Молотилка
Вот возьмем, скажем, завтра.
То есть уже сегодня. Что уже плохо.
В этом посте будет плохой русский, это я вам сразу предупрежу.
Вот завтра, то есть уже сегодня, Троица. А меня сразу нагнала женская природа, так что вместо осмысленной Литургии я что получу? Я ничего не получу. Привезу ребенка на час позже и буду там изнывать. Буду там не реветь и не болтать. Но второ
Завтра, то есть уже сегодня, ко мне придет в девять утра врач. Без врача никак. И я сижу думаю: то ли пусть лечит Веронику наполовину, то ли пусть и позвоночник ее, весьма меня беспокоящий, прихватит, то ли пусть и мне перепадет лечение. Но у меня 700 рублей сидят в кошельке и смотрят.
А я забыла после ребенкиного отбоя помчать в банкомат. Так что завтра ну вообще нечем сразу будет заплатить. Ну да врач очень проверенный, знает меня не первый год. Поверит до обеда.
А еще завтра мне надо добыть информацию наконец-то взять интервью. И это было бы очень круто, буквально материализация желаний. Только вот няне надо платить за выход из дома, да и поиск информации вечно не бесплатный. Объектов постоянно надо поить кофе, кормить и платить натурой всячески поощрять за выделенное беседе со мной время.
Времени на интервью два часа. С незнакомыми и нужными людьми надо быть веселой, красивой и обаятельной (с незнакомыми мужчинами приходится быть еще и по-женски веселой, красивой и обаятельной, что вообще-то затрат энергии почем зря. На фига мне каждый раз всех этих мужчин очаровывать и впечатлять, если мне надо, чтоб он говорил на заданную тему и желательно не всякую фигню, как всегда, а по делу и внятно?)
В 16:30 надо будет отпустить няню и тащиться перевозить оставшиеся вещи. Дочь совершенно не может выдерживать этой маеты между двумя адресами и погружается в истеричный ступор, если вы можете себе представить такое состояние. И да, это опять трата, и трата излишняя. Но из знакомых никто с машиной не может выделить мне два часа времени. Я понимаю, что лето, работа и Васильевский. Но от понимания задача все равно не упрощается.
Я не понимаю, как поставить это на паузу. У меня мигрени со рвотой, нервные срывы, менстра потопом каждые две недели и непрерывная тахикардия. Я держу спину и почти что улыбаюсь, но уже долгое время меня достаточно щелкнуть пальцем по лбу, чтобы у меня было сотрясение мозга. К вечеру мне спину замыкает так, что я не могу носки надеть. Сегодня я чуть не потеряла сознание прямо перед дверью квартиры, вот только войти оставалось, а меня загибало, и ребенок не понимал, что происходит, спрашивал, в чем дело, боялся и дергал меня. А я просто загибалась. И не понимала, что болит: желудок ли, придатки или позвоночник. Просто боль. Как будто тебя насадили на шампур и поворачивают неспешно в разные стороны, рассматривая.
Два месяца мой ребенок болен, три недели ей никак не могли поставить диагноз, я потратила на лекарства уже почти 10 000 рублей за этот месяц, потому что бутылка 100 мл стоит 600 рублей, а в день ребенку надо принимать 90 мл, я каждый день плачу какой-нибудь из трех моих нянь в среднем тысячу рублей за возможность пойти и заработать денег, я никогда не отдыхаю, никогда, никогда, никогда, потому что когда ребенок болен, он не ходит в сад, так что ты попадаешь на работу только платно, а отдыхать можно только тогда, когда попадаешь на работу бесплатно. В день рождения я позвала няню на три часа и пошла в кино впервые за полтора года, но каждую минуту там помнила, что дочь дома с температурой и именно эта няня любит присылать смски "Таисия я не знаю что делать Вероника плачет не хочет спать зовет маму". Самое приятное - получать эти смски, находясь на работе.
Но я все же была в кино. На том фильме, который очень и очень хотела посмотреть. Такое случается раз в полтора года. Хорошо, что не чаще.
На работе почему-то надо улыбаться и разговаривать, от любого тактильного контакта меня выворачивает наизнанку, даже если меня подносом задели или дверь придержали, во сне меня мучают дикие кошмары, и я вспоминаю, как Марта говорила, что первые полгода после не спала дольше двадцати минут, потому что на нее с диким визгом тормозов ехали машины, и она хватала Джонатана за руку, а ладонь в ее руках рассыпалась серыми чаячьями перьями, и второе во сне было страшней первого. Мне снится три тысячи лет назад пережитое насилие, я ощупываю свои руки и поломанное плечо, мне снится голод, я встаю со сведенными зубами и не могу ничего есть до самой ночи, пока не начинает все болеть.
