Явлинского не зарегистрировали!
Дорогие френды! Событие, столь же пчельное, как и ожидаемое, произошло. Григория Алексеевича Явлинского сняли с регистрации. Мы набрали больше двух миллионов подписей, но сказали, что среди них много неправильных. Еще говорят, что два миллиона подписей невозможно собрать за 23 дня. Я с этим не согласна. Для Яблока это вполне возможно. За нас на последних парламентских выборах даже по сфальсифицированным данным голосовало более двух миллионов. Для того, чтобы проголосовать, нужно одеться, прийти на избирательный участок, предъявить паспорт, подождать пока тебя найдут в списке, получить бюллетень, расписаться, войти в кабину, прочесть бюллетень, отметить, кого ты выбираешь, подойти к урне и опустить бюллетень. На это нужно не меньше времени, чем на то, чтобы заполнить строчку в подписном листе.
У нас есть стабильная, постоянно действующая сеть региональных организаций. Наши избиратели знают об этом. Они легко могут прийти в офисы и расписаться. Подписи собирали и за рубежом. Там мы почти всюду победили. И, конечно, наши зарубежные избиратели не упустили случая поставить свою подпись в подписных листах. Почему же нашли так много неправильных подписей?
Поделюсь своим опытом. Я тоже собирала подписи. Я не выхожу из дому, по моей просьбе мне принесли подписные листы с Пятницкой. Такие листы разослали и развезли почти всем яблочникам, чтобы они могли собрать подписи своих родных, знакомых, друзей, соседей и сослуживцев. Новый год и новогодние каникулы - это, то время, когда люди делают визиты, ездят в гости большими компаниями. У меня подписались все, кто за это время перебывал в доме. Кроме того, моя дочь взяла листы и собрала подписи в своей больнице - в отделении и на кафедре. Подписались даже два профессора, про младший персонал я уж и не говорю. Один из моих юных друзей взял лист домой и собрал подписи своей большой семьи, он же съездил к моему брату, и там все подписались, включая домработницу. Я собрала неожиданно много подписей. Вообще подписи собирались так быстро, и, я бы даже сказала, триумфально, что я не сделала всего, что могла бы сделать. Мне казалось, мы и без того много набираем. Я не обошла соседей, а на четвертом этаже в двух квартирах подписались бы две семьи, на нашем этаже в квартире напротив нашей живет пожилая женщина - большая поклонница Явлинского, она все подписывает, а я даже к ней не зашла. Для сбора подписей на Пятницкой стояли четыре стола, с утра до вечера толпился народ, через эту толпу трудно было пробиться, чтобы войти в офис и выйти. Аппаратчики стоном стонали, что стало невозможно нормально работать.
Что же произошло дальше? Среди подписей, которые собрала я, неправильных оказалось 19,5% - это были подписи людей, которые прописаны не в Москве, а в Подмосковье. Москва и Подмосковье так пронизали друг друга, что трудно разделить. Я и не старалась разделять. Ведь мы собирали подписи по все стране, значит, подмосковные могли подписывать. Но не тут-то было. Оказывается, листы каждого региона чем-то отличаются от других. Кабы знать! Офис на Пятницкой - федеральный. Я могла попросить пару листов подмосковных, и все было бы в порядке. Люди с подмосковной пропиской оказались и среди подписавшихся наших друзей и гостей нашего дома, и в семье того молодого человека, о котором я говорила выше, и в Боткинской больнице. Тоже случилось у Валентина Ш. Сам он живет в Центральном административном округе Москвы, пенсионер, до выхода на пенсию работал в Подлипках. Он инженер в какой-то редкой отрасли, их предприятие есть только там. Валентин Ш. собрал подписи у своих родных, друзей, знакомых, соседей в Москве. А потом съездил в Подлипки, повидался с друзьями-сослуживцами, о чем давно мечтал, они тоже ему обрадовались, и все с удовольствием подписались со знанием, что сделали важное и полезное, и их подписи забраковали. Тоже произошло с Эммой Б.. Кроме подмосковных у нее забраковали еще подписи, кажется те, где в графе «дата заполнения» было указано, например, 21.01.2012, а нужно было 21 января 2012. Таких подписей у нее было некоторое количество. Я-то знала о подводных камнях, угрожающих сборщикам подписей, хотя конечно не обо всех, все не предугадаешь и не разгадаешь, но за тем, чтобы месяц указывали не цифрой, а словом, и слово не сокращали, я следила внимательно, так же как за тем, чтобы писали очень аккуратно, не дай Бог не поставили где-нибудь лишнюю точку, или точку не пропустили, чтобы не дай Бог не вылезли за клеточку, а в маленькой клеточке нужно было поместить фамилию, имя и отчество полностью, и это было не просто.
Результат наших усилий вам известен. Досадно ужасно. Я так старалась и так радовалась. Всем понятно, что дело не в подписях, что снятие с регистрации - решение политическое. И нам не привыкать. Нас часто снимают с регистрации на всех выборах в регионах, где у нас большая поддержка: Петербурге, Карелии, Екатеринбурге и пр.. Я рассказывала, как в Петербурге тридцать человек, чьи подписи была забракованы пришли сами со своими паспортами, показали подписи в паспорте, сказали: «Вот это мы. И мы подписывали», - а им ответили, что графологическая экспертиза УВД установила, что подписи поддельные, значит, они поддельные и все. Сейчас эта экспертиза громит наших кандидатов на муниципальных выборах. Об этом, кстати, Навальный написал и привел доказательства. И там тоже подписи объявляют поддельными, и сняли подпись, где месяц был указан цифрой. Обидно все это, и зло берет. Бедная Эммочка Б., звонит мне по два разу на дню и рыдает в трубку, и не одна она. Я эти дни работаю телефонным психотерапевтом.
