"Революция поневоле" или снова о 18 - 22 августа 1991 года при взгляде из России 21 века.....
События 18 - 22 августа 1991 года стали началом "революции поневоле", импульс которой дал "путч по спасение", главную же роль в сих известных событиях сыграло противостояние институтов, союзных и республиканских, в котором республиканские выглядели более успешными и "народными", хотя и представляли собой по сути наиболее агрессивные из кланов, растаскивающих огромную страну, которую взялись "спасать" те, кому народ, желающий "жить и жрать" заведомо, так уж сложилось, что "не поверил", одно незаконное действо запустило серию остальных, ещё более противоправных и разрушительных и так вплоть до беловежского сговора, не хотелось бы "бега по кругу", да и не будет его теперь уже, с огромной долей, так сказать, вероятности.
Успешными российские революции были лишь тогда, когда они опирались на сложившиеся "управляющие институты"......
Напоминаю,буржуазная Февральская Революция 1917 года смогла опереться на Государственную Думу, а особенностью ползучей буржуазно - демократической революции 1991 - 1993 годов стали, сформированные на конкурентных выборах, Верховные Советы и всенародно избранные Президенты Союзных Республик Союза ССР. Неудачная первая российская революция 1905 - 1907 по сути способствовала лишь кровопусканию, но один важный институт, всё же, при этом создала. Важной особенностью ползучей революции, по сути начавшейся 19 августа 1991 года, было то очевидное обстоятельство, что началась, пусть это будет моей чисто авторской фразой, "революция поневоле".
В Челябинской области вспоминают августовский путч 1991 года
https://chelyabinsk.sm.news/v-chelyabinskoj-oblasti-vspominayut-avgustovskij-putch-1991-goda-59591-u3t5/
"Воспоминаниями об августе 1991 года с РИА SM-NEWS поделился политолог Тарас Есаков:
- Какие чувства вызывают судьбоносные события у человека, которому нет и двадцати лет? Наверное, это понимание того простого качества, что от тебя ничего по сути не зависит, а формально на что-то повлиять хочется. Так получилось и со мной во время событий августа 1991 года. Сразу скажу, что зачитываемые «советскими голосами» обращения и постановления Комитета по Чрезвычайному Положению в СССР лично у меня, как и у многих моих ровесников, вызвали искреннюю ярость. Это была ярость к старому - отжившему и к старости во всех смыслах, которая цеплялась за власть, как злобный и костлявый упырь.
Дело в том, что к тому моменту я уже почувствовал вкус легких денег от торговли свободной прессой, а также отчасти успел познать прелесть участия в первых конкурентных выборах. Мне очень нравилось, что больше нет монополии на власть одной партии и обязательности общей для всех идеологии. Впрочем, хотелось и сохранения Советского Союза, но в обновленном и в трансформированном виде.
19 августа я пообщался с одним из лучших друзей, в ходе беседы за чаем мы пришли к выводу, что «к власти пришли военные» и нужно пережить это трудное время. Однако, уже к 20 августа народ, недовольный «хунтой» стал все больше сопротивляться - сначала на внутреннем уровне. С одной стороны, путчистов активные граждане реально восприняли «хунтой», ибо на территории РСФСР был, легитимный и избранный, Президент Борис Николаевич Ельцин, за которого я, кстати, никогда не голосовал, но которого несколько раз в жизни поддержал, как некую «функцию». Ну а первый раз я убежденно поддержал Бориса Николаевича и его команду, прежде всего на региональном и местном уровне, в августе 1991 года.
Почему так? Мне хотелось любой ценой покончить с дефицитом товаров, признаки усиления которого реально присутствовали в одном из постановлений ГКЧП, сохранить для себя лично возможность свободно зарабатывать и отменить выездные визы, чтобы можно было свободно «посмотреть мир». Кстати, могу заметить, что перечисленного я, как рядовой участник тех исторических событий, для себя лично вполне добился.
Итак, 20 и 21 августа, после короткого общения со знакомыми русскими националистами, позиция «третьей силы» у которых меня лично не устроила, я пошел, сперва на очень большой митинг на площади Революции в Челябинске, а потом и в штаб поддержки Ельцина в Челябинском горсовете, где и поработал волонтером в течение самой тревожной ночи. Там сформировалась группа молодежи. Я тоже был среди самых молодых «защитников демократии», - подчеркивает Тарас Есаков."
"Было ли нам страшно? Как да, так и нет. Хунта, знаете ли, страшна, когда сразу же реально и четко стреляет, «винтит» и применяет к обывателям силу, становясь все более легитимной в глазах рядового гражданина. А старцы с трясущимися руками, которые вывели на улицы столицы танки, но дальше толком не знали что делать, так уж сложилось, что были скорее жалкими. Сильным казался Ельцин, позволивший себе смелость забраться на танк и произнести пламенную речь.
А молодежь идет за теми, кто хотя бы выглядит сильными и является (или кажется) более новыми и современными. В Челябинской области было две управленческих команды: областная и городская. Облсовет (и, особенно, облисполком) под руководством Петра Ивановича Сумина, в лице решающей части своего руководства, в значительной мере, об этом тогда многие знали, «в душе» поддерживал ГКЧП, но реально ничего не предпринимал. Почему? Все просто! Депутат и руководитель орготдела Александр Соломаткин, как опытный и грамотный юрист, сумел убедить коллег, что ГКЧП и его путч являются явлением незаконным, а посему - временным.
Умеренность и сдержанность также проявили военные и руководители силовых ведомств. На уровне области по сути все выжидали. Ну а город Челябинск, в лице горсовета и общественности, открыто поддержал активное сопротивление путчу и поддержал Президента России Ельцина. На уровне органов управления сторонников Президента России возглавил Вадим Павлович Соловьев. Впрочем, не могу также не вспомнить, что при движении танков и прочей бронетехники в Москве в ночь с 20 на 21 августа, это было весьма забавно, Соловьёв стукнул рукой по столу и с досадой выкрикнул с долей страха что-то типа «Меня теперь первого посадят!».
Зато сколько у него было радости во время отвода войск… И все это с матом, сначала с испуганным матюком, а при развязке - с задорным. Также могу вспомнить самый напряженный момент для рядовых защитников Горсовета в Челябинске: во время обострения в Москве, это очень многие запомнили, около здания Горсовета стоял УАЗик, внутри мелькали огоньки сигарет, наша «демократическая команда» посчитала, что это группа захвата. О том, что часть активистов «Демократической России» была вооружена я узнал позже от руководителя социал-демократов Андрея Сашенкова, вместе с которым я, собственно, участвовал как в торговле «свободной литературой», так и в общественно - политической деятельности.
До утра мы слушали радио, созванивались с защитниками Белого Дома в Москве и готовили блокирование толпой центра Челябинска на случай «часа X». На словах многие рядовые сторонники Ельцина готовы были выйти на улицы, если бы в Челябинске появились танки и БТРы, а что бы было на деле - это нам, увы, неизвестно, хотя, полагаю не безосновательно, что настоящих бы смельчаков было бы значительно меньше, а нам, реально во - многом смелым, пришлось бы «на подвале», как минимум, посидеть. Утром победила демократия. Наиболее молодой части волонтеров достаточно бесцеремонно (а что с нами церемониться, власть пилить теперь надо было?), более старшие демократы сказали: «Ну все, ребятки, всем спасибо - все свободны, здесь все же здание городской власти, а не проходной двор!». Мы покурили у Горсовета недолго, ну и разошлись отсыпаться по домам.".
Да, это я, своей собственной персоной, ну да, защищал ТОГДА, так уж получилось, что, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, свои шкурные интересы, заключающиеся в желании как можно более лёгких заработков и в желании свободного выезда, дабы "посмотреть мир".
Есть сожаления? Вы знаете, вот, именно сейчас нет, потому как мне, как специалисту с базовым историческим, вторым - пиар-технологическим и третьим, ну да. политологическим, высшими образованиями, прежде всего, принципиальна одна простая аксиома: история не знает сослагательного наклонения. В том числе история жизни и судьбы рядового человека и гражданина.
