Челябинск, август 1991, число 21 и далее....
Я завершаю свои воспоминания про август 1991 немного мозаичной зарисовкой из личных воспоминаний.
Как я уже писал однажды, мы, самые-самые молодые активисты - волонтёры - защитники челябинского горсовета, утром 21 августа пошли в приёмную председателя В. П. Соловьёва и хотели, вместе с более зрелыми и высокопоставленными соратниками, узнать последние новости и разделить радость "победы демократии". Но один из главных "демократов", а именно Л. А. Субботина, которая так демократично вела себя в тревожные моменты....., неожиданно сказала молодёжи, что "здесь не проходной двор". Мы покурили около горсовета хмуро и разошлись отсыпаться.
Потом "демократ" Анатолий Гращенков по ТВ призвал доносить на тех, кто сочувствовал ГКЧП и, тем более, действовал в пользу ГКЧП. Обком КПСС закрывали радостно и достаточно задорно. Правда, уже в 1993 году моими старшими товарищами уже стали те самые коммунисты, в том числе и высокопоставленные, а никак не новые хозяева политической жизни. Прошло полгода, и мои интересы уже находились снова на стороне новой оппозиции, оппозиции Б. Н. Ельцину. В 1991 году я с гордостью участвовал в Съездах Русского Национального Собора в Нижнем Новгороде и в Москве. Кстати, тоже вспомнилось: в Москве в 1992 году тётушки - заточки - ельцинисты всегда при любых оппозиционных движухах тявкали на оппозицию, а за их спинами стоял зверский московский ОМОН. В Челябинске Л. А. Субботина могла подлететь к оппозиционеру и порвать его газеты аж с рычанием. Демократия зверела, потому что имела заказ на приватизацию собственности и власти в интересах откровенного воровского криминала и серого советского бизнеса. Народ нищал. А губернатор В. П. Соловьём говорил челябинским матерям "Не можете прокормить - не рожайте!".
В 1993 году я принял участие в защите Верховного Совета в Москве. Постепенно, я без этого не могу, сформировались и новые источники дохода от новой политической деятельности. К тому же, честно скажу, в тогдашних условиях разгула антируссизма и русофобии мне откровенно нравилось технологически обеспечивать подъём русского национализма. Разочарование русским национализмом наступило позже. Вернее...., появилось ощущение правоты центризма и выгоды от центристской политической позиции. Я выучился на пиар-технолога и научился воспринимать политику часто всего лишь как полигон. Да, именно полигон, на котором хочется быть не объектом, а субъектом.
Как я уже писал однажды, мы, самые-самые молодые активисты - волонтёры - защитники челябинского горсовета, утром 21 августа пошли в приёмную председателя В. П. Соловьёва и хотели, вместе с более зрелыми и высокопоставленными соратниками, узнать последние новости и разделить радость "победы демократии". Но один из главных "демократов", а именно Л. А. Субботина, которая так демократично вела себя в тревожные моменты....., неожиданно сказала молодёжи, что "здесь не проходной двор". Мы покурили около горсовета хмуро и разошлись отсыпаться.
Потом "демократ" Анатолий Гращенков по ТВ призвал доносить на тех, кто сочувствовал ГКЧП и, тем более, действовал в пользу ГКЧП. Обком КПСС закрывали радостно и достаточно задорно. Правда, уже в 1993 году моими старшими товарищами уже стали те самые коммунисты, в том числе и высокопоставленные, а никак не новые хозяева политической жизни. Прошло полгода, и мои интересы уже находились снова на стороне новой оппозиции, оппозиции Б. Н. Ельцину. В 1991 году я с гордостью участвовал в Съездах Русского Национального Собора в Нижнем Новгороде и в Москве. Кстати, тоже вспомнилось: в Москве в 1992 году тётушки - заточки - ельцинисты всегда при любых оппозиционных движухах тявкали на оппозицию, а за их спинами стоял зверский московский ОМОН. В Челябинске Л. А. Субботина могла подлететь к оппозиционеру и порвать его газеты аж с рычанием. Демократия зверела, потому что имела заказ на приватизацию собственности и власти в интересах откровенного воровского криминала и серого советского бизнеса. Народ нищал. А губернатор В. П. Соловьём говорил челябинским матерям "Не можете прокормить - не рожайте!".
В 1993 году я принял участие в защите Верховного Совета в Москве. Постепенно, я без этого не могу, сформировались и новые источники дохода от новой политической деятельности. К тому же, честно скажу, в тогдашних условиях разгула антируссизма и русофобии мне откровенно нравилось технологически обеспечивать подъём русского национализма. Разочарование русским национализмом наступило позже. Вернее...., появилось ощущение правоты центризма и выгоды от центристской политической позиции. Я выучился на пиар-технолога и научился воспринимать политику часто всего лишь как полигон. Да, именно полигон, на котором хочется быть не объектом, а субъектом.