химера всем интересна, но почти всем непонятна.
С непониманием темы химер (как их ни назови) связано, кстати, много проблем. Например, такая проблема, как неуважение к чужим традициям. Или обратная проблема, убежденность, что все, что угодно из чужой традиции можно взять и просто так перенести в свою.
Ведь что такое химера? Голова льва, туловище козы, хвост змеи. Возможны варианты. Существо подобного рода чаще всего нежизнеспособно, как нежизнеспособно простое соединение разных традиций в одну бессмысленную смесь.
Приведу самый простой пример. Допустим, современная москвичка совершает экзотическое турне по племенам экваториальных островов, где женщинам принято ходить с обнаженной грудью. Ей так нравится эта идея, что, вернувшись домой, она тоже начинает ходить везде с обнаженной грудью. Фишка в том, что в Москве в 2015 году это воспринимается совсем иначе. Ее на всякий случай увольняют с работы (никто не хочет рисковать, заподозрив у нее шизофрению, несмотря на то, что она не пилот самолета, и тем не менее), жених уходит от нее (решив, что эксгибиционистка - это не то, на ком он хотел бы жениться,), родители начинают жаловаться на резкое ухудшение самочувствия (они-то надеялись, что вырастили адекватную дочь), полиция города рассматривает ее появление в общественных местах как хулиганство. Только кормящим матерям разрешено обнажать грудь в общественных местах, у всех остальных такая демонстрация рассматривается как сексуальный эпатаж. Психиатр заподозрит у такой девушки какое-то расстройство и на 90% окажется прав.
Можно ли на основании этого сделать вывод, что в экваториальном племени очень свободные нравы, раз их обычай воспринимается нами как безумие? Совершенно необязательно. Их ограничения могут быть намного больше, их жизнь может напоминать жестко расписанный ритуал, где никто не имеет права нарушить ни одно правило. Однако, обнаженная грудь в этом племени не является сексуальным символом, не означает никакой интимности, не выражает никакого эпатажа, это то, что принято и не несет никакого особого смысла, замечается не больше, чем наши обнаженные уши. Если же мы попробуем оторвать символ от культуры и перенести его в другую культуру, мы не сможем избавить его от той смысловой нагрузки, которую он в этой другой культуре приобретет. И толковать его будут совсем иначе.
Можно ли оторвать от вещей все смыслы, оборвать все символические связи, и воспринимать вещь как вещь в себе, независимо ни от чего? Нет, это невозможно. Это значило бы полностью нарушить человеческое мышление и жить в мире предметов без названия и смысла. То есть, собственно, прекратить существование разума как такового.
Посмотрим теперь, как рождается химера свободной любви.
Допустим, культура, в которой уже существует нуклеарная семья, есть запрет на промискуитет, особенно женский, дабы сохранять нерушимость брачных уз, то есть привязанность женщины к отцу ее детей, по какой-то причине (обычно это происходило в силу колонизации) терпит влияние менее развитой культуры, в которой все еще существует некоторый промискуитет, уже ограниченный экзогамией или периодами агамии, то есть такой сексуальный порядок, при котором люди сношаются с кем хотят, но только не с членами своего рода и только в определенное время, в оргаистическом состоянии. В Библии есть очень много указаний на попытки подобного смешения культур и строгие наказы Моисея не впитывать подобные обычаи. Уже упомянутый мною Питирим Сорокин находит это быстрое смешение в Греции в период упадка, в Риме во время его разложения и во все моменты, которые бы Лев Гумилев называл вырождением этноса.
Почему то, что хорошо и плодотворно для первобытной культуры, разлагает более развитую? Более развитая культура характерна тем, что в ней уже появилось много социальных связей и институтов, недоступных более примитивной культуре. Поэтому сексуальность в ней несет совершенно другой смысл. Из-за того, что на протяжении многих поколений в такой культуре закреплялась нуклеарная семья, секс является инструментом, с помощью которого создаются глубокие, эксклюзивные связи, в идеале неразрывные. Можно сказать, что секс в нуклеарной культуре становится инструментом импринтинга, то есть способом склеивания двух индивидов в одно существо. Человек рожденный и сформированный в этой культуре, получает мозг, снабженный системой рычагов, которых нет у человека промискуитетной культуры. Их нет на физическом уровне, в мозгу в этом самом месте - ни одной нейронной связи. Для последнего секс вообще никак не связан с понятием семьи, в его семье - экзогамия, то есть запрет на секс внутри семьи, он сношается только с малознакомыми людьми, секс никак не связан с близостью, а близость - с сексом. Полный разрыв.