Впрочем, кто мы такие? Да и кто я такой? Ну побурлили бы и что? Ну да, возможно, проехались бы в столице по самым буйным танками, как это было в другой столице - китайской. Вся суть процесса была совсем в другом, а именно в институтах. От Верховного Совета под руководством Руслана Хасбулатова и команды Президента России Бориса Ельцина в Москве до, демократического и весьма, Горсовета и Горисполкома в Челябинске, ну да, имели место быть Институты, российские республиканские институты народного представительства и государственного да муниципального управления, которые, собственно, и вступили в схватку с рыхлой и сомневающейся Советской Властью, видные представители которой пошли на откровенно незаконные действия во имя "сохранения страны", но безграмотно, политтехнологически бездарно и, в плане проявлений политической воли, не уверенно. Российские же республиканские институты власти, народного представительства и управления, ну да, выглядели более новыми и привлекательными. Вот и вся формула, И обоснованная вполне претензия на искомую "историческую разгадку".
Государственный недоворот
https://www.kommersant.ru/doc/279018
18 августа 1991 года группа руководителей СССР прибыла в Форос к президенту Михаилу Горбачеву. На следующий день в СССР было объявлено о переходе власти к Государственному комитету по чрезвычайному положению, вошедшему в историю под аббревиатурой ГКЧП. В Москву и другие крупные города России были переброшены войска. Так начался трехдневный путч, который привел к запрету КПСС и в конечном счете к прекращению существования страны под названием Союз Советских Социалистических Республик.
За десять лет участники тех событий привели в порядок воспоминания, согласовав их со своей совестью и со своей дальнейшей судьбой. В представленном виде они уже готовы стать историческими свидетельствами.
"Горбачев сказал: 'Шут с вами, делайте как хотите!'"
Валерий Болдин, в августе 1991 года глава администрации президента СССР.
- Как возник ГКЧП?
- Если помните, вернувшись из Фороса, Горбачев сказал знаменательную фразу: "До конца я все не скажу". И не обманул. ГКЧП начинался вовсе не в августе 91-го, а гораздо раньше. Началось все с жесткого противостояния двух президентов - союзного и российского. Ельцин не простил Горбачеву своего изгнания из Политбюро в 1987 году. Возглавив Россию, он начал активно раскачивать Союз. Ельцин понимал, что у России большой вес и, если она начнет сокращать выплаты в бюджет, дотационные республики вроде Таджикистана или Прибалтики просто не смогут существовать. Так и вышло. Чувствуя, что теряет точку опоры, Горбачев в начале 1990 года пригласил к себе группу членов Политбюро и Совета безопасности - всех тех, кто впоследствии вошел в ГКЧП (среди них были Крючков, Язов, Бакланов) - и поставил вопрос о введении чрезвычайного положения.
- Вы не оговорились? В начале 90-го, а не 91-го?
- Не оговорился, именно в начале 90-го. Все, кого Горбачев тогда позвал, идею ЧП поддержали, особенно учитывая нарастание националистических, центробежных тенденций в Прибалтике и Закавказье. И у нас, в аппарате Горбачева, начали готовить концепцию ЧП. Но в 1990 году ее так и не разработали - главным образом потому, что, не считая апрельских событий 1989 года в Тбилиси, обстановка в целом оставалась стабильной. А в 91-м она настолько накалилась, что достаточно было спички. Власть Горбачева становилась все более эфемерной: без России он ничего не мог сделать. Чувствуя, что Горбачев теряет власть, Ельцин начал вести себя активнее. При обсуждении нового союзного договора он практически диктовал республиканским руководителям свою волю. А те не только прислушивались к Ельцину, но и брали с него пример самостоятельности и независимости. Ельцин все больше берет инициативу в свои руки - Горбачев сходит с ума от отсутствия информации. В конце концов Горбачев понял, что сепаратные переговоры Ельцина с руководителями республик приведут к его окончательному отстранению от власти, и активизировал деятельность силовых структур по введению чрезвычайного положения.
- Как активизировал?
- Сознавая, что традиционные методы здесь не помогут, он вызвал тех, с кем уже обсуждал вопрос чрезвычайного положения, отдал им необходимые распоряжения и ушел в отпуск. Как можно было идти в отпуск в столь напряженной обстановке?! Но Горбачев все любил делать чужими руками. Когда готовились тбилисские, вильнюсские, рижские события, он давал Язову устные распоряжения. Тот говорил: "Мне нужен письменный приказ". А Горбачев отвечал: "Достаточно моего слова". Так и здесь. Горбачев не хотел присутствовать при той драке, которая должна была разгореться. Он знал (а возможно, и сам дал команду), что во время его отпуска случится то, что случилось.
- 18 августа 1991 года вы вместе с будущими гэкачепистами летали к Горбачеву в Форос. Он санкционировал ГКЧП?
- Мы полетели вместе с Шениным, Баклановым, Варенниковым и Плехановым. "Что вы там задумали?" - встречает нас Горбачев. От этого вопроса у всех глаза на лоб полезли от удивления: он говорил так, словно все уже не было окончательно решено. В конце концов Горбачев сказал: "Шут с вами, делайте как хотите!" - и даже дал несколько советов, как лучше, с его точки зрения, ввести чрезвычайное положение. Вернувшись в Москву, мы доложили обо всем Крючкову, Язову, Павлову, Лукьянову. Все понимали, что Горбачев не мог открыто заявить: "Да, мол, давайте!"
- Почему?
- Горбачев мечтал руками ГКЧП сместить Ельцина. Однако оснований для этого никаких не было, поскольку Ельцин пользовался большой поддержкой, о чем КГБ информировал Горбачева. Сам ГКЧП репрессий против неугодных политиков не готовил. Цель его была взять на себя ключевые пункты управления, навести порядок в стране. Да что могли сделать эти рафинированные Язов, который писал на службе стихи, Крючков, который большую часть жизни провел на дипломатической работе?!
На этот раз Горбачев, который раньше умело добивался своих целей, оставаясь в стороне, просчитался и стал изображать из себя мученика - вернулся в Москву чуть ли не в арестантской пижаме. Заявил, что он ничего не знал, что у него были отключены все телефоны и вообще не было связи с внешним миром. Хотя доподлинно известно, что он кое с кем в Москве связывался. Кроме того, американцы предупредили о подготовке переворота и Горбачева, и Ельцина заранее. Тогда Горбачев кому-то из своих сказал: "Болтуны вы все".
"Саша, завтра будет предпринята попытка сместить Горбачева"
Джеймс Бейкер, в 1991 году госсекретарь США. Отрывок из книги "Политика дипломатии".
Четверг, 20 июня 1991 года, выдался солнечным. Я находился в Берлине на форуме министров иностранных дел... Сидя в номере гостиницы, я строил планы на вечер. Вдруг ко мне ворвался исполнительный секретарь госдепа Боб Пирсон.
- В Main State только что получили "молнию" от посла Мэтлока из Москвы!
У меня волосы встали дыбом: "молнию" отправляли лишь в чрезвычайной ситуации - в случае объявления войны или нападения на посольство.
Текст гласил: "В Спасо-хаус (резиденция американского посла в Москве.- Ъ) приходил мэр Москвы Попов, хотел видеть Мэтлока по неотложному делу. Он не стал говорить вслух и написал: 'Против Горбачева готовится переворот'".
- Ларри Иглбергер выехал в Белый дом, чтобы встретиться с президентом,- объяснил Пирсон.
- Нужно предупредить Горбачева! - воскликнул я.- Давайте позвоним Бушу, и, если он не будет возражать, немедленно пригласите ко мне Бессмертных (министр иностранных дел СССР.- Ъ).
Через десять минут я разговаривал с президентом Бушем. Он уже попросил Ларри рекомендовать Мэтлоку организовать встречу с Горбачевым и согласился, чтобы я встретился с Бессмертных.
Через пятнадцать минут Бессмертных уже сидел у меня в номере.
- Саша,- начал я,- осведомленные источники сообщают, что завтра будет предпринята попытка сместить Горбачева. Насколько мы понимаем, в ней примут участие Павлов, Крючков, Язов и Лукьянов. Мэтлок просил Горбачева его принять. Вам нужно позвонить Горбачеву и четко сказать, что эта встреча очень важна, но по телефону не объяснять почему (возможно, телефоны прослушиваются КГБ).
Поблагодарив меня, Бессмертных отправился к Горбачеву, чтобы передать мои слова. Тем временем президент Буш проинформировал обо всем президента России Бориса Ельцина, который находился в США с визитом.
Несколько минут спустя Мэтлок уже входил в кабинет Горбачева в Кремле. Он передал наше предупреждение, но советский президент не проявил ни малейших признаков беспокойства, сочтя саму идею переворота фантастической. Он был твердо убежден, что никто не может его свергнуть.
