Про тайны в психотерапии ....
Вот закончила читать «Дневник психоаналитика. Затаенная боль» Каролин Эльячефф, за знакомство с которой, несказанно благодарна коллеге и другу. Мне, надо сказать очень везет с людьми, встречающимися на моем пути, все они и в частности Марьяна, дарят мне дорогие подарки! Я не работаю с детьми, а эта книга про работу детского психоаналитика, с очень трогательными и чудовищными историями детей, которые никого не оставят равнодушным. В ней я нашла ответы, на вопросы, возникающие в работе уже с взрослыми людьми про семейные тайны и мифы. В моей практике консультирования и психотерапии, я сталкиваюсь с различными патологическими симптомами, которые являются следствиями семейных секретов.
Если обратиться к тому, чему нас учили в институтах, основательно покопавшись в своих знаниях и опыте, я обнаруживаю существование двух типов семейных тайн. Традиционно это свершившийся факт, который по разным причинам замалчивается или искажается в семье. И второй тип секретов, основанных на фантазии и выполняющих функцию бессознательных защитных механизмов - семейные «мифы».
К.Эльячефф пишет, что сокрытие от ребенка информации, касающейся его личной истории, не спасает: «И дело не только в том, что их помещают в дома ребенка или в ясли. Они способны перенести даже то, что их покинули, а после этого не усыновили (потому 141 что усыновление - вовсе не единственное решение в данном случае), если только этим детям помогут пережить свалившиеся на них испытания. Самое мучительное для таких детей - это неопределенность, которая разрушительным образом сказывается на их жизненной энергии, их статусе и судьбе. Последствия подобного тягостного ожидания известны только тем людям, которые ежедневно общаются с этими детьми.»
И я с ней согласна, я вижу уже взрослых людей травмированных таким незнанием и неопределенностью. Не знание своей истории, и делающее не возможным, на мой взгляд, дальнейшую идентификацию, приводит к различным патологическим последствиям, проявляющимся затем в нескольких поколениях. Такими последствиями могут быть: низкая самооценка, слабая способность к символизации с помощью слов и частые психосоматические заболевания, асоциальное поведение, обусловленное бессознательной идентификацией с «плохостью» биологических родителей, трудности в установлении близких отношений и другие сложности. Поэтому мне кажется важным нахождение и свободное обсуждение любых фактов из жизни семьи и прошлого клиента. Однако, раскрытие семейных секретов может оказаться не менее разрушительным, чем их сокрытие, если недооценить интенсивность эмоциональных процессов, в которых кроются причины их формирования и сохранения.
Процесс формирования и поддержания секрета в семье сопровождается сильной тревогой, реальность так или иначе искажается в придуманных историях или попросту отрицается. Чаще всего пытаются скрыть события, которые вызывают интенсивные чувства вины и стыда: факт смерти или усыновления, совершенные преступления, психические заболевания, материальное состояние. Явление семейной тайны молчаливо присутствует и тогда, когда один из родителей объявляется «чужим», а его родительские функции полностью аннулируются. На сохранение тайны уходит много энергии, и напряжение, в котором пребывает семья, находит выход в различных соматических симптомах, проблемах поведения, возникновении зависимости у ее членов и других сложностях. По моему опыту неспособность семьи расстаться с тайной, зачастую является серьезным препятствием для психологической помощи. А требование к психотерапевту соблюдать конфиденциальность (молчать про тайну, имеющуюся в семье) является по факту проверкой, обладает ли он достаточными ресурсами, чтобы помочь семье расстаться с секретом. Если психотерапевт теряет способность «поглощать» возросшую тревогу и включается в семейный паттерн, контакт семьи со специалистом, как правило, прерывается. У меня как у психотерапевта, нет сомнения, что каждый из нас имеет право знать кто он и свою историю. Обращение за помощью к психотерапевту может и скорее всего повлечет за собой интерес клиента к своему детству и истории своей семьи, и я считаю и вижу позитивные изменения при прояснении этих вопросов. Присутствие психотерапевта как фигуры поддерживающей и принимающей, в силах сделать процесс раскрытия тайны менее безболезненным для клиента.
Если обратиться к тому, чему нас учили в институтах, основательно покопавшись в своих знаниях и опыте, я обнаруживаю существование двух типов семейных тайн. Традиционно это свершившийся факт, который по разным причинам замалчивается или искажается в семье. И второй тип секретов, основанных на фантазии и выполняющих функцию бессознательных защитных механизмов - семейные «мифы».
К.Эльячефф пишет, что сокрытие от ребенка информации, касающейся его личной истории, не спасает: «И дело не только в том, что их помещают в дома ребенка или в ясли. Они способны перенести даже то, что их покинули, а после этого не усыновили (потому 141 что усыновление - вовсе не единственное решение в данном случае), если только этим детям помогут пережить свалившиеся на них испытания. Самое мучительное для таких детей - это неопределенность, которая разрушительным образом сказывается на их жизненной энергии, их статусе и судьбе. Последствия подобного тягостного ожидания известны только тем людям, которые ежедневно общаются с этими детьми.»
И я с ней согласна, я вижу уже взрослых людей травмированных таким незнанием и неопределенностью. Не знание своей истории, и делающее не возможным, на мой взгляд, дальнейшую идентификацию, приводит к различным патологическим последствиям, проявляющимся затем в нескольких поколениях. Такими последствиями могут быть: низкая самооценка, слабая способность к символизации с помощью слов и частые психосоматические заболевания, асоциальное поведение, обусловленное бессознательной идентификацией с «плохостью» биологических родителей, трудности в установлении близких отношений и другие сложности. Поэтому мне кажется важным нахождение и свободное обсуждение любых фактов из жизни семьи и прошлого клиента. Однако, раскрытие семейных секретов может оказаться не менее разрушительным, чем их сокрытие, если недооценить интенсивность эмоциональных процессов, в которых кроются причины их формирования и сохранения.
Процесс формирования и поддержания секрета в семье сопровождается сильной тревогой, реальность так или иначе искажается в придуманных историях или попросту отрицается. Чаще всего пытаются скрыть события, которые вызывают интенсивные чувства вины и стыда: факт смерти или усыновления, совершенные преступления, психические заболевания, материальное состояние. Явление семейной тайны молчаливо присутствует и тогда, когда один из родителей объявляется «чужим», а его родительские функции полностью аннулируются. На сохранение тайны уходит много энергии, и напряжение, в котором пребывает семья, находит выход в различных соматических симптомах, проблемах поведения, возникновении зависимости у ее членов и других сложностях. По моему опыту неспособность семьи расстаться с тайной, зачастую является серьезным препятствием для психологической помощи. А требование к психотерапевту соблюдать конфиденциальность (молчать про тайну, имеющуюся в семье) является по факту проверкой, обладает ли он достаточными ресурсами, чтобы помочь семье расстаться с секретом. Если психотерапевт теряет способность «поглощать» возросшую тревогу и включается в семейный паттерн, контакт семьи со специалистом, как правило, прерывается. У меня как у психотерапевта, нет сомнения, что каждый из нас имеет право знать кто он и свою историю. Обращение за помощью к психотерапевту может и скорее всего повлечет за собой интерес клиента к своему детству и истории своей семьи, и я считаю и вижу позитивные изменения при прояснении этих вопросов. Присутствие психотерапевта как фигуры поддерживающей и принимающей, в силах сделать процесс раскрытия тайны менее безболезненным для клиента.