Для экзогамного человека мысль спать рядом с сексуальным партнером и питаться с ним из одного котла вызывает отвращение и страх. У него табу на близкородственный секс, а спать и питаться рядом он может только с близкими родственниками, иных вариантов он не знает и знать не хочет, отвращение предохраняет его от этой химеры. Поэтому ему кажется отвратительным обычай нуклеарных семей - спать рядом с женами и делить с ними пищу и кров, такой обычай может вызывать у него брезгливость.
А женщина из нуклеарной культуры, еще не разрушенной сексуальной революцией, испытывает отвращение при мысли заниматься сексом с чужаком, с тем, с кем противно делить постель и еду. Для нее это абсолютно немыслимо, а если она вынуждена это делать, она чувствует себя изнасилованной, оскверненной и надруганной. Это ее защита от химеры.
И представьте себе химеру, которая возникает при соединении этих двух культур, но не путем постепенной эволюции, а стихийно. Представитель первой культуры, начав жить совместно с сексуальным партнером, будет постоянно ощущать себя нарушающим табу, совокупляющимся с собственной матерью, сестрой, либо делящим хлеб с врагом. Он вполне может обезуметь при такой стрессовой нагрузке, не так ли? Ему будет легче просто перестать заниматься сексом с таким человеком, чтобы не испытывать раздрай.
Представитель второй культуры, начав заниматься сексом с незнакомыми людьми, будет чувствовать себя растлителем и клятвопреступником. Недаром Маркиз де Сад с описания разврата так быстро переключался на богохульство и преступления. Да и других подобных писателей буквально сносило в сторону отрицания всех норм. Переступая через одно табу, человек ощущает все остальные табу тоже бессмысленными. Именно этого всегда боятся консерваторы, и они во многом правы.
В этом как раз и объяснение того, почему набравшие силы химеры так быстро разлагают общество. Они отбирают те социальные связи и устои, которые уже сложились, а новых не дают, поскольку настоящая живая связь может сформироваться только в процессе созидания. Иное дело, когда влияние одной культуры на другую постепенно. Такое влияние может обогатить, поскольку будет органично вписывать новое, без потери того важного, что в этой культуре есть.
Как выглядит обогащающее влияние?
Прежде всего следует учесть, что когда общество (или человек) совершает движение по пути развития, он не только приобретает, но и утрачивает что-то, и поэтому обращение к истокам почти всегда обогащает, позволяет вдохнуть глоток чистого воздуха. Кроме того, адаптировавшись к какой-то модели, и общество и человек могут в ней законсервироваться, то есть утратить способность к движению. Это обратная крайность от революции: можно ломать и отрицать старые законы, можно превратить законы в мертвую догму, не дающую возможности развиваться. Эволюция - это нечто посередине. Это возможность движения, экспериментов, поисков, без ломки всех устоев сразу, без нарушения собственной структуры.
Принцип "мы старый мир разрушим до основания, а затем, мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем" - это типичный подростковый бунт, происходящий от недостатка опыта и избытка амбиций. Родители чем-то не угодили, у них есть и объективные недостатки, и те, которые мерещатся инфантильному сознанию, и поэтому их опыт отвергается, их авторитет обесценивается, их взгляды высмеиваются или презираются. Вот он, этот 15-летний царь мира, у него нет профессии и он ничего не умеет делать, но ему кажется, что ничего делать и не надо, само все сделается, главное разрушить все старое, подчистую, и тут же на этом месте вырастет новое, лучшее. Понятно, что потом, ползая по обломкам, этот царь будет пытаться создать хоть что-то жизнеспособное, но получаться будут одни химеры, пока он не перестанет изобретать велосипед и не начнет скромно учиться у предшественников.
