Дорожный рай без тормозов
Поезда Питер-Астана, Астана-Питер. Назначение Троицк, провинциальный городок под Челябинском, почти на самой границе с Казахстаном.
Дорога обратно. Пьяный проводник снаружи открывает дверь в наше купе. Без стука, что вы. Синяя форменная рубашка расстегнута на груди, значок, видимо, отпал при неизвестных обстоятельствах, лицо красное, усы торчком. Покачиваясь, облокотился одной рукой на дверь, другой пытался изобразить: «выходите- пошли ко мне в купе- ваши соседи рогатые уроды-начнут еще канители разводить». Он не совсем прав. Соседи хоть и скучноваты, но явно не рогатые уроды. Снизу молодой папаша с пятилетней дочуркой, сверху габаритная пожилая женщина. Она адекватно оценивает свои альпинистские способности - осмотрительно притаилась наверху. Папаша разбирает кубики с дочкой. Дорожная идиллия. Краснорожий проводник никак не вписывается. Заметьте, вагон купе. Билеты в два раза дороже, чем в плацкарт. В коридоре срач, в туалете срач. На весь вагон только два стакана и одна пиала. Один из стаканов, к слову, без дна. Проводник бессовестно заливает за ворот, расхаживая в поисках собутыльников. Не хватает надписи над стоп-краном «Заедает». От проводника закрылись, замуровались, забаррикадировались чемоданами. Милый папаша усыпил дочку и тут же достал фляжку. Коньяк разливался в цветные детские кружечки.
- За знакомство! Костя.
Дорога туда. Проводник со значком, но тоже усатый. На выходе выпускает всех, кроме меня.
- А вы, девушка, остаетесь.
- Как это? Я еду до Троицка, меня ждут.
- Нет, мы едем до Астаны.
- ??!
- Моей младшей женой.
Да-да, где там моя чадра завалялась…
Дорога туда и обратно слилась в единую цепь событий, окутанных ночью и туманом. Провожал туман. Ночь встречала. В полвторого. В дождь. Сосед по боковушке в плацкарте, молодой казах, грыз и грыз семечки, он мог бы грызть их бесконечно, но спохватился вдруг. Взялся застилать постель. Он тянулся вверх, футболка задиралась и в оконном стекле, поглощенном мраком, отражалось его голое тело. Потом была ночь, заполненная холодом, поиском одеяла, сновидениями и голосом невидимого диктора из наушников. Диктор тяжело вздыхал, но упорно учил жить, учил радоваться каждому новому дню, отгораживаться от призраков прошлого и будущего. Именно здесь, сейчас, призрачной ночью, пролетая на неизвестной скорости мимо неизвестных полустанков, отгородиться от чего угодно легко-легко. Легко довериться чужим словам, принять чужую философию жизни, зачитанную вздыхающим диктором.
На своей станции молодой казах впервые смотрел на соседку. Смотрел пристально. На соседку, которая брезгливо отчищала стол от его семечек, затыкала уши от его храпа. Видела его голым и в отражении, и в своих непристойных, циничных фантазиях. Смотрел, а она легко поймала этот взгляд. Взгляд, провожающий возможное знакомство, возможные улыбки, расспросы и общие интересы. Затем он отвернулся, подхватил багаж и исчез за чужими спинами.
Так сладко забывать людей. Для этого достаточно не знать их историй-имен-адресов-их-приветливых-фраз-номеров-телефонов.
90-летняя бабушка очень любима. Она добра, заботлива и ужасно капризна. Маленький пожилой ребенок. Ее жизнь застыла где-то на 70-ти, когда она перестала выходить из дома. Она живет судьбами телевизионных героев, проблемами своих многочисленных родственников и редкими приездами внучек.
Представляешь, там юг, настоящий юг! Там растут арбузы. Крошечные, но все же это арбузы. Сливы и груши, маленькие, но сладкие. Кисленький виноград. Туда ведут нити родства, их не отрежешь. Они вросли в эту землю глубже и прочнее, чем корни многолетних деревьев. Эти нити оплели тебя, как тонкие лианы. Семейная память хранит даты и встречи, лица и слова. Семейная память хранит твои метаморфозы, твои маленькие ручки и ножки, твою детскую головку. Семейная память разложила тебя по полочкам, ячейкам. Ты - ячейка. Ты - часть кого-то и чего-то, кого и чего ты никогда в своей жизни не видела, ты - тот самый малыш. Ты - тот самый отчет по телефону. Ты - та самая фотография. А они - эти дяди и тети, сестры и братья - кто они для тебя? Улыбающиеся, умиляющиеся. Они делятся с тобой самым сокровенным. Они вдруг любят тебя. Они вдруг заботятся о тебе. И ты вдруг должна ответить тем же. Если только в 18 лет познакомилась с ними.
Размалеванные продавщицы милы и кричаще, вопиюще одиноки. Боевой окрас еле-еле скрывает их пожухлые лица.
43-летний братишка воспитывает себе жену. Она окончила техникум и хочет выучиться на медсестру. Вроде бы, она рыжеватая, рослая и выглядит немного старше своих 17-ти. 30-летняя сестра готовится к защите диссертации. Будет кандидатом наук.
У мамы твоего отца висят детские фотографии любимых внучек. Тебя там точно нет. Даже не ищи.
Небо разрезают вертолеты. Небо бурлит и закипает. Степь дышит тысячелетиями цивилизаций. Где-то здесь приземляются капитулировавшие космонавты. Их разыскивают поисковые вертолеты, летая над курганами. Секундная стрелка настенных часов хрипит, но продолжает свой ход. Скоро прибудет поезд, он привезет пассажиров, пыль дорог, разбитые сердца, сумки, набитые фруктами, неразгаданную загадку казахских степей и меня. В пятницу. А пока качающиеся мостки, полный рот слив и тихие, якобы незаметные ссоры родственников.
