Гражданская война в США - 5. Санитарная Комиссия и реформы Севера
Среди всего этого бегства массово бежали и санитарные фургоны. Дело в том, что на тот момент санитарные фургоны подчинялись не медицинской службе армии США, а квартирмейстерской, то есть службе тыла. Поэтому для перевозки раненых санитарные фургоны использовались тогда, когда их не использовали ни подо что другое.
Сбор раненых был налажен «как-то». То есть в принципе, в теории раненый каким-то образом должен был переместиться с поля боя к врачу
Санитары были, но их было на полк что-то около десятка человек.
Еще раз, в битве при Булл-Ране американцы потеряли, наверное, больше людей, чем за предыдущие пять лет вообще все. То есть написать цифру «у нас пять тысяч раненых» в принципе мог каждый, но представить себе хотя бы двести раненых одновременно не мог никто.
- Получается, что из-за неорганизации раненые все умерли?
- Ну не совсем. Люди там были крепче, чем сейчас. Один раненый, имея две простреленные руки и перелом челюсти, прошел пешочком до Вашингтона.
- Это сколько километров?
- То ли 10, то ли 14, по-моему. То есть на вскидку не скажу, но в общем такая прогулка веселая. С другой стороны, что еще делать, стоять бестолково? А пока ты не упал, по тебе, по крайней мере, фургон не проедется
- И никто не остановится подобрать?
- Все заняты - все удирают.
По крайней мере, по итогам Булл-Рана один из врачей, видевший эти итоги, сказал, что не видел и не слышал ни об одном раненом, которого привезли бы в санитарном фургоне. Поскольку дело происходило практически в предместьях столицы, огромное количество влиятельных, образованных, энергичных людей внезапно обнаружили, что с санитарной службой в армии Соединенных Штатов что-то не очень хорошо, не все сделано, что можно было бы сделать, не все сделанное сделано наилучшим образом. И образовалась такая штука, как санитарная комиссия Соединенных Штатов. Ее никто не назначал, просто собрались люди и где-нибудь там в каком-нибудь ресторане один человек другому сказал: «По-моему, у нас что-то не очень хорошо с нашей санитарной службой», - «Вы знаете, мне тоже так показалось», - «А что мы можем сделать, чтобы улучшить ситуацию?». И так образовалась Cанитарная Комиссия, возглавляемая, по-моему, одним священником и одним архитектором. Санитарная Комиссия начала всячески с одной стороны привлекать людей, которые хотели бы заняться улучшением ситуации, в том числе толковых врачей, с другой - используя все средства коммуникации доводить до сведения правительства, что в санитарной службе бардак. Правительство их услышало и произошел беспрецедентный в США случай: генеральному хирургу предложили подать в отставку. Генеральный хирург посмотрел внимательно на окружающую его реальность и сказал, что в гробу он такую реальность видал, и пора ему на пенсию.
Вообще, надо отметить, что англосаксонская арефлексия («Мы убили? Сто тысяч человек? Ай-яй-яй, как нехорошо вышло, давайте уже закроем эту тему») имеет важную положительную сторону. Такой жанр, как общественные иеремиады, ни в Англии, ни в США не развит. «У нас проблемы? Раненые умирают? Не хватает бинтов, лекарств и свежих фруктов? Мистер Смит, у Вас фабрика, изготовляющая бинты. Мистер Браун, Вы говорили, что у Вас есть патент на способ доставки фруктов без порчи. Мистер Джонс, Вы говорили, что хоть миллион готовы дать на нужды Родины. Давайте сейчас договоримся и с утра приступим». И никаких «Банду геть!», «Долой», «Все продали». Можешь помочь - помогай. Не можешь - отойди и не мешай.
