Вест
В Питере западный ветер.
Никакие близящиеся ноябри, болезни, нехватки денег, матерящиеся дворники, дедлайны, лыжные штаны и сбои в режиме дня, а также бессонницы и ссоры не существуют в те моменты, когда в межсезонье первый раз по-настоящему дунет с Запада.
Западный ветер словно накрывает город волной залива, дает вдохнуть и выпрямиться, сносит остатки листьев с деревьев, это золотое кружение длится всегда несколько дней. Ты идешь, а вокруг тебя танцуют листья. Закручиваются вихрем, похожие на широкие праздничные гирлянды, а в штормовые поры их поднимает над низкими крышами домов Гавани, и тогда они - сигнальные флажки веста.
Это единственные по-настоящему цветные дни в Петербурге. Цветные и светлые. Голые ветви перестают задерживать свет и воздух, а на земле все полыхает, сверкает, отражает западное солнце. Воздух из серого делается голубым, неуловимо нежным, прозрачным. Он словно тонкое стекло между днями веста и грядущим свинцовым ноябрем.
Летом западный ветер предвещает перемену погоды и приносит прохладу. Зимой - тепло. В межсезонье же он - живая материя, какая-то непередаваемая субстанция, поступающая в кровь, стучащаяся в сердце. Западный ветер в Гавани напоминает людям: здесь не бывает ничего постоянного, "быть пусту месту сему".
Хотелось бы последний свой в жизни вдох сделать с первым порывом западного ветра в межсезонье, чтобы безо всякого страха с нетерпением двинуться отсюда дальше. В дни веста каждый год заново понимаешь, почему у Толкиена герои вместе со своими эпохами уходили на Запад.
Никакие близящиеся ноябри, болезни, нехватки денег, матерящиеся дворники, дедлайны, лыжные штаны и сбои в режиме дня, а также бессонницы и ссоры не существуют в те моменты, когда в межсезонье первый раз по-настоящему дунет с Запада.
Западный ветер словно накрывает город волной залива, дает вдохнуть и выпрямиться, сносит остатки листьев с деревьев, это золотое кружение длится всегда несколько дней. Ты идешь, а вокруг тебя танцуют листья. Закручиваются вихрем, похожие на широкие праздничные гирлянды, а в штормовые поры их поднимает над низкими крышами домов Гавани, и тогда они - сигнальные флажки веста.
Это единственные по-настоящему цветные дни в Петербурге. Цветные и светлые. Голые ветви перестают задерживать свет и воздух, а на земле все полыхает, сверкает, отражает западное солнце. Воздух из серого делается голубым, неуловимо нежным, прозрачным. Он словно тонкое стекло между днями веста и грядущим свинцовым ноябрем.
Летом западный ветер предвещает перемену погоды и приносит прохладу. Зимой - тепло. В межсезонье же он - живая материя, какая-то непередаваемая субстанция, поступающая в кровь, стучащаяся в сердце. Западный ветер в Гавани напоминает людям: здесь не бывает ничего постоянного, "быть пусту месту сему".
Хотелось бы последний свой в жизни вдох сделать с первым порывом западного ветра в межсезонье, чтобы безо всякого страха с нетерпением двинуться отсюда дальше. В дни веста каждый год заново понимаешь, почему у Толкиена герои вместе со своими эпохами уходили на Запад.