Вот обучение и овладение навыками - это и есть тот самый процесс, который позволяет обогащать свою культуру или свою личность чужим влиянием, но не дает появиться химере. Учиться - это значит встраивать чужое в собственную схему, вносить что-то новое для эффективности существующего. Иногда новое - это хорошо забытое старое. То есть так называемая "примитивная культура" если она достаточно живая, динамичная, может обогатить более развитую, но уже законсервированную, переставшую развиваться, новыми импульсами развития. Главное не впадать в крайность и не начать менять шило на мыло, разрушать все то, что всего лишь немного закостенело.
Попробуем перенести это на отношения пары и посмотреть, как выглядит химера свободной любви.
Общий принцип правильного, нехимерического смешивания - новое должно сохранить все преимущества старого, ничего не утратив. То есть близость, доверие и единство в паре должны сохраняться или даже расти. Свобода должна способствовать расширению возможностей, а не увеличению дистанции. Как правило, такая свобода весьма невелика и почти никогда не включает в себя секс с третьими лицами.
Многие из людей, которые утверждают, что секс на стороне позволяет им любить свою половинку больше, имеют сильную диссоциацию сексуальных и любовных чувств, поэтому испытывают благодарность партнерше за возможность сидеть на двух стульях. Чаще же такие люди называют любовью дружбу, родственную теплоту, то есть вообще не представляют себе, что такое сильное любовное чувство.
Самая безопасная химера - это когда встречаются два человека с диссоциацией любви и секса (см. Мужской баг который бывает не только у мужчин, но у мужчин чаще), то есть люди, подобные члену экзогамной семьи, который не может заниматься с родственником, а любимый человек для него всегда родственник. Такие люди, в силу своего расстройства, могут жить с химерой и это будет для них меньшее зло. Особенно, если они научатся с этой химерой обращаться.
Также химера достаточно безопасна, когда люди разлюбили друг друга или никогда не любили, но сохраняют нежную дружбу и не хотят расставаться из-за детей или общих дел. В этом случае они тоже могут создать химеру, и это может быть для них меньшее зло, при определенной дрессировке химеры.
К сожалению, в этих ситуациях оба партнера редко бывают синхронно, то есть исключительно редко оба имеют диссоциацию любви и секса одной и той же степени, чаще диссоциацию имеет один. И дружеские чувства к другому вместо любовных может испытывать один, тогда как второй - любовь. В этом случае химера может быть опасна, причем не только для того, кто вынужден подстраиваться под свободу другого, но и для того, под кого подстраиваются. Чем это опасно, я как-нибудь расскажу.
Что касается, нехимерического смешивания свободы и любви, над которым многие гадали в комментариях к прошлому посту, это смешивание почти всегда связано с игрой. Игра - главный секрет сознательного изменения, о чем бы речь ни шла. Вообще эффективное обучение и развитие каких-то новых навыков всегда связано с созданием игрового пространства, даже когда речь идет о серьезном обучении. Мысль о том, что любое изменение проще вносить, если сначала создается некое искусственное пространство, в котором человек осваивает новый навык, принадлежит прекрасному психологу Георгию Щедровицкому, развившему идею Курта Левина о "разморозке-изменении-заморозке". Не всякое пространство может быть питательным для развития новых навыков, а только по-настоящему игровое, то есть заражающее сильными эмоциями, но при этом находящееся под контролем. Создать такое пространство - особое искусство.
Я уже упоминала, что умение играть является одной из самых важных вещей, которые должны освоить современные люди (во многом это умение утрачено, по сравнению с первобытными людьми, знавшими толк в мистериях). Особенно важной игра является для ресурсов, образующих фиксированный крест, то есть для сфер денег, творчества, секса и дружбы. Что касается дружбы и творчества, многие понимают, какое большое значение имеет для этих сфер игра. Что касается денег и секса, многие не понимают. В следующий раз попробую частично рассказать об игре в свободу и о дрессировке химеры свободной любви.