И тут на сцену выходит такой интересный человек - это Александр Хаммонд, если найдете его портрет, он там ближе к середине, это будет хорошо. Александр Хаммонд когда-то был военным врачом, потом оставил службу в армии США и занялся наукой и преподаванием в одной из крупнейших медицинских школ США. Когда началась война, он вновь предложил свои услуги армии. «Да, да», - сказал ему «Нам нужны опытные люди, мы можем предложить вам место младшего хирурга», - хвост поднял, место потерял. Он ушел из армии, он прервал стаж и на общих основаниях начинает выслугу с начала. «Не, не,не,не,не», - раздалось откуда-то сверху, - «не надо его младшим хирургом».
Так вот, Александр Хаммонд внезапно был переведен из младшего хирурга в генерального, и начал деятельно реорганизовывать всю систему. Во-
первых, он ввел такое понятие, как «экзамен для врача».
Несколько десятков врачей не прошли экзамен и были из армии уволены, и больше сотни врачей уволились, не желая подвергаться унизительной процедуре экзамена. Ну, на самом деле, штука в том, что никто не любит внезапно впервые в жизни попадать не переаттестацию. И Хаммонд был человеком, не слишком приятным в общении - «самый напыщенный и помпезный человек, какого я знал» - отзывался о нем кто-то из тех, с кем он общался. Ну, надо отметить, что вообще генеральные хирурги обеих армий не были людьми, приятными в общении. Так же не был в общении приятным Пирогов, не был человеком, приятным в общении, Юдин, а, скажем, Николай Амосов, который вовсе не был главным хирургом армии, а всего-навсего ведущим хирургом своей клиники, каждый раз после сложной операции извинялся перед сестрами за грубость.
А в армии Потомака Главным хирургом армии, да, командная цепочка удлинилась, был назначен Джонатан Леттерман. Между прочим, в книге по военной медицине 39-го года - это такой кирпич, справочник военного врача, причем такой справочник, в котором рассказывается об организации армии США; о том, как правильно отдавать честь; о том, как правильно вывешивать флаг; о том, как устроена цепочка командования; основы тактики; основы топографии, гигиены и так далее, и так далее, причем там 10 страниц истории и еще 20 страниц отведено ответу на возможный вопрос со стороны гражданского «а чем вообще занимается военная медицина в США?». Так вот, на первой странице там Джонатан Леттерман. Это фигура, в общем-то, масштаба Пирогова. Пожалуй, он на две головы уступает Пирогову как врач и как ученый, но, пожалуй, он на две головы превосходит Пирогова, как организатор. Кроме того, Пирогов был частным лицом, которое приехало на театр военных действий лезть там ко всем со своими советами, то есть то, что командование прислушивалось к советам Пирогова - это было исключительно частное дело командования. А Леттерман был Главным хирургом армии Потомака, и он не советовал - он приказывал. В частности, именно Леттерман придумал назначить специальных офицеров, которые занимались только санитарными фургонами. Они и только они были ответственны за их состояние, за их обслуживание, за трезвость возниц, за накормленность лошадей, за укомплектованность санитарного имущества, этим больше не занимались врачи. Леттерман вывел санитарные фургоны из-под управление квартирмейстеров и издал приказ, согласно которому в фургонах было запрещено перевозить что бы то ни было, кроме раненых и санитарного имущества. К какому-то числу, гласил приказ, все имущество из санитарных фургонов должно быть передано в обоз, а то имущество, для которого нет места, должно быть брошено на дороге. Офицеры, лишенные бесплатного транспорта для офицерского багажа, были крайне недовольны. Опять таки, и Леттерман и Хаммонд, ничего не зная о выводах Пирогова, начали с организации. Но, в принципе, это очень по-американски - начать с того, чтобы организоваться - пересчитать имеющиеся ресурсы, понять, где узкие места, начать заниматься ими.
Были выработаны стандартные варианты тентов, размещения под тентами, ну и стандартное наполнение фургонов. Дело в том, что до начала войны каждый хирург приезжал в армию со своим чемоданчиком, со своими любимыми рецептами, со своими любимыми лекарствами, со своими любимыми инструментами. По инициативе Хаммонда медицина была переведена на каталожное снабжение, то есть в любом санитарном фургоне были одни и те же медицинские препараты и снаряжение, и они хранились единообразно.