"Горбачев обещал прилететь, даже если ему отрежут ногу"
Олег Бакланов, в августе 1991 года секретарь ЦК КПСС, заместитель председателя Совета обороны СССР, член ГКЧП.
- Кто предложил создать ГКЧП?
- Я узнал о создании комитета от Горбачева, который еще за год или полтора до августа 1991 года, почувствовав, что его политика приходит в тупик, на одном из совещаний высказал мысль о создании некоего органа, который в случае чрезвычайной ситуации мог бы вмешаться, чтобы поправить положение в стране. Но данный орган должен был быть конституционным, то есть оформлен решением Верховного совета. Вот тогда-то я впервые услышал о ГКЧП. А предпосылкой к созданию такого комитета послужили события в Баку, Тбилиси и Прибалтике. Да и Ельцин в Москве возбуждал умы москвичей. Поэтому соответствующие органы стали разрабатывать статус ГКЧП. Я знаю, что и Верховный совет обсуждал и даже принял статус ГКЧП.
Если говорить конкретно об августовских событиях, то необходимость создания ГКЧП возникла после того, как 17 или 18 августа одна из газет напечатала материалы новоогаревских посиделок, где, по сути, Горбачевым, Ельциным и иже с ними был подготовлен документ о роспуске Советского Союза. Причем уже 21-го Горбачев был готов его подписать.
И вот в этих условиях мне в санаторий "Барвиха", где я отдыхал с женой, позвонил то ли Крючков, то ли Болдин и попросил подъехать, чтобы обсудить ситуацию в связи с появлением данного документа в печати. Ведь на тот момент всего шесть или восемь республик были готовы подписать союзный договор, а остальные нет. И мы приняли решение встретиться с Горбачевым и спросить его, как же можно подписывать такой документ. Ведь не было даже всенародного осуждения. Более того, 76% населения на мартовском референдуме высказались за то, чтобы жить в едином государстве.
- Когда вы 18 августа прилетели в Форос, Горбачев вас нормально встретил?
- Нормально. Мы же не разбойники, мы приехали просто поговорить. Правда, Горбачев был какой-то помятый и перепуганный. Сейчас-то я понимаю, почему он был перепуганный. Мы-то думали, что он заблуждается, а он-то знал, что он предатель.
- Он согласился, что надо спасать страну?
- Его трудно было понять. С одной стороны, он вроде соглашался, а с другой - нет. Например, он нам сказал: "Давайте я вам подпишу бумагу о созыве Верховного совета". Подержал эту бумажку, повертел ее, а потом вдруг говорит: "Зачем же я вам ее буду подписывать, когда вы все здесь. Вы скажите Лукьянову, чтобы он собирал Верховный совет".
- А вы не предлагали ему вернуться с вами в Москву?
- Да, но Горбачев стал сразу же говорить, что не может ехать в Москву, потому что он сидит в корсете и у него отнялась нога. По этой же причине он не захотел, чтобы руководство страны и главы республик собрались у него, чтобы обсудить создавшееся положение. Но в то же время заявил, что он в любом случае прилетит в Москву на подписание договора, даже если ему отрежут ногу. Меня эта фраза просто повергла в шок. Кто ему собирался отрезать ногу? Вроде не было такой необходимости. В общем, в конечном счете был нелицеприятный разговор, в заключение которого Горбачев сказал: "Ну хорошо. Давайте действуйте сами". Он как бы дал "добро".
- И вы начали действовать. Как подбирались кандидатуры в состав ГКЧП?
- Это детали, которые уже трудно вспомнить.
- Чем занимался три дня комитет?
- Он собирался несколько раз, решал текущие вопросы и старался сделать все, чтобы не было стычек, которые привели бы к трагическим событиям, таким как на Садовом кольце.
- А армию зачем ввели?
- Армию ввели, потому что это было предусмотрено статусом ГКЧП, чтобы охранять телеграф, почту, Верховный совет и Кремль.
- Что, была угроза?
- А что, подписанный Ельциным указ о том, что не надо переводить в Союз налоги из республики,- это вам не угроза? Когда, по сути дела, он решил, что РСФСР не входит в СССР. Надо же было как-то стабилизировать ситуацию.
- Войсками?
- А чем же?
- ГКЧП находился все три дня в Кремле?
- Мы были там, где это было необходимо. Что толку три дня сидеть в Кремле? За три дня там с тоски можно было бы умереть. Может, нам еще в подвале нужно было сидеть? Это Ельцин прятался в подвале, откуда его чуть в американское посольство не увезли. Хорошо, что у него ума хватило в посольство не поехать, а то совсем было бы стыдно.
- А Ельцина вы собирались арестовать?
- Если бы было решение арестовать Ельцина, он был бы арестован. Да не только Ельцина, но и любого можно было арестовать. Но разве в этом смысл? Функция ГКЧП была в том, чтобы стабилизировать ситуацию, то есть собрать Верховный совет и рассмотреть на нем сложившуюся ситуацию. И если бы Лукьянов собрал Верховный совет не 26-го, а сразу, то, думаю, судьба Горбачева была бы решена. Я считаю, Верховный совет можно было собрать быстро. Ведь Ельцин собрал свой 21-22 августа. И все там сидели и радовались, как разрушается родина.
- Что бы ждало страну, если бы победил ГКЧП?
- Светлое будущее.
"Когда мне предложили войти в ГКЧП, я отказался"
Анатолий Лукьянов, в августе 1991 года председатель президиума Верховного совета СССР.
- Члены ГКЧП впоследствии не раз упрекали вас в том, что вы не созвали внеочередной съезд народных депутатов. Почему вы так поступили?
- У меня был один путь - это путь абсолютного соблюдения закона. А в законе была заложена форма - четыре дня. Надо честно сказать, что собрать со всего Союза всех депутатов за столь короткое время было невозможно. А вот решение о созыве Верховного совета я подписал в 6 часов утра 19 августа.
- А как вы вообще узнали о готовящемся перевороте?
- Во-первых, никакого переворота не было. Переворот подразумевает изменение существующего строя, а этот так называемый переворот был как раз в его защиту. Во-вторых, я видел, что обстановка в стране накалялась, и вопрос о чрезвычайном положении рассматривался не раз как на Политбюро, так и в окружении президента. Но я не мог помыслить себе, что это будет сопровождаться такими событиями. Когда меня вызвали в Москву, я сразу же прилетел. Это было в десятом часу вечера 18 августа. И когда мне предложили войти в состав ГКЧП, я, естественно, отказался, поскольку это было несовместимо с моим статусом председателя Верховного совета.
- Ну и вошли бы как глава Верховного совета.
- А зачем? ГКЧП - это исполнительный орган. Кроме того, я не мог встать на чью-либо сторону, я должен был выражать мнение парламента.
- Какие цели ставил перед собой ГКЧП?
- Это была плохо организованная отчаянная попытка сохранить Союз сильным государством. И ничего больше за этим не стояло. Причем сохранить при помощи того президента, который был.
- Как это?
- Просто отложить подписание договора, который превращал страну в конфедерацию. Поэтому-то и поехали к Горбачеву. А позиция Горбачева была "прямой" - он выжидал, наблюдая, кто победит.
- А вы сами с Горбачевым когда-нибудь говорили о введении ЧП?
- Ближайший помощник Горбачева Валерий Болдин, например, прямо говорит о том, что ГКЧП как комитет был создан еще весной 1991 года на совещании у Горбачева. Тогда были названы все лица, впоследствии вошедшие в ГКЧП, а также была сделана печать этого органа и бланки.
- А вы об этом знали?
- Да, я присутствовал на том заседании.
"Я был не после пьянки, а просто переживал"
Геннадий Янаев, в августе 1991 года вице-президент СССР, член ГКЧП.
- Вечером 16 августа на одном из объектов КГБ встретились Язов, Крючков и их заместители, произошел обмен мнениями о ситуации в стране. 17 августа на том же объекте произошла вторая встреча, но уже с участием премьера Павлова, где было решено направить группу товарищей в Форос, чтобы потребовать от Горбачева введения чрезвычайного положения и не подписывать союзный договор без референдума.
- А кто вам предложил возглавить этот орган?
