Чаячий ор. И много в этот раз
Чайка Джонатан, сегодня я наконец поняла, что ты есть.
В смысле, что тебя нет.
Вот раньше ты был, а теперь тебя нету, и каких-то, знаешь ли, полтора года у меня ушло на то, чтобы вместить этот факт.
Вообще-то если бы можно было говорить с тобой менее прилюдно, чем на весь интернет... ну да, ну да, тогда я бы не говорила с тобой.
Кажется мне, Джонатан, что ни одной связной фразы этот пост в себя не вместит. И кажется, что я даже при землятрясении не встану с места, пока не допишу этот пост. Потому что время благодарить.
Понимаешь, сегодня я очень случайно была на Стрелке. На таком опен-эйре, на который никогда бы не попала сама и про который не знала.
Не танцевала, нет. Второй в жизни опен не танцую, а смотрю. И ребенок был со мной, и ей все очень нравилось, а я мерзла, болтала со зрителями, наблюдала во все глаза, дышала и вспоминала тебя. С какой-то болезненной нерадостью и ревностью.
Когда я вижу, как танцуют, я сразу и всегда вспоминаю о тебе, чайка Джонатан.
Вот сегодня я стояла и мрачно думала о том, что после родов так и не вернулась словно бы в свое тело, так и не ощущаю позвоночник и лопатки на своем месте, так и не нахожу баланс, сколько не тренируюсь сама и с партнером, думала недовольно, что за всю мою танцевальную жизнь только ты один умел шаг за шагом и жест за жестом объяснить, как и что тут происходит в движении.
Вот если бы ты был тут, тоскливо думала я, ты, как всегда, за трое суток бы вернул меня в мои ноги, руки и осанку, ведь только ты знаешь, как танцует партнерша, а все остальные танцоры мира делятся на тех, кто не знает, как танцует девочка, кто не знает, как танцует девочка, но зато знает, как танцует он сам, и кто не знает, что девочка вообще-то сама танцует. Последних, между прочим, большинство. Особенно в социальных танцах, ага.
И я так стояла в режиме очень привычного внутреннего диалога с тобой. Или диалога по скайпу. Чаячий телеграф.
И слушала.
И вдруг - очень, скажем так, неожиданно для стиля происходившего на паркете, то есть на асфальте, то есть на Стрелке, - включили Vérone.
Я задохнулась, закрыла ладонью и воротником куртки лицо, у меня все перед глазами поехало набок, потому что вдруг я на самом деле, всем своим телом, а не только ушами и головой, как в Адвент 2015 над окошечком скайпа, поняла и почувствовала, что тебя нет.
Вот на всей этой огромной Земле. Среди людей. Ни в одном городе, включая Петербург и Париж, ни на одной сцене, ни в одном зале, ни рядом с Мартой, ни в одном самолете. Нет.
Ааа, Джонатан, ты можешь себе представить? Я слышала эту песню три тысячи раз, я знаю ее, в общем-то, наизусть, я прожила первый год после расставания с тобой и Львенком (почему вас обоих у меня забрали в один месяц? если бы хоть паузу дали!) исключительно на просмотре этого мюзикла. Ты уехала тогда, чтобы пройти туда кастинг, когда "Ромео и Джульетту" ставили заново в 2009-2010, мы раз двадцать потом тренировались и танцевали с тобой под эту музыку, под каждый, каждый, каждый трек, кроме "Avoir 20 ans", конечно же.
И вот только сегодня эта музыка наконец сказала мне: все. Нет.
Я не очень помню, что там было вокруг дальше, чайка Джонатан. А, что самое странное, - я ведь шла среди людей, что-то делала, ходила и говорила (почему я всегда могу ходить и говорить? я даже на собственных похоронах все еще буду спосбна ходить и говорить! чем мне больнее, тем более гладко, весело и многословно я говорю).
Шла по набережной и проживала твою смерть. Я, как и Марта, никак не верила, что тебя забрали, да ведь? Знаешь, как мне показалась наконец в полный рост твоя смерть? Мне свалили все назад. Вот этот костяк, выстроенный тобой, эти мои руки, ноги и перья, которые ты мне вылепил, выстроил и вытанцевал, - все это с меня отдирали, пока я шла.