Я не могу написать ни одного связного куска текста, не могу даже тогда, когда исхудавшая Марта сидит напротив меня и говорит, говорит и говорит, и я кожей ощущаю эту ее любовь, в которую она закутана, как в плотное одеяло, сквозь которую никто не может ни дотронуться, ни повредить ей, я не могу написать ни одной статьи, ни одной, на которые раньше у меня уходило 45 минут. Даже черновик статьи набросать на листке блокнота не могу.
Иногда меня выключает во всей одежде и без душа в 23.00, и я просыпаюсь каждые двадцать минут всю ночь, и почему-то не могу встать. Как будто я забыла, как это делается.
Я понятия не имею, что с этим делают. То есть как что, отдыхают, конечно, отдыхают, платят деньги и выходят на оплаченные часы из дома, я никогда не бываю дома одна, никогда я не бываю одна в комнате, никогда меня у меня не бывает, я не могу видеть и слышать никого, и каждый день есть люди, которых надо видеть и слышать, потому что если я стану отказываться, люди закончатся совсем, а только их присутствие заставляет меня еще один день держать спину, чтоб ее замыкало к вечеру и я нечленораздельно лепетала что-то ребенку, когда она все никак не засыпает, а мне надо еще делать, делать и делать. Звонить куда-то, отвечать на клятые мейлы. Писать смски.
Однажды в такую пору в 2011 Джонатан прилетел без предупреждения, а я пришла с работы в полном неадеквате и рыдала, как сейчас помню, еще в парадной, даже ключом в дверь не попадала. Захожу - а он сидит в коридоре, свесив руку с колена, и смотрит, смотрит на меня. Было как-то все равно, я так и зашла в комнату мимо него, стучала кулаками по подоконнику и что-то причитала, а он просто стоял посреди комнаты и смотрел на мою истерику.
- Это все не годится, чайка Флетчер Линд, - сказал он в тот момент, когда я выдохлась и уткнулась в батарею головой.
- Что не годится? - провыла я из-под батареи. - Так жить?
- Нет, так орать не годится, - сказал мой чаячий друг очень спокойным голосом. - Ты чего-то орешь, орешь. А чего орать? Кто орет, того боятся. Лучше бы ты плакала. Может, кто и прибежал бы на помощь.
А вы знаете, что у меня телебашня из окна видна? И уже рассветает. Золотой полоской.
То есть уже сегодня. Что уже плохо.
В этом посте будет плохой русский, это я вам сразу предупрежу.
Вот завтра, то есть уже сегодня, Троица. А меня сразу нагнала женская природа, так что вместо осмысленной Литургии я что получу? Я ничего не получу. Привезу ребенка на час позже и буду там изнывать. Буду там не реветь и не болтать. Но второ
Завтра, то есть уже сегодня, ко мне придет в девять утра врач. Без врача никак. И я сижу думаю: то ли пусть лечит Веронику наполовину, то ли пусть и позвоночник ее, весьма меня беспокоящий, прихватит, то ли пусть и мне перепадет лечение. Но у меня 700 рублей сидят в кошельке и смотрят.
А я забыла после ребенкиного отбоя помчать в банкомат. Так что завтра ну вообще нечем сразу будет заплатить. Ну да врач очень проверенный, знает меня не первый год. Поверит до обеда.
А еще завтра мне надо добыть информацию наконец-то взять интервью. И это было бы очень круто, буквально материализация желаний. Только вот няне надо платить за выход из дома, да и поиск информации вечно не бесплатный. Объектов постоянно надо поить кофе, кормить и платить натурой всячески поощрять за выделенное беседе со мной время.
Времени на интервью два часа. С незнакомыми и нужными людьми надо быть веселой, красивой и обаятельной (с незнакомыми мужчинами приходится быть еще и по-женски веселой, красивой и обаятельной, что вообще-то затрат энергии почем зря. На фига мне каждый раз всех этих мужчин очаровывать и впечатлять, если мне надо, чтоб он говорил на заданную тему и желательно не всякую фигню, как всегда, а по делу и внятно?)
В 16:30 надо будет отпустить няню и тащиться перевозить оставшиеся вещи. Дочь совершенно не может выдерживать этой маеты между двумя адресами и погружается в истеричный ступор, если вы можете себе представить такое состояние. И да, это опять трата, и трата излишняя. Но из знакомых никто с машиной не может выделить мне два часа времени. Я понимаю, что лето, работа и Васильевский. Но от понимания задача все равно не упрощается.