- Я в субботу и воскресенье работал весь день в Кремле и только где-то в пять вечера 18-го поехал к одному из своих приятелей на дачу отвезти лекарство. Мы сидели ужинали. Машина с охраной стояла около дачи. И вдруг мне докладывают, что в машину звонит Крючков. Ну если звонит председатель КГБ, значит, может быть какая-то нештатная ситуация. Крючков мне говорит: "Мы тут собрались в кабинете у Павлова. Надо, чтобы вы подъехали". И когда я приехал к 20 часам к Павлову, то в это время Крючкову из самолета звонили товарищи, возвращающиеся из Фороса, которые проинформировали его о беседе с Горбачевым. Потом с Валдая прилетел Лукьянов, из Белоруссии на военном самолете - Бессмертных. И наконец, подъехали товарищи, которые были у Горбачева.
По Конституции если президент не может исполнять свои обязанности, то в должность президента вступает либо вице-президент, либо глава парламента. И тут между мной и Лукьяновым произошла дискуссия. Я говорю ему: "Может быть, тебе возглавить комитет. У тебя авторитета больше, а мне надо еще политическую мускулатуру нарастить". Но он отказался. Я хочу сказать, что решение возглавить комитет мне далось очень и очень тяжело. И только в начале первого 19 августа я согласился. И то с оговоркой, что только на три дня - до сессии Верховного совета СССР. И все эти трое суток я был как комок нервов. Я ничего не ел, не пил.
- А отчего же у вас руки на пресс-конференции тряслись?
- Я не являюсь "трезвенником", как Борис Николаевич, и руки у меня тряслись не от хронической пьянки или какой другой. Судите сами. Я выхожу на пресс-конференцию, объявляю о болезни президента, а медицинского заключения у меня нет. Ведь не случайно я перенес пресс-конференцию с десяти утра на пять вечера. Я рассчитывал, что к этому времени эпикриз о состоянии здоровья Горбачева у меня будет на руках. Я же вышел не в цирке шапито выступать, а перед всем миром. Я, в конце концов, ответственный политик и человек. Если я говорю, что президент болен, то я должен подкрепить свои слова документом. А когда этого сделать нельзя, то не только руки затрясутся, но и другие члены задрожат. Так что я был не после пьянки, а просто переживал эту ситуацию.
- Неужели кремлевские врачи не могли вам сделать нужного медзаключения?
- Наверное, все можно было сделать. Но я считаю, что это было бы неправильно.
- А Горбачев действительно был болен?
- У него был радикулит, серьезного, конечно, у него ничего не было. И когда мы объявили, что Горбачев болен и не способен исполнять свои обязанности, это не была ложь во спасение. Это было создание видимости непричастности Горбачева ко всему происходящему. У него ведь и охрана осталась - за исключением начальника, которому нужно было идти в отпуск. У охраны были контакты с пограничниками, моряками, которые охраняли безопасность президентского отдыха. И те несколько раз предлагали вывезти Горбачева куда угодно и связать его с кем угодно. Но Горбачев выжидал, чья возьмет.
- А не было вам неудобно, что вы при живом Горбачеве взяли функции президента?
- Эта чисто человеческая реакция у меня была. Конечно, было неудобно. Ведь когда меня избирали, я говорил, что поддерживаю президента и вместе с ним в одной упряжке. И вдруг такое решение. Но опять же - никто не хочет разобраться в том, что изначально-то Горбачев с нами, но и в то же время ни при чем.
- Как это одновременно и с вами, и ни при чем?
- Мы абсолютно четко себе это представляли, что он нас сдаст. При любом раскладе событий - победим мы или проиграем. А в случае негативного расклада мы и физически на себе ставили крест.
- Зачем же Горбачеву было в случае вашей победы вас сдавать?
- Надо знать Горбачева.
Я специально выбрал самую объективную публикацию, чтобы мой читатель мог сам убедиться в том, что в тревожные дни августа 1991 года наиболее существенную роль играло ПРОТИВОБОРСТВО ИНСТИТУТОВ.
Сторонники демократии, а особливо демократии революционной нуждались в местах, куда они могли бы придти, а наиболее решительные "демкИ" из ДемРоссии, конечно же, были весьма смелые и хотели взять в руки оружия для "сопротивления хунте и диктатуре", а именно так про ГКЧПистов, которым после реформы премьера союзного правительства Павлова с изъятием моих любимых советских четвертаков, когда этот самый Павлов вошёл в тот самый ГКЧП, не поверил советский народ с самого начала путча. Впрочем, а давайте зададимся вопросом, а могли ли на кого-то именно в народе взять и опереться путчисты с их новоявленными печатями да бланками? Самое интересное, что да, а уже после победы типа демократии над совковым недопутчем, ну да, мне приходилось слышать от представителей национал - патриотической общественности слова, что, дескать, в самой глубокой среде народа, а именно русского рабочего класса и крестьянства, попытку переворота, якобы, поддержали, что было, разумеется "не совсем так", однако, доля истины и в этом, разумеется, что имеется. Каков же был он, тот самый ментальный портрет того самого потенциального сторонника ГКЧП? Если угодно, то это было смешение достаточно пёстрых ментальных стилей, от преданного советской власти ветерана, до молодого уличного бойца типа подмосковных "люберов". Это были парни в военной форме, выведенные на улицы Москвы, пока их не деморализовало общение со сторонниками демократии и российской республиканской государственности. Хотите образ? Ну, навскидку........)
Однако, люберецкая и вся прочая, начиная от Подмосковья и до Ленинского района Челябинска с удалыми лампасниками его, российская глубинка, ну да, хотела тоже жить "по-новому", чтобы были водка, пиво и закусь, ну а в постановлениях хунты ГКЧП значились лишь "меры" по, дескать, налаживанию снабжения трудящихся продуктами питания, что как раз трудовой народ воспринял как усиление ненавистной распредилиловки и новое качество продуктовой да одёжной нищеты. Ну вот, самый простой трудовой народ, собственно, взял да и не пошёл за ГКЧПистами, ибо выглядели они реально как не убедительно, так и банально непривлекательно. Впрочем, пора перейти к ещё одной "рассуждабельной" публикации - иллюстрации.
Что было бы, если бы ГКЧП победил в 1991 году
https://zen.yandex.ru/media/russian7/chto-bylo-by-esli-by-gkchp-pobedil-v-1991-godu-6101d6fae54c2a602f745157
А, вот, реально, что было бы? Прежде всего замечу, что эта "победа" не состоялась, а история не знает сослагательного наклонения - эту простую истину лично я готов повторять всегда вновь и вновь. Не, ну а если представить всё же? Вы знаете, лично я глубоко убеждён в том, что без опоры на Россию и на Русский Народ, а советские интернационалисты практически никогда, кроме самых крайних вынужденных случаев типа Великой Отечественной Войны с образами Русских Героев, к этому не были готовы, увы, но идейно проигрывающий СССР всё равно исторически был бы "под вопросом", потому как дохлый огромаднейший "старый слон" не мог, по мановению воли немолодых уже "чрезвычайщиков", особенно без реформ китайского образца ( а ведь всё по сути в народном сознании упиралось в решение ненавистной проблемы дефицита!), стать подобием Птицы Феникса. "Воинами света" для советского режима по сути были, в основном русские, рижские омоновцы, которые достаточно быстро и жёстко смогли навести порядок в, наиболее отделившейся, Советской Латвии. Однако, тут же можно заметить, что таких былинных богатырей советской державе более чем не хватало, а патриотически настроенные солдаты и офицеры неоднократно продавались и предавались советским же руководством да командованием во главе с М. С. Горбачёвым. Хватило ли бы решительности у хунты под руководством вице - президента Геннадия Янаева? Реальные действия этой команды указывают на то, что с большой долей вероятности, неа, не хватило бы, но исключительно вкупе с решением вопроса снабжения, то, базару нет, простил бы и я свою отсидку "на подвале" после участия в защите Горсовета советскому руководству также, как простил такую же короткую отсидку руководству российскому, когда после 1993 года (а я тогда выступил против Президента Ельцина уже, причём с оружием в руках!) достаточно быстро наладилась моя собственная жизнь. Если честно, то меня сейчас реально многое устраивает, особенно после воссоединения Крыма с Россией в марте 2014 года, хотя да, остаются проблемы, экономические и политические, которые обязательно нужно решать.
Только, вот, решение российских проблем в будущем, категорически настаиваю на этом, может и должно осуществляться, как без "путчей ради страны", так и без революцией, в том числе и поневоле. Мы через многое прошли, думается, вот, в том числе и ради того, чтобы многому научиться. И стали такими, какие мы есть. Напоследок от меня, ну да, снова отсутствие навязываемых выводов и пожелание всем, вне зависимости от полит взглядов и исторических позиций, пожелание Мира и Добра.