У меня скручивало диким холодом все тело, как тогда, в первые 40 дней после твоего ухода, когда я ходила по квартире в лыжных штанах, ложилась в них же спать и просыпалась через 20 минут от того, что на меня словно снег насыпали. И все же это было как в кино, как будто не со мной. А вот сейчас, в конце июня, когда вокруг все были в майках или ветровках, у меня стучали зубы, и я не могла разжать пальцы, когда пыталась замотаться в свой шарф и застегнуть куртку.
Возилась с молнией, тряслась от судорог и хотела просить помочь мне застегнуться, но даже слово "молния" забыла. Помощи на всем белом свете я просить не умела никогда и ни у кого. А принимать - только от тебя, чайка Джонатан.
Шаг за шагом назад. Почувствовать, что в тебя вложили, что тебе отдали, как тебя вырастили.
Ты учил меня летать. Все живое, что есть в моем бренном теле, выстроил мне ты. Откуда ты знал этот язык тела. Почему тебе было ничего не жаль?
Холод. И спина. И лопатки, да. Я шла и пыталась волочь коляску, а правая моя рука (ты мне не мог вставить новую, конечно, но она ведь тогда вообще меня не слушалась, после той моей беды, а ты вправлял мне рамку и учил, как разгружают одну руку за счет другой) выключалась полностью, а плечо и лопатка горели огнем, вот как будто тот самый вывих.
Чайка Джонатан, я хоть раз сказала тебе спасибо? Вот с рукой, например. Со всем сопутствующим. Я помню, что орала от боли и не могла засовывать руку в рукав, а ты за трое суток - это твой волшебный срок гостевания - вернул мне эту руку на место, и лопатки тоже загнал в линию, чего не могли сделать врачи, и я так и не знаю, как ты все это делал, а главное - как выдерживал те мои истерики и откровения.
А потом у меня скрутило правое колено. Я его днем раньше приложила об шкаф, пока мебель двигала, и на всякий случай натянула саппорт (который привез мне ты, да), чтобы не перегрузить на прогулке. И шла неплохо, и спокойно стояла все 3 часа танцев. А тут оно заколодилось полностью, и на меня снова нахлынул тот ужас, когда вот была у меня нога, а теперь в ней битые мениски, и она теперь короче другой, и все, я не смогу ходить, я так и останусь хромая всю жизнь. Это был 2012, я даже помню, хотя с датами у меня все стерильно. И я два месяца весной волочила эту коленку и почти привыкла быть каракатицей. А ты, чайка Джонатан, как всегда, добрался до меня к лету на трое суток, и за 8 часов криков, протестов, массажей, выкручиваний и танцев я получила обе ноги. И ты тогда сказал, что мне удобнее быть каракатицей и никому не нравиться, чем стоять на своих ногах, но ты не позволишь мне до этого дойти.
Всю боль, всю блокировку, все уродство, которое я таскала бы на себе всю жизнь, - все это протерли сквозь меня, пока я шла по нескончаемой набережной и привыкала чувствовать, что тебя нет. Мое тело, которое ты мне раз за разом возвращал, говоря со мной на этом чужом языке тела, - оно со мной, и это ты сделал так, что я все еще бегаю, прыгаю, танцую и обнимаюсь.
Время обнимать.
Время благодарить.
Ты читал это в Библии? Это о каждом из нас, выходит?
Такая огромная Земля, на которой я никогда не потанцую с тобой, на которой я никогда не увижу тебя, на которой я больше никогда не скажу тебе спасибо.
Наверно, я всю ночь буду тут писать, иначе я взорвусь.
Но ведь теперь я есть, а тебя нет.
Vérone
Оригинал: https://soundtrack.lyrsense.com/romeo_et_juliette/verone
Copyright: https://lyrsense.com ©
Vérone
Оригинал: https://soundtrack.lyrsense.com/romeo_et_juliette/verone
Copyright: https://lyrsense.com ©
Vérone
Оригинал: https://soundtrack.lyrsense.com/romeo_et_juliette/verone
Copyright: https://lyrsense.com ©
Vérone
Оригинал: https://soundtrack.lyrsense.com/romeo_et_juliette/verone
Copyright: https://lyrsense.com ©
Vérone
Оригинал: https://soundtrack.lyrsense.com/romeo_et_juliette/verone
Copyright: https://lyrsense.com ©
В смысле, что тебя нет.
