Дитерихс и Юдин
Дитерихс, "Душа хирурга" (1925)
Высшее напряжение всех моральных сил хирурга не должно отражаться на его внешности, он должен переживать их в своей душе, не обнаруживая мучительной тревоги ни словом, ни взглядом. Душа хирурга должна являться той лабораторией, в которой разнородные взрывчатые вещества превращаются в полезные и нужные для данного момента соединения самого мирного характера.
Дальше, кажется никакая другая профессия не требует такой быстрой решимости, такого почти мгновенного созидания нового плана действий, такого деятельного спокойствия, как хирургия. Ведь от находчивости оператора, его знания и умения, его способности к незамедлительному творчеству зависит часто такое бесценное сокровище, как жизнь человека.
...
Да, совершенно необходимо, чтобы в душе хирурга сочетались в одно гармоничное целое и вкусы, как потребность его духа, и совокупность постоянных, налагаемых условиями общественной работы и жизни привычек, т.е. то, что составляет профессию. Ведь если этого нет, если профессия и вкусы не сходятся, не совпадают, то человек обыкновенно пренебрегает первой, смотрит на нее как на тягостную необходимость или как на развлечение, а это - одинаково недопустимо для хирурга. Для него жить должно значить заниматься хирургией, т.-е. иметь дело с больными, напряженно мыслить, диагностицировать, оперировать, волноваться и торжествовать... Выполняя обязательства профессии, он необходимо должен удовлетворять потребностям духа - иначе, нет стимула для его безмерно-утомительной работы, нет смысла в постоянном терзании души самыми тяжкими переживаниями.
Юдин, "Размышления хирурга"
Тут нужны четкость и быстрота пальцев скрипача и пианиста, верность глазомера и зоркость охотника, способность различать малейшие нюансы цвета и оттенков, как у лучших художников, чувство формы и гармонии тела, как у лучших скульпторов, тщательность кружевниц и вышивальщиц шелком и бисером, мастерство кройки, присущее опытным закройщикам и модельным башмачникам, а главное - умение шить и завязывать узлы двумя-тремя пальцами вслепую, на большой глубине, т. е. проявляя свойства профессиональных фокусников и жонглеров. Ибо очень многие хирургические операции на конечностях уподобляются точнейшим столярным работам, а многие случаи обработки и свинчивания костей требуют не просто слесарных, а тонких механических приемов. Операции на лице, щеках, веках подобны художественным аппликациям или инкрустациям перламутром и драгоценными породами дерева, а глазные операции требуют буквально ювелирной работы. Наконец, необычайная сложность брюшной топографии и патологии требует от абдоминального хирурга не только свойств, знаний и сообразительности архитекторов и инженеров, смелости и решительности полководцев, чувства ответственности юристов и государственных деятелей, высокого технического мастерства ориентировки, безупречной техники шитья и кройки и подлинного искусства при разгадке ребусов и китайских головоломок, каковыми представляются многие случаи кишечных узлообразований и заворотов.
Высшее напряжение всех моральных сил хирурга не должно отражаться на его внешности, он должен переживать их в своей душе, не обнаруживая мучительной тревоги ни словом, ни взглядом. Душа хирурга должна являться той лабораторией, в которой разнородные взрывчатые вещества превращаются в полезные и нужные для данного момента соединения самого мирного характера.
Дальше, кажется никакая другая профессия не требует такой быстрой решимости, такого почти мгновенного созидания нового плана действий, такого деятельного спокойствия, как хирургия. Ведь от находчивости оператора, его знания и умения, его способности к незамедлительному творчеству зависит часто такое бесценное сокровище, как жизнь человека.
...
Да, совершенно необходимо, чтобы в душе хирурга сочетались в одно гармоничное целое и вкусы, как потребность его духа, и совокупность постоянных, налагаемых условиями общественной работы и жизни привычек, т.е. то, что составляет профессию. Ведь если этого нет, если профессия и вкусы не сходятся, не совпадают, то человек обыкновенно пренебрегает первой, смотрит на нее как на тягостную необходимость или как на развлечение, а это - одинаково недопустимо для хирурга. Для него жить должно значить заниматься хирургией, т.-е. иметь дело с больными, напряженно мыслить, диагностицировать, оперировать, волноваться и торжествовать... Выполняя обязательства профессии, он необходимо должен удовлетворять потребностям духа - иначе, нет стимула для его безмерно-утомительной работы, нет смысла в постоянном терзании души самыми тяжкими переживаниями.
Юдин, "Размышления хирурга"
Тут нужны четкость и быстрота пальцев скрипача и пианиста, верность глазомера и зоркость охотника, способность различать малейшие нюансы цвета и оттенков, как у лучших художников, чувство формы и гармонии тела, как у лучших скульпторов, тщательность кружевниц и вышивальщиц шелком и бисером, мастерство кройки, присущее опытным закройщикам и модельным башмачникам, а главное - умение шить и завязывать узлы двумя-тремя пальцами вслепую, на большой глубине, т. е. проявляя свойства профессиональных фокусников и жонглеров. Ибо очень многие хирургические операции на конечностях уподобляются точнейшим столярным работам, а многие случаи обработки и свинчивания костей требуют не просто слесарных, а тонких механических приемов. Операции на лице, щеках, веках подобны художественным аппликациям или инкрустациям перламутром и драгоценными породами дерева, а глазные операции требуют буквально ювелирной работы. Наконец, необычайная сложность брюшной топографии и патологии требует от абдоминального хирурга не только свойств, знаний и сообразительности архитекторов и инженеров, смелости и решительности полководцев, чувства ответственности юристов и государственных деятелей, высокого технического мастерства ориентировки, безупречной техники шитья и кройки и подлинного искусства при разгадке ребусов и китайских головоломок, каковыми представляются многие случаи кишечных узлообразований и заворотов.