Исторические загогулины. Ответы на Ответы на комментарии.
Исторические загогулины. История о фанатике одной идеи. Ответы на ответы на комментарии.
Дорогие френды!
Пока не кончился февраль, давайте вспомним стихи Бориса Пастернака об этом месяце. Просто так, потому что стихи хорошие. Борис Леонидович очень любил февраль, это месяц его рождения. Февраль любил также художник Игорь Грабарь, вы все знаете его прекрасную картину «Февральская лазурь». Февраль любил Михаил Пришвин. По его календарю в феврале начиналась первая весна, которую он называл «весна света», за ней шла вторая весна - весна воды, и т.д. В феврале 2013 года в Москве что-то не видно лазури, и света маловато, но описание Пастернака в самый раз.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.
Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.
Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.
А теперь перейдем к презренной прозе. Как сказал классик: «В последних числах февраля презренной прозой говоря…» Я хочу ответить вне очереди на ваши комментарии к посту, который условно назовем постом о марксизме. Вне очереди, потому что я не кончила еще отвечать на комментарии к предыдущему посту, и собираюсь это сделать. Но здесь получилась такая забавная история. Пост о марксизме вызвал шквал издевательств и насмешек над незадачливым автором. Написали, что гуманитарий и философ - это диагноз. Может, и диагноз, но не опасный. Написали, что неугомонная старушка путает бозон Хиггса то ли с овощной базой, то ли с военной. Дико остроумно, но, согласитесь, это все-таки преувеличение. Словом, многих возмутило то, что я профанирую Науку. Procul este, profani. Отойдите, непосвященные! Куда, мол, я с суконным рылом да в калашный ряд. Но дело в том, что все, связанное с бозоном Хиггса, все приключения этой элементарной частицы, давно уже стали достоянием широкой гласности. О ней пишут не только в научной литературе (если, конечно, в научной литературе о ней пишут, я то научной литературы не читаю), не только в научно-популярной литературе, но и в средствах массовой информации, о бозоне Хиггса говорят в новостных программах по радио и телевидению. Всем известно, когда, кем и в какой связи он был постулирован. Известно также, когда и кто его, вроде бы, обнаружил, а, может, и не обнаружил. Когда создавали большой адронный коллайдер, то говорили, что в этом коллайдере уж точно обнаружат бозон Хиггса, который любят также называть «частицей Бога» и, наконец, с ним окончательно разберутся. Но большой адронный коллайдер, как нам недавно сообщили, уже поставили на ремонт, а ясности все нет.
То, что я упомянула бозон Хиггса в моем посте, вполне правомерно. Вы пишете, что нужно было взять что-нибудь попроще. Можно было взять, например, такой феномен, как общее информационное поле, существование которого, вроде бы, признается научной общественностью. Я слышала, как некий американский ученый утверждал, что в их лаборатории создан прибор, который может регистрировать это поле, этот прибор они назвали мелограф. Можно было поговорить о торсионных полях.
То, что мы не понимаем природы каких-то явлений, вовсе не значит, что мы о них и упоминать не должны. Эйнштейн утверждал, что его теорию относительности понимают в мире всего 9 человек, и я не знаю, причислял ли он себя к этим девяти. То, что мы не понимаем этой теории, не мешает нам пользоваться выводами. Мы все твёрдо знаем и не подвергаем сомнению, что E=mc².
А я всего лишь хотела сказать, что важнейший вопрос философии о том, что первично идея или материя, перестал быть столь уж актуальным, поскольку границы между этими понятиями смещаются и почти исчезают.
Хочу обратить ваше внимание, дорогие френды, на то обстоятельство, вероятно вами незамеченное: дилетантизм нынче в моде. Дилетант теперь не ругательное слово, некоторые с гордостью называют себя дилетантами, и это можно понять. Я уже цитировала Козьму Пруткова, который сказал: «Специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя». Дилетант свободен от односторонности специалиста, а также от его звериной серьёзности.
Спрашивают, если марксизм так хорош, то зачем же его отрывать от себя с мясом и кровью. Если говорить не об экономических работах Маркса, а о марксизме как о философской системе, то здесь не все верно, и для того, чтобы открыть путь для дальнейших поисков, это нужно было признать.
Есть такой стишок, его любил Нильс Бор,
Был этот мир глубокой тьмой окутан,
"Да будет свет!" - и вот явился Ньютон.
Но Сатана не долго ждал реванша,
Пришел Эйнштейн - и стало все как раньше.
По аналогии можно сказать, что жизнь в марксизме это жизнь в мире Ньютона, всё ясно и всё можно посчитать, а выход из марксизма - это выход в пространство Эйнштейна, со всем отсюда вытекающим.
А если, дорогие френды, мои наивные рассуждения вас насмешили, то я этому только рада. Смех очень полезен для здоровья. В мои юные годы, когда антибиотиков было недостать, а вокруг был сплошной сифилис, говорили: «Смейтесь, одна минута смеха заменяет 12 ампул пенициллина».