Ну а песня, завершающая размышления, ну да, пусть будет "с намёком".)
На что намёк? А он, знаете ли, разносторонний, ибо с моей, так сказать, независимостью почти всегда будет некая "вольная неоднозначность".
Успешными российские революции были лишь тогда, когда они опирались на сложившиеся "управляющие институты"......
Напоминаю,буржуазная Февральская Революция 1917 года смогла опереться на Государственную Думу, а особенностью ползучей буржуазно - демократической революции 1991 - 1993 годов стали, сформированные на конкурентных выборах, Верховные Советы и всенародно избранные Президенты Союзных Республик Союза ССР. Неудачная первая российская революция 1905 - 1907 по сути способствовала лишь кровопусканию, но один важный институт, всё же, при этом создала. Важной особенностью ползучей революции, по сути начавшейся 19 августа 1991 года, было то очевидное обстоятельство, что началась, пусть это будет моей чисто авторской фразой, "революция поневоле".
В Челябинской области вспоминают августовский путч 1991 года
https://chelyabinsk.sm.news/v-chelyabinskoj-oblasti-vspominayut-avgustovskij-putch-1991-goda-59591-u3t5/
"Воспоминаниями об августе 1991 года с РИА SM-NEWS поделился политолог Тарас Есаков:
- Какие чувства вызывают судьбоносные события у человека, которому нет и двадцати лет? Наверное, это понимание того простого качества, что от тебя ничего по сути не зависит, а формально на что-то повлиять хочется. Так получилось и со мной во время событий августа 1991 года. Сразу скажу, что зачитываемые «советскими голосами» обращения и постановления Комитета по Чрезвычайному Положению в СССР лично у меня, как и у многих моих ровесников, вызвали искреннюю ярость. Это была ярость к старому - отжившему и к старости во всех смыслах, которая цеплялась за власть, как злобный и костлявый упырь.
Дело в том, что к тому моменту я уже почувствовал вкус легких денег от торговли свободной прессой, а также отчасти успел познать прелесть участия в первых конкурентных выборах. Мне очень нравилось, что больше нет монополии на власть одной партии и обязательности общей для всех идеологии. Впрочем, хотелось и сохранения Советского Союза, но в обновленном и в трансформированном виде.
19 августа я пообщался с одним из лучших друзей, в ходе беседы за чаем мы пришли к выводу, что «к власти пришли военные» и нужно пережить это трудное время. Однако, уже к 20 августа народ, недовольный «хунтой» стал все больше сопротивляться - сначала на внутреннем уровне. С одной стороны, путчистов активные граждане реально восприняли «хунтой», ибо на территории РСФСР был, легитимный и избранный, Президент Борис Николаевич Ельцин, за которого я, кстати, никогда не голосовал, но которого несколько раз в жизни поддержал, как некую «функцию». Ну а первый раз я убежденно поддержал Бориса Николаевича и его команду, прежде всего на региональном и местном уровне, в августе 1991 года.
Почему так? Мне хотелось любой ценой покончить с дефицитом товаров, признаки усиления которого реально присутствовали в одном из постановлений ГКЧП, сохранить для себя лично возможность свободно зарабатывать и отменить выездные визы, чтобы можно было свободно «посмотреть мир». Кстати, могу заметить, что перечисленного я, как рядовой участник тех исторических событий, для себя лично вполне добился.
Итак, 20 и 21 августа, после короткого общения со знакомыми русскими националистами, позиция «третьей силы» у которых меня лично не устроила, я пошел, сперва на очень большой митинг на площади Революции в Челябинске, а потом и в штаб поддержки Ельцина в Челябинском горсовете, где и поработал волонтером в течение самой тревожной ночи. Там сформировалась группа молодежи. Я тоже был среди самых молодых «защитников демократии», - подчеркивает Тарас Есаков."
"Было ли нам страшно? Как да, так и нет. Хунта, знаете ли, страшна, когда сразу же реально и четко стреляет, «винтит» и применяет к обывателям силу, становясь все более легитимной в глазах рядового гражданина. А старцы с трясущимися руками, которые вывели на улицы столицы танки, но дальше толком не знали что делать, так уж сложилось, что были скорее жалкими. Сильным казался Ельцин, позволивший себе смелость забраться на танк и произнести пламенную речь.
А молодежь идет за теми, кто хотя бы выглядит сильными и является (или кажется) более новыми и современными. В Челябинской области было две управленческих команды: областная и городская. Облсовет (и, особенно, облисполком) под руководством Петра Ивановича Сумина, в лице решающей части своего руководства, в значительной мере, об этом тогда многие знали, «в душе» поддерживал ГКЧП, но реально ничего не предпринимал. Почему? Все просто! Депутат и руководитель орготдела Александр Соломаткин, как опытный и грамотный юрист, сумел убедить коллег, что ГКЧП и его путч являются явлением незаконным, а посему - временным.
Умеренность и сдержанность также проявили военные и руководители силовых ведомств. На уровне области по сути все выжидали. Ну а город Челябинск, в лице горсовета и общественности, открыто поддержал активное сопротивление путчу и поддержал Президента России Ельцина. На уровне органов управления сторонников Президента России возглавил Вадим Павлович Соловьев. Впрочем, не могу также не вспомнить, что при движении танков и прочей бронетехники в Москве в ночь с 20 на 21 августа, это было весьма забавно, Соловьёв стукнул рукой по столу и с досадой выкрикнул с долей страха что-то типа «Меня теперь первого посадят!».
Зато сколько у него было радости во время отвода войск… И все это с матом, сначала с испуганным матюком, а при развязке - с задорным. Также могу вспомнить самый напряженный момент для рядовых защитников Горсовета в Челябинске: во время обострения в Москве, это очень многие запомнили, около здания Горсовета стоял УАЗик, внутри мелькали огоньки сигарет, наша «демократическая команда» посчитала, что это группа захвата. О том, что часть активистов «Демократической России» была вооружена я узнал позже от руководителя социал-демократов Андрея Сашенкова, вместе с которым я, собственно, участвовал как в торговле «свободной литературой», так и в общественно - политической деятельности.
До утра мы слушали радио, созванивались с защитниками Белого Дома в Москве и готовили блокирование толпой центра Челябинска на случай «часа X». На словах многие рядовые сторонники Ельцина готовы были выйти на улицы, если бы в Челябинске появились танки и БТРы, а что бы было на деле - это нам, увы, неизвестно, хотя, полагаю не безосновательно, что настоящих бы смельчаков было бы значительно меньше, а нам, реально во - многом смелым, пришлось бы «на подвале», как минимум, посидеть. Утром победила демократия. Наиболее молодой части волонтеров достаточно бесцеремонно (а что с нами церемониться, власть пилить теперь надо было?), более старшие демократы сказали: «Ну все, ребятки, всем спасибо - все свободны, здесь все же здание городской власти, а не проходной двор!». Мы покурили у Горсовета недолго, ну и разошлись отсыпаться по домам.".
Да, это я, своей собственной персоной, ну да, защищал ТОГДА, так уж получилось, что, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, свои шкурные интересы, заключающиеся в желании как можно более лёгких заработков и в желании свободного выезда, дабы "посмотреть мир".
Есть сожаления? Вы знаете, вот, именно сейчас нет, потому как мне, как специалисту с базовым историческим, вторым - пиар-технологическим и третьим, ну да. политологическим, высшими образованиями, прежде всего, принципиальна одна простая аксиома: история не знает сослагательного наклонения. В том числе история жизни и судьбы рядового человека и гражданина.
Click to viewВпрочем, кто мы такие? Да и кто я такой? Ну побурлили бы и что? Ну да, возможно, проехались бы в столице по самым буйным танками, как это было в другой столице - китайской. Вся суть процесса была совсем в другом, а именно в институтах. От Верховного Совета под руководством Руслана Хасбулатова и команды Президента России Бориса Ельцина в Москве до, демократического и весьма, Горсовета и Горисполкома в Челябинске, ну да, имели место быть Институты, российские республиканские институты народного представительства и государственного да муниципального управления, которые, собственно, и вступили в схватку с рыхлой и сомневающейся Советской Властью, видные представители которой пошли на откровенно незаконные действия во имя "сохранения страны", но безграмотно, политтехнологически бездарно и, в плане проявлений политической воли, не уверенно. Российские же республиканские институты власти, народного представительства и управления, ну да, выглядели более новыми и привлекательными. Вот и вся формула, И обоснованная вполне претензия на искомую "историческую разгадку".
