мамы
вспомнила сейчас, как дождливым и стылым уже позднеоктябрьским, короче предноябрьским днем несколько лет назад мы увидели в окно, как по нашей улице идет женщина, кажется, узбечка, с ребенком, мальчиком лет 5-6. оба в летней совершенно одежде, она судорожно держала горловину длинного малинового платья, а правой рукой прижимала к своему мокрому от ливня боку мокрого сына. мы сидели за столом, обедали. мама оглянулась на меня, с искаженным лицом уперлась в мое выражение *ну, что я могу поделать* и выскочила из-за стола. прогрохотали ступеньки по деревянной лестнице в сад. через минуту-другую я увидела в беззвучном окне: мама выбегает из нашей садовой калитки с любимым серым пальто, теплым, вельветовым, кричит в спину женщине. та не сразу оборачивается и не сразу идет к ней. протягивает тепло, какое-то мгновение они, наклонив головы, исподлобья смотрят друг на друга, мамины вытянутые к узбечке руки с пальто, седая, кипельно-белая ее голова, плечи в клетчатой домашней рубашке, все - мокрое насквозь, дождь видимыми струями льет на них. женщина берет пальто и как одеялом, с головой и по обувь, одним движением укутывает сына. кивает уже спешащей в дом маме и они уходят. дома мама плачет и я понимаю, почему. еще понимаю, что иногда, чтобы помочь другому, надо бросить обед и комфортную температуру, и вымокнуть до нитки с этим другим в его горе.