Сбор раненых был налажен «как-то». То есть в принципе, в теории раненый каким-то образом должен был переместиться с поля боя к врачу
Санитары были, но их было на полк что-то около десятка человек.
Еще раз, в битве при Булл-Ране американцы потеряли, наверное, больше людей, чем за предыдущие пять лет вообще все. То есть написать цифру «у нас пять тысяч раненых» в принципе мог каждый, но представить себе хотя бы двести раненых одновременно не мог никто.
- Получается, что из-за неорганизации раненые все умерли?
- Ну не совсем. Люди там были крепче, чем сейчас. Один раненый, имея две простреленные руки и перелом челюсти, прошел пешочком до Вашингтона.
- Это сколько километров?
- То ли 10, то ли 14, по-моему. То есть на вскидку не скажу, но в общем такая прогулка веселая. С другой стороны, что еще делать, стоять бестолково? А пока ты не упал, по тебе, по крайней мере, фургон не проедется
- И никто не остановится подобрать?
- Все заняты - все удирают.
По крайней мере, по итогам Булл-Рана один из врачей, видевший эти итоги, сказал, что не видел и не слышал ни об одном раненом, которого привезли бы в санитарном фургоне. Поскольку дело происходило практически в предместьях столицы, огромное количество влиятельных, образованных, энергичных людей внезапно обнаружили, что с санитарной службой в армии Соединенных Штатов что-то не очень хорошо, не все сделано, что можно было бы сделать, не все сделанное сделано наилучшим образом. И образовалась такая штука, как санитарная комиссия Соединенных Штатов. Ее никто не назначал, просто собрались люди и где-нибудь там в каком-нибудь ресторане один человек другому сказал: «По-моему, у нас что-то не очень хорошо с нашей санитарной службой», - «Вы знаете, мне тоже так показалось», - «А что мы можем сделать, чтобы улучшить ситуацию?». И так образовалась Cанитарная Комиссия, возглавляемая, по-моему, одним священником и одним архитектором. Санитарная Комиссия начала всячески с одной стороны привлекать людей, которые хотели бы заняться улучшением ситуации, в том числе толковых врачей, с другой - используя все средства коммуникации доводить до сведения правительства, что в санитарной службе бардак. Правительство их услышало и произошел беспрецедентный в США случай: генеральному хирургу предложили подать в отставку. Генеральный хирург посмотрел внимательно на окружающую его реальность и сказал, что в гробу он такую реальность видал, и пора ему на пенсию.
Вообще, надо отметить, что англосаксонская арефлексия («Мы убили? Сто тысяч человек? Ай-яй-яй, как нехорошо вышло, давайте уже закроем эту тему») имеет важную положительную сторону. Такой жанр, как общественные иеремиады, ни в Англии, ни в США не развит. «У нас проблемы? Раненые умирают? Не хватает бинтов, лекарств и свежих фруктов? Мистер Смит, у Вас фабрика, изготовляющая бинты. Мистер Браун, Вы говорили, что у Вас есть патент на способ доставки фруктов без порчи. Мистер Джонс, Вы говорили, что хоть миллион готовы дать на нужды Родины. Давайте сейчас договоримся и с утра приступим». И никаких «Банду геть!», «Долой», «Все продали». Можешь помочь - помогай. Не можешь - отойди и не мешай.
И тут на сцену выходит такой интересный человек - это Александр Хаммонд, если найдете его портрет, он там ближе к середине, это будет хорошо. Александр Хаммонд когда-то был военным врачом, потом оставил службу в армии США и занялся наукой и преподаванием в одной из крупнейших медицинских школ США. Когда началась война, он вновь предложил свои услуги армии. «Да, да», - сказал ему «Нам нужны опытные люди, мы можем предложить вам место младшего хирурга», - хвост поднял, место потерял. Он ушел из армии, он прервал стаж и на общих основаниях начинает выслугу с начала. «Не, не,не,не,не», - раздалось откуда-то сверху, - «не надо его младшим хирургом».