Вот раньше ты был, а теперь тебя нету, и каких-то, знаешь ли, полтора года у меня ушло на то, чтобы вместить этот факт.
Вообще-то если бы можно было говорить с тобой менее прилюдно, чем на весь интернет... ну да, ну да, тогда я бы не говорила с тобой.
Кажется мне, Джонатан, что ни одной связной фразы этот пост в себя не вместит. И кажется, что я даже при землятрясении не встану с места, пока не допишу этот пост. Потому что время благодарить.
Понимаешь, сегодня я очень случайно была на Стрелке. На таком опен-эйре, на который никогда бы не попала сама и про который не знала.
Не танцевала, нет. Второй в жизни опен не танцую, а смотрю. И ребенок был со мной, и ей все очень нравилось, а я мерзла, болтала со зрителями, наблюдала во все глаза, дышала и вспоминала тебя. С какой-то болезненной нерадостью и ревностью.
Когда я вижу, как танцуют, я сразу и всегда вспоминаю о тебе, чайка Джонатан.
Вот сегодня я стояла и мрачно думала о том, что после родов так и не вернулась словно бы в свое тело, так и не ощущаю позвоночник и лопатки на своем месте, так и не нахожу баланс, сколько не тренируюсь сама и с партнером, думала недовольно, что за всю мою танцевальную жизнь только ты один умел шаг за шагом и жест за жестом объяснить, как и что тут происходит в движении.
Вот если бы ты был тут, тоскливо думала я, ты, как всегда, за трое суток бы вернул меня в мои ноги, руки и осанку, ведь только ты знаешь, как танцует партнерша, а все остальные танцоры мира делятся на тех, кто не знает, как танцует девочка, кто не знает, как танцует девочка, но зато знает, как танцует он сам, и кто не знает, что девочка вообще-то сама танцует. Последних, между прочим, большинство. Особенно в социальных танцах, ага.
И я так стояла в режиме очень привычного внутреннего диалога с тобой. Или диалога по скайпу. Чаячий телеграф.
И слушала.
И вдруг - очень, скажем так, неожиданно для стиля происходившего на паркете, то есть на асфальте, то есть на Стрелке, - включили Vérone.
Я задохнулась, закрыла ладонью и воротником куртки лицо, у меня все перед глазами поехало набок, потому что вдруг я на самом деле, всем своим телом, а не только ушами и головой, как в Адвент 2015 над окошечком скайпа, поняла и почувствовала, что тебя нет.
Вот на всей этой огромной Земле. Среди людей. Ни в одном городе, включая Петербург и Париж, ни на одной сцене, ни в одном зале, ни рядом с Мартой, ни в одном самолете. Нет.
Ааа, Джонатан, ты можешь себе представить? Я слышала эту песню три тысячи раз, я знаю ее, в общем-то, наизусть, я прожила первый год после расставания с тобой и Львенком (почему вас обоих у меня забрали в один месяц? если бы хоть паузу дали!) исключительно на просмотре этого мюзикла. Ты уехала тогда, чтобы пройти туда кастинг, когда "Ромео и Джульетту" ставили заново в 2009-2010, мы раз двадцать потом тренировались и танцевали с тобой под эту музыку, под каждый, каждый, каждый трек, кроме "Avoir 20 ans", конечно же.
И вот только сегодня эта музыка наконец сказала мне: все. Нет.
Я не очень помню, что там было вокруг дальше, чайка Джонатан. А, что самое странное, - я ведь шла среди людей, что-то делала, ходила и говорила (почему я всегда могу ходить и говорить? я даже на собственных похоронах все еще буду спосбна ходить и говорить! чем мне больнее, тем более гладко, весело и многословно я говорю).
Шла по набережной и проживала твою смерть. Я, как и Марта, никак не верила, что тебя забрали, да ведь? Знаешь, как мне показалась наконец в полный рост твоя смерть? Мне свалили все назад. Вот этот костяк, выстроенный тобой, эти мои руки, ноги и перья, которые ты мне вылепил, выстроил и вытанцевал, - все это с меня отдирали, пока я шла.