Государственный недоворот
https://www.kommersant.ru/doc/279018
18 августа 1991 года группа руководителей СССР прибыла в Форос к президенту Михаилу Горбачеву. На следующий день в СССР было объявлено о переходе власти к Государственному комитету по чрезвычайному положению, вошедшему в историю под аббревиатурой ГКЧП. В Москву и другие крупные города России были переброшены войска. Так начался трехдневный путч, который привел к запрету КПСС и в конечном счете к прекращению существования страны под названием Союз Советских Социалистических Республик.
За десять лет участники тех событий привели в порядок воспоминания, согласовав их со своей совестью и со своей дальнейшей судьбой. В представленном виде они уже готовы стать историческими свидетельствами.
"Горбачев сказал: 'Шут с вами, делайте как хотите!'"
Валерий Болдин, в августе 1991 года глава администрации президента СССР.
- Как возник ГКЧП?
- Если помните, вернувшись из Фороса, Горбачев сказал знаменательную фразу: "До конца я все не скажу". И не обманул. ГКЧП начинался вовсе не в августе 91-го, а гораздо раньше. Началось все с жесткого противостояния двух президентов - союзного и российского. Ельцин не простил Горбачеву своего изгнания из Политбюро в 1987 году. Возглавив Россию, он начал активно раскачивать Союз. Ельцин понимал, что у России большой вес и, если она начнет сокращать выплаты в бюджет, дотационные республики вроде Таджикистана или Прибалтики просто не смогут существовать. Так и вышло. Чувствуя, что теряет точку опоры, Горбачев в начале 1990 года пригласил к себе группу членов Политбюро и Совета безопасности - всех тех, кто впоследствии вошел в ГКЧП (среди них были Крючков, Язов, Бакланов) - и поставил вопрос о введении чрезвычайного положения.
- Вы не оговорились? В начале 90-го, а не 91-го?
- Не оговорился, именно в начале 90-го. Все, кого Горбачев тогда позвал, идею ЧП поддержали, особенно учитывая нарастание националистических, центробежных тенденций в Прибалтике и Закавказье. И у нас, в аппарате Горбачева, начали готовить концепцию ЧП. Но в 1990 году ее так и не разработали - главным образом потому, что, не считая апрельских событий 1989 года в Тбилиси, обстановка в целом оставалась стабильной. А в 91-м она настолько накалилась, что достаточно было спички. Власть Горбачева становилась все более эфемерной: без России он ничего не мог сделать. Чувствуя, что Горбачев теряет власть, Ельцин начал вести себя активнее. При обсуждении нового союзного договора он практически диктовал республиканским руководителям свою волю. А те не только прислушивались к Ельцину, но и брали с него пример самостоятельности и независимости. Ельцин все больше берет инициативу в свои руки - Горбачев сходит с ума от отсутствия информации. В конце концов Горбачев понял, что сепаратные переговоры Ельцина с руководителями республик приведут к его окончательному отстранению от власти, и активизировал деятельность силовых структур по введению чрезвычайного положения.
- Как активизировал?
- Сознавая, что традиционные методы здесь не помогут, он вызвал тех, с кем уже обсуждал вопрос чрезвычайного положения, отдал им необходимые распоряжения и ушел в отпуск. Как можно было идти в отпуск в столь напряженной обстановке?! Но Горбачев все любил делать чужими руками. Когда готовились тбилисские, вильнюсские, рижские события, он давал Язову устные распоряжения. Тот говорил: "Мне нужен письменный приказ". А Горбачев отвечал: "Достаточно моего слова". Так и здесь. Горбачев не хотел присутствовать при той драке, которая должна была разгореться. Он знал (а возможно, и сам дал команду), что во время его отпуска случится то, что случилось.
- 18 августа 1991 года вы вместе с будущими гэкачепистами летали к Горбачеву в Форос. Он санкционировал ГКЧП?
- Мы полетели вместе с Шениным, Баклановым, Варенниковым и Плехановым. "Что вы там задумали?" - встречает нас Горбачев. От этого вопроса у всех глаза на лоб полезли от удивления: он говорил так, словно все уже не было окончательно решено. В конце концов Горбачев сказал: "Шут с вами, делайте как хотите!" - и даже дал несколько советов, как лучше, с его точки зрения, ввести чрезвычайное положение. Вернувшись в Москву, мы доложили обо всем Крючкову, Язову, Павлову, Лукьянову. Все понимали, что Горбачев не мог открыто заявить: "Да, мол, давайте!"
- Почему?
- Горбачев мечтал руками ГКЧП сместить Ельцина. Однако оснований для этого никаких не было, поскольку Ельцин пользовался большой поддержкой, о чем КГБ информировал Горбачева. Сам ГКЧП репрессий против неугодных политиков не готовил. Цель его была взять на себя ключевые пункты управления, навести порядок в стране. Да что могли сделать эти рафинированные Язов, который писал на службе стихи, Крючков, который большую часть жизни провел на дипломатической работе?!
На этот раз Горбачев, который раньше умело добивался своих целей, оставаясь в стороне, просчитался и стал изображать из себя мученика - вернулся в Москву чуть ли не в арестантской пижаме. Заявил, что он ничего не знал, что у него были отключены все телефоны и вообще не было связи с внешним миром. Хотя доподлинно известно, что он кое с кем в Москве связывался. Кроме того, американцы предупредили о подготовке переворота и Горбачева, и Ельцина заранее. Тогда Горбачев кому-то из своих сказал: "Болтуны вы все".
"Саша, завтра будет предпринята попытка сместить Горбачева"
Джеймс Бейкер, в 1991 году госсекретарь США. Отрывок из книги "Политика дипломатии".
Четверг, 20 июня 1991 года, выдался солнечным. Я находился в Берлине на форуме министров иностранных дел... Сидя в номере гостиницы, я строил планы на вечер. Вдруг ко мне ворвался исполнительный секретарь госдепа Боб Пирсон.
- В Main State только что получили "молнию" от посла Мэтлока из Москвы!
У меня волосы встали дыбом: "молнию" отправляли лишь в чрезвычайной ситуации - в случае объявления войны или нападения на посольство.
Текст гласил: "В Спасо-хаус (резиденция американского посла в Москве.- Ъ) приходил мэр Москвы Попов, хотел видеть Мэтлока по неотложному делу. Он не стал говорить вслух и написал: 'Против Горбачева готовится переворот'".
- Ларри Иглбергер выехал в Белый дом, чтобы встретиться с президентом,- объяснил Пирсон.
- Нужно предупредить Горбачева! - воскликнул я.- Давайте позвоним Бушу, и, если он не будет возражать, немедленно пригласите ко мне Бессмертных (министр иностранных дел СССР.- Ъ).
Через десять минут я разговаривал с президентом Бушем. Он уже попросил Ларри рекомендовать Мэтлоку организовать встречу с Горбачевым и согласился, чтобы я встретился с Бессмертных.
Через пятнадцать минут Бессмертных уже сидел у меня в номере.
- Саша,- начал я,- осведомленные источники сообщают, что завтра будет предпринята попытка сместить Горбачева. Насколько мы понимаем, в ней примут участие Павлов, Крючков, Язов и Лукьянов. Мэтлок просил Горбачева его принять. Вам нужно позвонить Горбачеву и четко сказать, что эта встреча очень важна, но по телефону не объяснять почему (возможно, телефоны прослушиваются КГБ).
Поблагодарив меня, Бессмертных отправился к Горбачеву, чтобы передать мои слова. Тем временем президент Буш проинформировал обо всем президента России Бориса Ельцина, который находился в США с визитом.
Несколько минут спустя Мэтлок уже входил в кабинет Горбачева в Кремле. Он передал наше предупреждение, но советский президент не проявил ни малейших признаков беспокойства, сочтя саму идею переворота фантастической. Он был твердо убежден, что никто не может его свергнуть.
"Горбачев обещал прилететь, даже если ему отрежут ногу"
Олег Бакланов, в августе 1991 года секретарь ЦК КПСС, заместитель председателя Совета обороны СССР, член ГКЧП.
- Кто предложил создать ГКЧП?