Дорогие френды!
Пока не кончился февраль, давайте вспомним стихи Бориса Пастернака об этом месяце. Просто так, потому что стихи хорошие. Борис Леонидович очень любил февраль, это месяц его рождения. Февраль любил также художник Игорь Грабарь, вы все знаете его прекрасную картину «Февральская лазурь». Февраль любил Михаил Пришвин. По его календарю в феврале начиналась первая весна, которую он называл «весна света», за ней шла вторая весна - весна воды, и т.д. В феврале 2013 года в Москве что-то не видно лазури, и света маловато, но описание Пастернака в самый раз.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.
Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.
Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.
А теперь перейдем к презренной прозе. Как сказал классик: «В последних числах февраля презренной прозой говоря…» Я хочу ответить вне очереди на ваши комментарии к посту, который условно назовем постом о марксизме. Вне очереди, потому что я не кончила еще отвечать на комментарии к предыдущему посту, и собираюсь это сделать. Но здесь получилась такая забавная история. Пост о марксизме вызвал шквал издевательств и насмешек над незадачливым автором. Написали, что гуманитарий и философ - это диагноз. Может, и диагноз, но не опасный. Написали, что неугомонная старушка путает бозон Хиггса то ли с овощной базой, то ли с военной. Дико остроумно, но, согласитесь, это все-таки преувеличение. Словом, многих возмутило то, что я профанирую Науку. Procul este, profani. Отойдите, непосвященные! Куда, мол, я с суконным рылом да в калашный ряд. Но дело в том, что все, связанное с бозоном Хиггса, все приключения этой элементарной частицы, давно уже стали достоянием широкой гласности. О ней пишут не только в научной литературе (если, конечно, в научной литературе о ней пишут, я то научной литературы не читаю), не только в научно-популярной литературе, но и в средствах массовой информации, о бозоне Хиггса говорят в новостных программах по радио и телевидению. Всем известно, когда, кем и в какой связи он был постулирован. Известно также, когда и кто его, вроде бы, обнаружил, а, может, и не обнаружил. Когда создавали большой адронный коллайдер, то говорили, что в этом коллайдере уж точно обнаружат бозон Хиггса, который любят также называть «частицей Бога» и, наконец, с ним окончательно разберутся. Но большой адронный коллайдер, как нам недавно сообщили, уже поставили на ремонт, а ясности все нет.
То, что я упомянула бозон Хиггса в моем посте, вполне правомерно. Вы пишете, что нужно было взять что-нибудь попроще. Можно было взять, например, такой феномен, как общее информационное поле, существование которого, вроде бы, признается научной общественностью. Я слышала, как некий американский ученый утверждал, что в их лаборатории создан прибор, который может регистрировать это поле, этот прибор они назвали мелограф. Можно было поговорить о торсионных полях.
То, что мы не понимаем природы каких-то явлений, вовсе не значит, что мы о них и упоминать не должны. Эйнштейн утверждал, что его теорию относительности понимают в мире всего 9 человек, и я не знаю, причислял ли он себя к этим девяти. То, что мы не понимаем этой теории, не мешает нам пользоваться выводами. Мы все твёрдо знаем и не подвергаем сомнению, что E=mc².
А я всего лишь хотела сказать, что важнейший вопрос философии о том, что первично идея или материя, перестал быть столь уж актуальным, поскольку границы между этими понятиями смещаются и почти исчезают.
Хочу обратить ваше внимание, дорогие френды, на то обстоятельство, вероятно вами незамеченное: дилетантизм нынче в моде. Дилетант теперь не ругательное слово, некоторые с гордостью называют себя дилетантами, и это можно понять. Я уже цитировала Козьму Пруткова, который сказал: «Специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя». Дилетант свободен от односторонности специалиста, а также от его звериной серьёзности.
Спрашивают, если марксизм так хорош, то зачем же его отрывать от себя с мясом и кровью. Если говорить не об экономических работах Маркса, а о марксизме как о философской системе, то здесь не все верно, и для того, чтобы открыть путь для дальнейших поисков, это нужно было признать.
Есть такой стишок, его любил Нильс Бор,
Был этот мир глубокой тьмой окутан,
"Да будет свет!" - и вот явился Ньютон.
Но Сатана не долго ждал реванша,
Пришел Эйнштейн - и стало все как раньше.
По аналогии можно сказать, что жизнь в марксизме это жизнь в мире Ньютона, всё ясно и всё можно посчитать, а выход из марксизма - это выход в пространство Эйнштейна, со всем отсюда вытекающим.
А если, дорогие френды, мои наивные рассуждения вас насмешили, то я этому только рада. Смех очень полезен для здоровья. В мои юные годы, когда антибиотиков было недостать, а вокруг был сплошной сифилис, говорили: «Смейтесь, одна минута смеха заменяет 12 ампул пенициллина».