У меня скручивало диким холодом все тело, как тогда, в первые 40 дней после твоего ухода, когда я ходила по квартире в лыжных штанах, ложилась в них же спать и просыпалась через 20 минут от того, что на меня словно снег насыпали. И все же это было как в кино, как будто не со мной. А вот сейчас, в конце июня, когда вокруг все были в майках или ветровках, у меня стучали зубы, и я не могла разжать пальцы, когда пыталась замотаться в свой шарф и застегнуть куртку.
Возилась с молнией, тряслась от судорог и хотела просить помочь мне застегнуться, но даже слово "молния" забыла. Помощи на всем белом свете я просить не умела никогда и ни у кого. А принимать - только от тебя, чайка Джонатан.
Шаг за шагом назад. Почувствовать, что в тебя вложили, что тебе отдали, как тебя вырастили.
Ты учил меня летать. Все живое, что есть в моем бренном теле, выстроил мне ты. Откуда ты знал этот язык тела. Почему тебе было ничего не жаль?
Холод. И спина. И лопатки, да. Я шла и пыталась волочь коляску, а правая моя рука (ты мне не мог вставить новую, конечно, но она ведь тогда вообще меня не слушалась, после той моей беды, а ты вправлял мне рамку и учил, как разгружают одну руку за счет другой) выключалась полностью, а плечо и лопатка горели огнем, вот как будто тот самый вывих.
Чайка Джонатан, я хоть раз сказала тебе спасибо? Вот с рукой, например. Со всем сопутствующим. Я помню, что орала от боли и не могла засовывать руку в рукав, а ты за трое суток - это твой волшебный срок гостевания - вернул мне эту руку на место, и лопатки тоже загнал в линию, чего не могли сделать врачи, и я так и не знаю, как ты все это делал, а главное - как выдерживал те мои истерики и откровения.
А потом у меня скрутило правое колено. Я его днем раньше приложила об шкаф, пока мебель двигала, и на всякий случай натянула саппорт (который привез мне ты, да), чтобы не перегрузить на прогулке. И шла неплохо, и спокойно стояла все 3 часа танцев. А тут оно заколодилось полностью, и на меня снова нахлынул тот ужас, когда вот была у меня нога, а теперь в ней битые мениски, и она теперь короче другой, и все, я не смогу ходить, я так и останусь хромая всю жизнь. Это был 2012, я даже помню, хотя с датами у меня все стерильно. И я два месяца весной волочила эту коленку и почти привыкла быть каракатицей. А ты, чайка Джонатан, как всегда, добрался до меня к лету на трое суток, и за 8 часов криков, протестов, массажей, выкручиваний и танцев я получила обе ноги. И ты тогда сказал, что мне удобнее быть каракатицей и никому не нравиться, чем стоять на своих ногах, но ты не позволишь мне до этого дойти.
Всю боль, всю блокировку, все уродство, которое я таскала бы на себе всю жизнь, - все это протерли сквозь меня, пока я шла по нескончаемой набережной и привыкала чувствовать, что тебя нет. Мое тело, которое ты мне раз за разом возвращал, говоря со мной на этом чужом языке тела, - оно со мной, и это ты сделал так, что я все еще бегаю, прыгаю, танцую и обнимаюсь.
Время обнимать.
Время благодарить.
Ты читал это в Библии? Это о каждом из нас, выходит?
Такая огромная Земля, на которой я никогда не потанцую с тобой, на которой я никогда не увижу тебя, на которой я больше никогда не скажу тебе спасибо.
Наверно, я всю ночь буду тут писать, иначе я взорвусь.
Но ведь теперь я есть, а тебя нет.
Vérone
Оригинал: https://soundtrack.lyrsense.com/romeo_et_juliette/verone
Copyright: https://lyrsense.com ©
Vérone
Оригинал: https://soundtrack.lyrsense.com/romeo_et_juliette/verone
Copyright: https://lyrsense.com ©
Vérone
Оригинал: https://soundtrack.lyrsense.com/romeo_et_juliette/verone
Copyright: https://lyrsense.com ©
Vérone
Оригинал: https://soundtrack.lyrsense.com/romeo_et_juliette/verone
Copyright: https://lyrsense.com ©
Vérone
Оригинал: https://soundtrack.lyrsense.com/romeo_et_juliette/verone
Copyright: https://lyrsense.com ©