- Я узнал о создании комитета от Горбачева, который еще за год или полтора до августа 1991 года, почувствовав, что его политика приходит в тупик, на одном из совещаний высказал мысль о создании некоего органа, который в случае чрезвычайной ситуации мог бы вмешаться, чтобы поправить положение в стране. Но данный орган должен был быть конституционным, то есть оформлен решением Верховного совета. Вот тогда-то я впервые услышал о ГКЧП. А предпосылкой к созданию такого комитета послужили события в Баку, Тбилиси и Прибалтике. Да и Ельцин в Москве возбуждал умы москвичей. Поэтому соответствующие органы стали разрабатывать статус ГКЧП. Я знаю, что и Верховный совет обсуждал и даже принял статус ГКЧП.
Если говорить конкретно об августовских событиях, то необходимость создания ГКЧП возникла после того, как 17 или 18 августа одна из газет напечатала материалы новоогаревских посиделок, где, по сути, Горбачевым, Ельциным и иже с ними был подготовлен документ о роспуске Советского Союза. Причем уже 21-го Горбачев был готов его подписать.
И вот в этих условиях мне в санаторий "Барвиха", где я отдыхал с женой, позвонил то ли Крючков, то ли Болдин и попросил подъехать, чтобы обсудить ситуацию в связи с появлением данного документа в печати. Ведь на тот момент всего шесть или восемь республик были готовы подписать союзный договор, а остальные нет. И мы приняли решение встретиться с Горбачевым и спросить его, как же можно подписывать такой документ. Ведь не было даже всенародного осуждения. Более того, 76% населения на мартовском референдуме высказались за то, чтобы жить в едином государстве.
- Когда вы 18 августа прилетели в Форос, Горбачев вас нормально встретил?
- Нормально. Мы же не разбойники, мы приехали просто поговорить. Правда, Горбачев был какой-то помятый и перепуганный. Сейчас-то я понимаю, почему он был перепуганный. Мы-то думали, что он заблуждается, а он-то знал, что он предатель.
- Он согласился, что надо спасать страну?
- Его трудно было понять. С одной стороны, он вроде соглашался, а с другой - нет. Например, он нам сказал: "Давайте я вам подпишу бумагу о созыве Верховного совета". Подержал эту бумажку, повертел ее, а потом вдруг говорит: "Зачем же я вам ее буду подписывать, когда вы все здесь. Вы скажите Лукьянову, чтобы он собирал Верховный совет".
- А вы не предлагали ему вернуться с вами в Москву?
- Да, но Горбачев стал сразу же говорить, что не может ехать в Москву, потому что он сидит в корсете и у него отнялась нога. По этой же причине он не захотел, чтобы руководство страны и главы республик собрались у него, чтобы обсудить создавшееся положение. Но в то же время заявил, что он в любом случае прилетит в Москву на подписание договора, даже если ему отрежут ногу. Меня эта фраза просто повергла в шок. Кто ему собирался отрезать ногу? Вроде не было такой необходимости. В общем, в конечном счете был нелицеприятный разговор, в заключение которого Горбачев сказал: "Ну хорошо. Давайте действуйте сами". Он как бы дал "добро".
- И вы начали действовать. Как подбирались кандидатуры в состав ГКЧП?
- Это детали, которые уже трудно вспомнить.
- Чем занимался три дня комитет?
- Он собирался несколько раз, решал текущие вопросы и старался сделать все, чтобы не было стычек, которые привели бы к трагическим событиям, таким как на Садовом кольце.
- А армию зачем ввели?
- Армию ввели, потому что это было предусмотрено статусом ГКЧП, чтобы охранять телеграф, почту, Верховный совет и Кремль.
- Что, была угроза?
- А что, подписанный Ельциным указ о том, что не надо переводить в Союз налоги из республики,- это вам не угроза? Когда, по сути дела, он решил, что РСФСР не входит в СССР. Надо же было как-то стабилизировать ситуацию.
- Войсками?
- А чем же?
- ГКЧП находился все три дня в Кремле?
- Мы были там, где это было необходимо. Что толку три дня сидеть в Кремле? За три дня там с тоски можно было бы умереть. Может, нам еще в подвале нужно было сидеть? Это Ельцин прятался в подвале, откуда его чуть в американское посольство не увезли. Хорошо, что у него ума хватило в посольство не поехать, а то совсем было бы стыдно.
- А Ельцина вы собирались арестовать?
- Если бы было решение арестовать Ельцина, он был бы арестован. Да не только Ельцина, но и любого можно было арестовать. Но разве в этом смысл? Функция ГКЧП была в том, чтобы стабилизировать ситуацию, то есть собрать Верховный совет и рассмотреть на нем сложившуюся ситуацию. И если бы Лукьянов собрал Верховный совет не 26-го, а сразу, то, думаю, судьба Горбачева была бы решена. Я считаю, Верховный совет можно было собрать быстро. Ведь Ельцин собрал свой 21-22 августа. И все там сидели и радовались, как разрушается родина.
- Что бы ждало страну, если бы победил ГКЧП?
- Светлое будущее.
"Когда мне предложили войти в ГКЧП, я отказался"
Анатолий Лукьянов, в августе 1991 года председатель президиума Верховного совета СССР.
- Члены ГКЧП впоследствии не раз упрекали вас в том, что вы не созвали внеочередной съезд народных депутатов. Почему вы так поступили?
- У меня был один путь - это путь абсолютного соблюдения закона. А в законе была заложена форма - четыре дня. Надо честно сказать, что собрать со всего Союза всех депутатов за столь короткое время было невозможно. А вот решение о созыве Верховного совета я подписал в 6 часов утра 19 августа.
- А как вы вообще узнали о готовящемся перевороте?
- Во-первых, никакого переворота не было. Переворот подразумевает изменение существующего строя, а этот так называемый переворот был как раз в его защиту. Во-вторых, я видел, что обстановка в стране накалялась, и вопрос о чрезвычайном положении рассматривался не раз как на Политбюро, так и в окружении президента. Но я не мог помыслить себе, что это будет сопровождаться такими событиями. Когда меня вызвали в Москву, я сразу же прилетел. Это было в десятом часу вечера 18 августа. И когда мне предложили войти в состав ГКЧП, я, естественно, отказался, поскольку это было несовместимо с моим статусом председателя Верховного совета.
- Ну и вошли бы как глава Верховного совета.
- А зачем? ГКЧП - это исполнительный орган. Кроме того, я не мог встать на чью-либо сторону, я должен был выражать мнение парламента.
- Какие цели ставил перед собой ГКЧП?
- Это была плохо организованная отчаянная попытка сохранить Союз сильным государством. И ничего больше за этим не стояло. Причем сохранить при помощи того президента, который был.
- Как это?
- Просто отложить подписание договора, который превращал страну в конфедерацию. Поэтому-то и поехали к Горбачеву. А позиция Горбачева была "прямой" - он выжидал, наблюдая, кто победит.
- А вы сами с Горбачевым когда-нибудь говорили о введении ЧП?
- Ближайший помощник Горбачева Валерий Болдин, например, прямо говорит о том, что ГКЧП как комитет был создан еще весной 1991 года на совещании у Горбачева. Тогда были названы все лица, впоследствии вошедшие в ГКЧП, а также была сделана печать этого органа и бланки.
- А вы об этом знали?
- Да, я присутствовал на том заседании.
"Я был не после пьянки, а просто переживал"
Геннадий Янаев, в августе 1991 года вице-президент СССР, член ГКЧП.
- Вечером 16 августа на одном из объектов КГБ встретились Язов, Крючков и их заместители, произошел обмен мнениями о ситуации в стране. 17 августа на том же объекте произошла вторая встреча, но уже с участием премьера Павлова, где было решено направить группу товарищей в Форос, чтобы потребовать от Горбачева введения чрезвычайного положения и не подписывать союзный договор без референдума.
- А кто вам предложил возглавить этот орган?
- Я в субботу и воскресенье работал весь день в Кремле и только где-то в пять вечера 18-го поехал к одному из своих приятелей на дачу отвезти лекарство. Мы сидели ужинали. Машина с охраной стояла около дачи. И вдруг мне докладывают, что в машину звонит Крючков. Ну если звонит председатель КГБ, значит, может быть какая-то нештатная ситуация. Крючков мне говорит: "Мы тут собрались в кабинете у Павлова. Надо, чтобы вы подъехали". И когда я приехал к 20 часам к Павлову, то в это время Крючкову из самолета звонили товарищи, возвращающиеся из Фороса, которые проинформировали его о беседе с Горбачевым. Потом с Валдая прилетел Лукьянов, из Белоруссии на военном самолете - Бессмертных. И наконец, подъехали товарищи, которые были у Горбачева.