Я не понимаю, как поставить это на паузу. У меня мигрени со рвотой, нервные срывы, менстра потопом каждые две недели и непрерывная тахикардия. Я держу спину и почти что улыбаюсь, но уже долгое время меня достаточно щелкнуть пальцем по лбу, чтобы у меня было сотрясение мозга. К вечеру мне спину замыкает так, что я не могу носки надеть. Сегодня я чуть не потеряла сознание прямо перед дверью квартиры, вот только войти оставалось, а меня загибало, и ребенок не понимал, что происходит, спрашивал, в чем дело, боялся и дергал меня. А я просто загибалась. И не понимала, что болит: желудок ли, придатки или позвоночник. Просто боль. Как будто тебя насадили на шампур и поворачивают неспешно в разные стороны, рассматривая.
Два месяца мой ребенок болен, три недели ей никак не могли поставить диагноз, я потратила на лекарства уже почти 10 000 рублей за этот месяц, потому что бутылка 100 мл стоит 600 рублей, а в день ребенку надо принимать 90 мл, я каждый день плачу какой-нибудь из трех моих нянь в среднем тысячу рублей за возможность пойти и заработать денег, я никогда не отдыхаю, никогда, никогда, никогда, потому что когда ребенок болен, он не ходит в сад, так что ты попадаешь на работу только платно, а отдыхать можно только тогда, когда попадаешь на работу бесплатно. В день рождения я позвала няню на три часа и пошла в кино впервые за полтора года, но каждую минуту там помнила, что дочь дома с температурой и именно эта няня любит присылать смски "Таисия я не знаю что делать Вероника плачет не хочет спать зовет маму". Самое приятное - получать эти смски, находясь на работе.
Но я все же была в кино. На том фильме, который очень и очень хотела посмотреть. Такое случается раз в полтора года. Хорошо, что не чаще.
На работе почему-то надо улыбаться и разговаривать, от любого тактильного контакта меня выворачивает наизнанку, даже если меня подносом задели или дверь придержали, во сне меня мучают дикие кошмары, и я вспоминаю, как Марта говорила, что первые полгода после не спала дольше двадцати минут, потому что на нее с диким визгом тормозов ехали машины, и она хватала Джонатана за руку, а ладонь в ее руках рассыпалась серыми чаячьями перьями, и второе во сне было страшней первого. Мне снится три тысячи лет назад пережитое насилие, я ощупываю свои руки и поломанное плечо, мне снится голод, я встаю со сведенными зубами и не могу ничего есть до самой ночи, пока не начинает все болеть.
Я не могу написать ни одного связного куска текста, не могу даже тогда, когда исхудавшая Марта сидит напротив меня и говорит, говорит и говорит, и я кожей ощущаю эту ее любовь, в которую она закутана, как в плотное одеяло, сквозь которую никто не может ни дотронуться, ни повредить ей, я не могу написать ни одной статьи, ни одной, на которые раньше у меня уходило 45 минут. Даже черновик статьи набросать на листке блокнота не могу.
Иногда меня выключает во всей одежде и без душа в 23.00, и я просыпаюсь каждые двадцать минут всю ночь, и почему-то не могу встать. Как будто я забыла, как это делается.
Я понятия не имею, что с этим делают. То есть как что, отдыхают, конечно, отдыхают, платят деньги и выходят на оплаченные часы из дома, я никогда не бываю дома одна, никогда я не бываю одна в комнате, никогда меня у меня не бывает, я не могу видеть и слышать никого, и каждый день есть люди, которых надо видеть и слышать, потому что если я стану отказываться, люди закончатся совсем, а только их присутствие заставляет меня еще один день держать спину, чтоб ее замыкало к вечеру и я нечленораздельно лепетала что-то ребенку, когда она все никак не засыпает, а мне надо еще делать, делать и делать. Звонить куда-то, отвечать на клятые мейлы. Писать смски.
Однажды в такую пору в 2011 Джонатан прилетел без предупреждения, а я пришла с работы в полном неадеквате и рыдала, как сейчас помню, еще в парадной, даже ключом в дверь не попадала. Захожу - а он сидит в коридоре, свесив руку с колена, и смотрит, смотрит на меня. Было как-то все равно, я так и зашла в комнату мимо него, стучала кулаками по подоконнику и что-то причитала, а он просто стоял посреди комнаты и смотрел на мою истерику.
- Это все не годится, чайка Флетчер Линд, - сказал он в тот момент, когда я выдохлась и уткнулась в батарею головой.
- Что не годится? - провыла я из-под батареи. - Так жить?
- Нет, так орать не годится, - сказал мой чаячий друг очень спокойным голосом. - Ты чего-то орешь, орешь. А чего орать? Кто орет, того боятся. Лучше бы ты плакала. Может, кто и прибежал бы на помощь.
А вы знаете, что у меня телебашня из окна видна? И уже рассветает. Золотой полоской.