Так вот, Александр Хаммонд внезапно был переведен из младшего хирурга в генерального, и начал деятельно реорганизовывать всю систему. Во-
первых, он ввел такое понятие, как «экзамен для врача».
Несколько десятков врачей не прошли экзамен и были из армии уволены, и больше сотни врачей уволились, не желая подвергаться унизительной процедуре экзамена. Ну, на самом деле, штука в том, что никто не любит внезапно впервые в жизни попадать не переаттестацию. И Хаммонд был человеком, не слишком приятным в общении - «самый напыщенный и помпезный человек, какого я знал» - отзывался о нем кто-то из тех, с кем он общался. Ну, надо отметить, что вообще генеральные хирурги обеих армий не были людьми, приятными в общении. Так же не был в общении приятным Пирогов, не был человеком, приятным в общении, Юдин, а, скажем, Николай Амосов, который вовсе не был главным хирургом армии, а всего-навсего ведущим хирургом своей клиники, каждый раз после сложной операции извинялся перед сестрами за грубость.
А в армии Потомака Главным хирургом армии, да, командная цепочка удлинилась, был назначен Джонатан Леттерман. Между прочим, в книге по военной медицине 39-го года - это такой кирпич, справочник военного врача, причем такой справочник, в котором рассказывается об организации армии США; о том, как правильно отдавать честь; о том, как правильно вывешивать флаг; о том, как устроена цепочка командования; основы тактики; основы топографии, гигиены и так далее, и так далее, причем там 10 страниц истории и еще 20 страниц отведено ответу на возможный вопрос со стороны гражданского «а чем вообще занимается военная медицина в США?». Так вот, на первой странице там Джонатан Леттерман. Это фигура, в общем-то, масштаба Пирогова. Пожалуй, он на две головы уступает Пирогову как врач и как ученый, но, пожалуй, он на две головы превосходит Пирогова, как организатор. Кроме того, Пирогов был частным лицом, которое приехало на театр военных действий лезть там ко всем со своими советами, то есть то, что командование прислушивалось к советам Пирогова - это было исключительно частное дело командования. А Леттерман был Главным хирургом армии Потомака, и он не советовал - он приказывал. В частности, именно Леттерман придумал назначить специальных офицеров, которые занимались только санитарными фургонами. Они и только они были ответственны за их состояние, за их обслуживание, за трезвость возниц, за накормленность лошадей, за укомплектованность санитарного имущества, этим больше не занимались врачи. Леттерман вывел санитарные фургоны из-под управление квартирмейстеров и издал приказ, согласно которому в фургонах было запрещено перевозить что бы то ни было, кроме раненых и санитарного имущества. К какому-то числу, гласил приказ, все имущество из санитарных фургонов должно быть передано в обоз, а то имущество, для которого нет места, должно быть брошено на дороге. Офицеры, лишенные бесплатного транспорта для офицерского багажа, были крайне недовольны. Опять таки, и Леттерман и Хаммонд, ничего не зная о выводах Пирогова, начали с организации. Но, в принципе, это очень по-американски - начать с того, чтобы организоваться - пересчитать имеющиеся ресурсы, понять, где узкие места, начать заниматься ими.
Были выработаны стандартные варианты тентов, размещения под тентами, ну и стандартное наполнение фургонов. Дело в том, что до начала войны каждый хирург приезжал в армию со своим чемоданчиком, со своими любимыми рецептами, со своими любимыми лекарствами, со своими любимыми инструментами. По инициативе Хаммонда медицина была переведена на каталожное снабжение, то есть в любом санитарном фургоне были одни и те же медицинские препараты и снаряжение, и они хранились единообразно.