Андрей Валентинов. «Капитан Филибер»
То, что Валентинов то и дело возвращает своих героев на Гражданскую, также привычно, как и слово «макабр», которое употребляют его совершенно разные герои чуть не в каждом из недавних романов. Хронотоп явно его интригует и привлекает. И не только тем, что автор видит в нём своеобразную развилку нашей истории (была ли на самом деле эта развилка там, где он её видит, - другой разговор). Для него, как мне кажется, 10-е годы XX века - время героев, время «больших людей», не таких мелких и мелочных, как сегодняшние. Естественно и желание занять среди них «своё» место.
От обычных и уже не раз обкатанных перемещений героя из настоящего в прошлое «Капитана Филибера» отличает только то, что книга, по сути, предлагает исключительно «приключения духа», вся переброска в прошлое происходит в голове у героя и, таким образом, в качестве места действия мы получаем его черепную коробку. Это удобно, поскольку заранее позволяет не обсуждать реальность сотворённого Валентиновым мира и его соответствие исторической правде. Это удобно ещё и тем, что неизбежный пафос, свойственный изменяющим прошлое героям, изначально принижается и сводится на нет самим приёмом - «капитан Филибер» чувствует себя в значительной степени отстранённо, смотрит на мир с иронией и скепсисом, как и положено смотреть на плод своего воображения.
Однако одновременно это закладывает бомбу под action: постоянные напоминания автора о, в прямом смысле слова, нереальности происходящего заставляют воспринимать всё, что происходит с героем, «понарошку», ему оказывается совершенно невозможно сопереживать. Всё же одно дело следить на экране за судьбой солдата и совсем другое - за дядькой, вдохновенно играющим в компьютерную игрушку по Второй мировой. В какой бы степени погружения и ажиотации не находился сам дядька, это всё же тот случай, когда «наблюдение за наблюдающим» развлекает весьма умеренно.
В этом ракурсе желание Валентинова дистанцироваться от других авторов, посылающих своих героев на Гражданскую, вызывает некоторое недоумение. На протяжении нескольких страниц высмеивается Звягинцев, якобы демонстрирующий свои комплексы, выводя на бой эдаких суперменов. Эти инвективы довольно забавны, поскольку у Звягинцева-то романы, скорее, мушкетёрские, написанные одним бонвиваном для других бонвиванов. Они не имеют никакого отношения к исторической правде, их просто вкусно читать. Как вкусно читать Дюма. И их критика с невероятно серьёзным лицом, скорее, заставляет не проникнуться отвращением к Звягинцеву, а вспомнить, что говорил про серьёзные лица барон Мюнхгаузен.
К тому же, по желанию ли автора, помимо ли его, герои Валентинова полностью попадают в тот же самый архетип, что и герои Звягинцева. Акцент делается не на приключениях самих по себе (к тому же следить за ними в «Капитане Филибере» куда более скучно, чем следить за всеми перипетиями у Звягинцева). Акцент делается именно на попытке изменить реальность. А потому герой не может быть, условно говоря, рядовым - автор вынужден ставить его на такое место в иерархии, на котором его усилия окажутся заметны. И разница лишь в том, что у Звягинцева персонажи изначально оказываются на самом верху, это записано в «дано», а у Валентинова создаётся иллюзия того, что герой наверх карабкается постепенно. Начав, впрочем, не с самого низа, а с серединки, куда весьма любезно и не с большими основаниями чем у Звягинцева подсадил его автор.
Другой любопытный момент: «Капитан Филибер» в полном соответствии с магистральной линией нынешних времён оказывается вывернутой наизнанку «Попыткой к бегству» Стругацких. Если там Саул Репнин бежал из кошмарного настоящего в прекрасное будущее, то у Валентинова он бежит из не слишком хорошего настоящего в ужасное прошлое. Идея Стругацких понятна: Саул ощущает себя не в праве пользоваться благами будущего, не выстрадав его. Помните: «Нет, голубчики, коммунизм надо выстрадать. За коммунизм надо драться вот с ним, - он ткнул трубкой в сторону Хайры, - с обыкновенным простаком-парнем. Драться, когда он с копьем, драться, когда он с мушкетом, драться, когда он со "шмайссером" и в каске с рожками. И это еще не все. Вот когда он бросит "шмайссер", упадет брюхом в грязь и будет ползать перед вами - вот тогда начнется настоящая борьба! Не за кусок хлеба, а за коммунизм!»
А что ж «капитан Филибер»? В нашем времени он своего места не очень-то и находит, зато перевернуть прошлое и поставить его с ног на голову всегда готов. Но ведь это ровно в той же мере «не его» прошлое, что и XXII век - будущее не Саула Репнина. Оно им никак не выстрадано, он в него никак не вписан. И тем самым главный герой Валентинова одним махом принимает решение за миллионы людей, которым в СССР было вполне комфортно. И ровно в той же мере готов «заставить их быть счастливыми», что и Румата - жителей Арканара. Абстрактно теория «малых дел», о которой пишет Валентинов, - замечательная штука. Всё зависит от каждого, будь на своём месте, делай, что должно. Но в своё время. А в чужое?
Забавно также, что в попытке замаскировать суперменство главного героя (а если он может изменить судьбы мира, то он de facto супермен, хотя и без сверхоружия или без зрелищных сверхумений), рождается новый жанр: роман-брюзжание. Герой постоянно лукавит: вроде как и менять он ничего не хочет (или хочет, но в возможность не верит), вроде как и просто «терминатором» со сверхвозможностями быть ему не нравится. Дескать, стремится просто почувствовать эпоху, разобраться, что к чему. Не сверху - снизу. Ну, герой-то лукавить может сколько ему угодно, а автор?
И наконец финал. Я далёк, конечно, от того, чтобы ставить автора и героя (их способность к анализу и предвидению, их мотивации) на одну доску, но всё же, исходя из того, что оба историки… Идея примирить белых и красных, объединив их против общего врага, представляется, мягко говоря, удивительной, если вспомнить, на какие тактические союзы не раз шли большевики, чтобы потом, выждав, нанести решающий удар. То есть, ход-то, конечно, оригинальный, никем до того не использованный, но уж больно по фантастичности сопоставимый с высадкой марсиан.