Дорога обратно. Пьяный проводник снаружи открывает дверь в наше купе. Без стука, что вы. Синяя форменная рубашка расстегнута на груди, значок, видимо, отпал при неизвестных обстоятельствах, лицо красное, усы торчком. Покачиваясь, облокотился одной рукой на дверь, другой пытался изобразить: «выходите- пошли ко мне в купе- ваши соседи рогатые уроды-начнут еще канители разводить». Он не совсем прав. Соседи хоть и скучноваты, но явно не рогатые уроды. Снизу молодой папаша с пятилетней дочуркой, сверху габаритная пожилая женщина. Она адекватно оценивает свои альпинистские способности - осмотрительно притаилась наверху. Папаша разбирает кубики с дочкой. Дорожная идиллия. Краснорожий проводник никак не вписывается. Заметьте, вагон купе. Билеты в два раза дороже, чем в плацкарт. В коридоре срач, в туалете срач. На весь вагон только два стакана и одна пиала. Один из стаканов, к слову, без дна. Проводник бессовестно заливает за ворот, расхаживая в поисках собутыльников. Не хватает надписи над стоп-краном «Заедает». От проводника закрылись, замуровались, забаррикадировались чемоданами. Милый папаша усыпил дочку и тут же достал фляжку. Коньяк разливался в цветные детские кружечки.
- За знакомство! Костя.
Дорога туда. Проводник со значком, но тоже усатый. На выходе выпускает всех, кроме меня.
- А вы, девушка, остаетесь.
- Как это? Я еду до Троицка, меня ждут.
- Нет, мы едем до Астаны.
- ??!
- Моей младшей женой.
Да-да, где там моя чадра завалялась…
Дорога туда и обратно слилась в единую цепь событий, окутанных ночью и туманом. Провожал туман. Ночь встречала. В полвторого. В дождь. Сосед по боковушке в плацкарте, молодой казах, грыз и грыз семечки, он мог бы грызть их бесконечно, но спохватился вдруг. Взялся застилать постель. Он тянулся вверх, футболка задиралась и в оконном стекле, поглощенном мраком, отражалось его голое тело. Потом была ночь, заполненная холодом, поиском одеяла, сновидениями и голосом невидимого диктора из наушников. Диктор тяжело вздыхал, но упорно учил жить, учил радоваться каждому новому дню, отгораживаться от призраков прошлого и будущего. Именно здесь, сейчас, призрачной ночью, пролетая на неизвестной скорости мимо неизвестных полустанков, отгородиться от чего угодно легко-легко. Легко довериться чужим словам, принять чужую философию жизни, зачитанную вздыхающим диктором.
На своей станции молодой казах впервые смотрел на соседку. Смотрел пристально. На соседку, которая брезгливо отчищала стол от его семечек, затыкала уши от его храпа. Видела его голым и в отражении, и в своих непристойных, циничных фантазиях. Смотрел, а она легко поймала этот взгляд. Взгляд, провожающий возможное знакомство, возможные улыбки, расспросы и общие интересы. Затем он отвернулся, подхватил багаж и исчез за чужими спинами.
Так сладко забывать людей. Для этого достаточно не знать их историй-имен-адресов-их-приветливых-фраз-номеров-телефонов.
90-летняя бабушка очень любима. Она добра, заботлива и ужасно капризна. Маленький пожилой ребенок. Ее жизнь застыла где-то на 70-ти, когда она перестала выходить из дома. Она живет судьбами телевизионных героев, проблемами своих многочисленных родственников и редкими приездами внучек.
Представляешь, там юг, настоящий юг! Там растут арбузы. Крошечные, но все же это арбузы. Сливы и груши, маленькие, но сладкие. Кисленький виноград. Туда ведут нити родства, их не отрежешь. Они вросли в эту землю глубже и прочнее, чем корни многолетних деревьев. Эти нити оплели тебя, как тонкие лианы. Семейная память хранит даты и встречи, лица и слова. Семейная память хранит твои метаморфозы, твои маленькие ручки и ножки, твою детскую головку. Семейная память разложила тебя по полочкам, ячейкам. Ты - ячейка. Ты - часть кого-то и чего-то, кого и чего ты никогда в своей жизни не видела, ты - тот самый малыш. Ты - тот самый отчет по телефону. Ты - та самая фотография. А они - эти дяди и тети, сестры и братья - кто они для тебя? Улыбающиеся, умиляющиеся. Они делятся с тобой самым сокровенным. Они вдруг любят тебя. Они вдруг заботятся о тебе. И ты вдруг должна ответить тем же. Если только в 18 лет познакомилась с ними.
Размалеванные продавщицы милы и кричаще, вопиюще одиноки. Боевой окрас еле-еле скрывает их пожухлые лица.
43-летний братишка воспитывает себе жену. Она окончила техникум и хочет выучиться на медсестру. Вроде бы, она рыжеватая, рослая и выглядит немного старше своих 17-ти. 30-летняя сестра готовится к защите диссертации. Будет кандидатом наук.
У мамы твоего отца висят детские фотографии любимых внучек. Тебя там точно нет. Даже не ищи.
Небо разрезают вертолеты. Небо бурлит и закипает. Степь дышит тысячелетиями цивилизаций. Где-то здесь приземляются капитулировавшие космонавты. Их разыскивают поисковые вертолеты, летая над курганами. Секундная стрелка настенных часов хрипит, но продолжает свой ход. Скоро прибудет поезд, он привезет пассажиров, пыль дорог, разбитые сердца, сумки, набитые фруктами, неразгаданную загадку казахских степей и меня. В пятницу. А пока качающиеся мостки, полный рот слив и тихие, якобы незаметные ссоры родственников.