По Конституции если президент не может исполнять свои обязанности, то в должность президента вступает либо вице-президент, либо глава парламента. И тут между мной и Лукьяновым произошла дискуссия. Я говорю ему: "Может быть, тебе возглавить комитет. У тебя авторитета больше, а мне надо еще политическую мускулатуру нарастить". Но он отказался. Я хочу сказать, что решение возглавить комитет мне далось очень и очень тяжело. И только в начале первого 19 августа я согласился. И то с оговоркой, что только на три дня - до сессии Верховного совета СССР. И все эти трое суток я был как комок нервов. Я ничего не ел, не пил.
- А отчего же у вас руки на пресс-конференции тряслись?
- Я не являюсь "трезвенником", как Борис Николаевич, и руки у меня тряслись не от хронической пьянки или какой другой. Судите сами. Я выхожу на пресс-конференцию, объявляю о болезни президента, а медицинского заключения у меня нет. Ведь не случайно я перенес пресс-конференцию с десяти утра на пять вечера. Я рассчитывал, что к этому времени эпикриз о состоянии здоровья Горбачева у меня будет на руках. Я же вышел не в цирке шапито выступать, а перед всем миром. Я, в конце концов, ответственный политик и человек. Если я говорю, что президент болен, то я должен подкрепить свои слова документом. А когда этого сделать нельзя, то не только руки затрясутся, но и другие члены задрожат. Так что я был не после пьянки, а просто переживал эту ситуацию.
- Неужели кремлевские врачи не могли вам сделать нужного медзаключения?
- Наверное, все можно было сделать. Но я считаю, что это было бы неправильно.
- А Горбачев действительно был болен?
- У него был радикулит, серьезного, конечно, у него ничего не было. И когда мы объявили, что Горбачев болен и не способен исполнять свои обязанности, это не была ложь во спасение. Это было создание видимости непричастности Горбачева ко всему происходящему. У него ведь и охрана осталась - за исключением начальника, которому нужно было идти в отпуск. У охраны были контакты с пограничниками, моряками, которые охраняли безопасность президентского отдыха. И те несколько раз предлагали вывезти Горбачева куда угодно и связать его с кем угодно. Но Горбачев выжидал, чья возьмет.
- А не было вам неудобно, что вы при живом Горбачеве взяли функции президента?
- Эта чисто человеческая реакция у меня была. Конечно, было неудобно. Ведь когда меня избирали, я говорил, что поддерживаю президента и вместе с ним в одной упряжке. И вдруг такое решение. Но опять же - никто не хочет разобраться в том, что изначально-то Горбачев с нами, но и в то же время ни при чем.
- Как это одновременно и с вами, и ни при чем?
- Мы абсолютно четко себе это представляли, что он нас сдаст. При любом раскладе событий - победим мы или проиграем. А в случае негативного расклада мы и физически на себе ставили крест.
- Зачем же Горбачеву было в случае вашей победы вас сдавать?
- Надо знать Горбачева.
Я специально выбрал самую объективную публикацию, чтобы мой читатель мог сам убедиться в том, что в тревожные дни августа 1991 года наиболее существенную роль играло ПРОТИВОБОРСТВО ИНСТИТУТОВ.
Сторонники демократии, а особливо демократии революционной нуждались в местах, куда они могли бы придти, а наиболее решительные "демкИ" из ДемРоссии, конечно же, были весьма смелые и хотели взять в руки оружия для "сопротивления хунте и диктатуре", а именно так про ГКЧПистов, которым после реформы премьера союзного правительства Павлова с изъятием моих любимых советских четвертаков, когда этот самый Павлов вошёл в тот самый ГКЧП, не поверил советский народ с самого начала путча. Впрочем, а давайте зададимся вопросом, а могли ли на кого-то именно в народе взять и опереться путчисты с их новоявленными печатями да бланками? Самое интересное, что да, а уже после победы типа демократии над совковым недопутчем, ну да, мне приходилось слышать от представителей национал - патриотической общественности слова, что, дескать, в самой глубокой среде народа, а именно русского рабочего класса и крестьянства, попытку переворота, якобы, поддержали, что было, разумеется "не совсем так", однако, доля истины и в этом, разумеется, что имеется. Каков же был он, тот самый ментальный портрет того самого потенциального сторонника ГКЧП? Если угодно, то это было смешение достаточно пёстрых ментальных стилей, от преданного советской власти ветерана, до молодого уличного бойца типа подмосковных "люберов". Это были парни в военной форме, выведенные на улицы Москвы, пока их не деморализовало общение со сторонниками демократии и российской республиканской государственности. Хотите образ? Ну, навскидку........)
Однако, люберецкая и вся прочая, начиная от Подмосковья и до Ленинского района Челябинска с удалыми лампасниками его, российская глубинка, ну да, хотела тоже жить "по-новому", чтобы были водка, пиво и закусь, ну а в постановлениях хунты ГКЧП значились лишь "меры" по, дескать, налаживанию снабжения трудящихся продуктами питания, что как раз трудовой народ воспринял как усиление ненавистной распредилиловки и новое качество продуктовой да одёжной нищеты. Ну вот, самый простой трудовой народ, собственно, взял да и не пошёл за ГКЧПистами, ибо выглядели они реально как не убедительно, так и банально непривлекательно. Впрочем, пора перейти к ещё одной "рассуждабельной" публикации - иллюстрации.
Что было бы, если бы ГКЧП победил в 1991 году
https://zen.yandex.ru/media/russian7/chto-bylo-by-esli-by-gkchp-pobedil-v-1991-godu-6101d6fae54c2a602f745157
А, вот, реально, что было бы? Прежде всего замечу, что эта "победа" не состоялась, а история не знает сослагательного наклонения - эту простую истину лично я готов повторять всегда вновь и вновь. Не, ну а если представить всё же? Вы знаете, лично я глубоко убеждён в том, что без опоры на Россию и на Русский Народ, а советские интернационалисты практически никогда, кроме самых крайних вынужденных случаев типа Великой Отечественной Войны с образами Русских Героев, к этому не были готовы, увы, но идейно проигрывающий СССР всё равно исторически был бы "под вопросом", потому как дохлый огромаднейший "старый слон" не мог, по мановению воли немолодых уже "чрезвычайщиков", особенно без реформ китайского образца ( а ведь всё по сути в народном сознании упиралось в решение ненавистной проблемы дефицита!), стать подобием Птицы Феникса. "Воинами света" для советского режима по сути были, в основном русские, рижские омоновцы, которые достаточно быстро и жёстко смогли навести порядок в, наиболее отделившейся, Советской Латвии. Однако, тут же можно заметить, что таких былинных богатырей советской державе более чем не хватало, а патриотически настроенные солдаты и офицеры неоднократно продавались и предавались советским же руководством да командованием во главе с М. С. Горбачёвым. Хватило ли бы решительности у хунты под руководством вице - президента Геннадия Янаева? Реальные действия этой команды указывают на то, что с большой долей вероятности, неа, не хватило бы, но исключительно вкупе с решением вопроса снабжения, то, базару нет, простил бы и я свою отсидку "на подвале" после участия в защите Горсовета советскому руководству также, как простил такую же короткую отсидку руководству российскому, когда после 1993 года (а я тогда выступил против Президента Ельцина уже, причём с оружием в руках!) достаточно быстро наладилась моя собственная жизнь. Если честно, то меня сейчас реально многое устраивает, особенно после воссоединения Крыма с Россией в марте 2014 года, хотя да, остаются проблемы, экономические и политические, которые обязательно нужно решать.
Только, вот, решение российских проблем в будущем, категорически настаиваю на этом, может и должно осуществляться, как без "путчей ради страны", так и без революцией, в том числе и поневоле. Мы через многое прошли, думается, вот, в том числе и ради того, чтобы многому научиться. И стали такими, какие мы есть. Напоследок от меня, ну да, снова отсутствие навязываемых выводов и пожелание всем, вне зависимости от полит взглядов и исторических позиций, пожелание Мира и Добра.
Ну а песня, завершающая размышления, ну да, пусть будет "с намёком".)
На что намёк? А он, знаете ли, разносторонний, ибо с моей, так сказать, независимостью почти всегда будет некая "вольная неоднозначность".