Написала зачем-то это все, думала, душу отведу, и легче станет, и отвести не удалось, и легче не стало. Такие дела.
У нас есть стабильная, постоянно действующая сеть региональных организаций. Наши избиратели знают об этом. Они легко могут прийти в офисы и расписаться. Подписи собирали и за рубежом. Там мы почти всюду победили. И, конечно, наши зарубежные избиратели не упустили случая поставить свою подпись в подписных листах. Почему же нашли так много неправильных подписей?
Поделюсь своим опытом. Я тоже собирала подписи. Я не выхожу из дому, по моей просьбе мне принесли подписные листы с Пятницкой. Такие листы разослали и развезли почти всем яблочникам, чтобы они могли собрать подписи своих родных, знакомых, друзей, соседей и сослуживцев. Новый год и новогодние каникулы - это, то время, когда люди делают визиты, ездят в гости большими компаниями. У меня подписались все, кто за это время перебывал в доме. Кроме того, моя дочь взяла листы и собрала подписи в своей больнице - в отделении и на кафедре. Подписались даже два профессора, про младший персонал я уж и не говорю. Один из моих юных друзей взял лист домой и собрал подписи своей большой семьи, он же съездил к моему брату, и там все подписались, включая домработницу. Я собрала неожиданно много подписей. Вообще подписи собирались так быстро, и, я бы даже сказала, триумфально, что я не сделала всего, что могла бы сделать. Мне казалось, мы и без того много набираем. Я не обошла соседей, а на четвертом этаже в двух квартирах подписались бы две семьи, на нашем этаже в квартире напротив нашей живет пожилая женщина - большая поклонница Явлинского, она все подписывает, а я даже к ней не зашла. Для сбора подписей на Пятницкой стояли четыре стола, с утра до вечера толпился народ, через эту толпу трудно было пробиться, чтобы войти в офис и выйти. Аппаратчики стоном стонали, что стало невозможно нормально работать.
Что же произошло дальше? Среди подписей, которые собрала я, неправильных оказалось 19,5% - это были подписи людей, которые прописаны не в Москве, а в Подмосковье. Москва и Подмосковье так пронизали друг друга, что трудно разделить. Я и не старалась разделять. Ведь мы собирали подписи по все стране, значит, подмосковные могли подписывать. Но не тут-то было. Оказывается, листы каждого региона чем-то отличаются от других. Кабы знать! Офис на Пятницкой - федеральный. Я могла попросить пару листов подмосковных, и все было бы в порядке. Люди с подмосковной пропиской оказались и среди подписавшихся наших друзей и гостей нашего дома, и в семье того молодого человека, о котором я говорила выше, и в Боткинской больнице. Тоже случилось у Валентина Ш. Сам он живет в Центральном административном округе Москвы, пенсионер, до выхода на пенсию работал в Подлипках. Он инженер в какой-то редкой отрасли, их предприятие есть только там. Валентин Ш. собрал подписи у своих родных, друзей, знакомых, соседей в Москве. А потом съездил в Подлипки, повидался с друзьями-сослуживцами, о чем давно мечтал, они тоже ему обрадовались, и все с удовольствием подписались со знанием, что сделали важное и полезное, и их подписи забраковали. Тоже произошло с Эммой Б.. Кроме подмосковных у нее забраковали еще подписи, кажется те, где в графе «дата заполнения» было указано, например, 21.01.2012, а нужно было 21 января 2012. Таких подписей у нее было некоторое количество. Я-то знала о подводных камнях, угрожающих сборщикам подписей, хотя конечно не обо всех, все не предугадаешь и не разгадаешь, но за тем, чтобы месяц указывали не цифрой, а словом, и слово не сокращали, я следила внимательно, так же как за тем, чтобы писали очень аккуратно, не дай Бог не поставили где-нибудь лишнюю точку, или точку не пропустили, чтобы не дай Бог не вылезли за клеточку, а в маленькой клеточке нужно было поместить фамилию, имя и отчество полностью, и это было не просто.
Результат наших усилий вам известен. Досадно ужасно. Я так старалась и так радовалась. Всем понятно, что дело не в подписях, что снятие с регистрации - решение политическое. И нам не привыкать. Нас часто снимают с регистрации на всех выборах в регионах, где у нас большая поддержка: Петербурге, Карелии, Екатеринбурге и пр.. Я рассказывала, как в Петербурге тридцать человек, чьи подписи была забракованы пришли сами со своими паспортами, показали подписи в паспорте, сказали: «Вот это мы. И мы подписывали», - а им ответили, что графологическая экспертиза УВД установила, что подписи поддельные, значит, они поддельные и все. Сейчас эта экспертиза громит наших кандидатов на муниципальных выборах. Об этом, кстати, Навальный написал и привел доказательства. И там тоже подписи объявляют поддельными, и сняли подпись, где месяц был указан цифрой. Обидно все это, и зло берет. Бедная Эммочка Б., звонит мне по два разу на дню и рыдает в трубку, и не одна она. Я эти дни работаю телефонным психотерапевтом.
Написала зачем-то это все, думала, душу отведу, и легче станет, и отвести не удалось, и легче не стало. Такие дела.